Меркнущий свет - Стюарт Макбрайд

По приказу инспектора Альфа Четыре Шесть привезла с собой чиновника из социальной службы, отвечавшего за вопросы семьи и детства, — нервного, очень неуклюжего молодого человека, у которого все время текло из носа. Обменявшись с присутствующими влажным рукопожатием, он поспешил за Инщем и Логаном в дом, прочь от дождя, признавшись по пути, что это у него первый такой случай. Инщ пожалел его и дал фруктовую пастилку, за что тот был ему безмерно благодарен. Ступени лестницы были покрыты грязным вытертым ковром, на стенах клочьями висели отклеившиеся обои. В воздухе стоял едкий запах кошачьей мочи. Квартира номер пять: коричневая дверь, окислившаяся медная цифра, привинченная к дереву, под ней табличка с надписью: «Мистер и миссис Кеннеди».

— Итак, — сказал Инщ, снова доставая пастилки, — действуем таким образом: входим, я делаю официальное сообщение о смерти. — Предложил пакетик с конфетами Логану. — Пока все семейство в шоке, детектив-сержант Логан быстро осматривает квартиру. — Пакет с пастилками перешел к мистеру Сопливый Нос. — Вы готовите чай. — Молодой человек посмотрел на него так, будто собрался заявить протест, что его разжаловали в официанты, но Инщ пресек это на корню: — Начинаете пользоваться всеми этими сюси-пуси, которым вас научили, пока мы не уйдем. И вот еще что: мне с молоком, два кусочка сахара, детективу-сержанту Макрею — просто с молоком. О’кей?

Специалист по семейным отношениям промямлил:

— О’кей.

Логан позвонил в дверной звонок. Они подождали. И еще подождали… И еще… Наконец в окошке над дверью забрезжил свет. Кто-то зашаркал, и старческий голос произнес:

— Кто там?

— Миссис Кеннеди? — Инщ поднес удостоверение к дверному глазку. — Мы можем войти?

Загромыхала дверная цепочка, и дверь слегка приоткрылась. Из нее выглянула женщина в больших очках и с седым перманентом. С большой опаской старуха взглянула на стоявшего в дверях полицейского. За последние пару лет на их улице уже несколько раз вламывались в квартиры, одна старая леди даже скончалась в больнице. Инспектор еще раз протянул свое удостоверение, она взяла его, отставила подальше и внимательно осмотрела, опустив очки на нос. Голос инспектора был мягок:

— Пожалуйста, это очень важно.

Дверь закрылась, за ней послышалось какое-то громыхание, потом она широко распахнулась, открывая вход в грязную прихожую, вытянутую слева направо, в которую выходило несколько дверей из фанерованной стружечной плиты в стиле семидесятых годов. Старуха провела их в гостиную, оклеенную выцветшими желтыми обоями с рисунком из роз и апельсинов. В центре ковра с узором из странных завитушек стояла пара кушеток, их каркас и обивка предостерегающе застонали, когда Инщ решил присесть на одну из них, а с другой хозяйка тем временем согнала оранжевого кота размером с мяч для пляжного волейбола.

— Миссис Кеннеди, — произнес Инщ, когда громадный котяра, запрыгнув на кофейный столик и задрав лапу, стал вылизывать свой зад. — Боюсь, у меня для вас плохие новости: это касается вашего внука, Грэма. Он был в числе тех людей, которые погибли во время пожара в ночь на понедельник. Мне очень жаль.

— О господи…

Она схватилась за кота, оборвав процесс омовения. Он повис у нее в объятиях, растопырив в разные стороны лапы, очень похожий на слишком туго надутую волынку.

— Миссис Кеннеди, вы знаете кого-нибудь, кто мог бы так сильно не любить вашего внука?

Она покачала головой, ее глаза наполнились слезами.

— О господи, Грэм… Как можно хоронить своих внуков!

Специалист по семейным отношениям в срочном порядке был откомандирован на кухню готовить чай, а Логан тем временем, извинившись, вышел и незаметно осмотрел квартиру. Она была большая, запущенная, но не было ничего такого, чего нельзя было бы поправить с помощью пары слоев краски. Он переходил из комнаты в комнату, заглядывал под кровати, в гардеробы и тумбочки. И все это время из-за закрытых дверей в гостиную доносились глухое бурчание Инща и рыдания женщины. Кухня, ванная, комната для гостей, спальня миссис Кеннеди с похвальными грамотами и групповыми фотографиями школьников… Только одна дверь из всех, выходивших в прихожую, была закрыта: судя по всему, за ней была лестница на чердак; комната Грэма была открыта, постель застлана, одежда аккуратно сложена и убрана, носки разложены по парам, правда не так, как в порнографическом журнале под кроватью. Это совсем не соответствовало образу Грэма Кеннеди, который сложился у Логана после чтения его криминального досье. Оскорбление, взлом с проникновением, хранение с целью… В общем, мелочь, но все же это о чем-то говорило. Он вернулся в гостиную как раз в тот самый момент, когда детектив-инспектор Инщ сказал:

— Думаю, нам пора.

Чиновника из социальной службы они оставили со старушкой.

Они стояли у выхода из подъезда и смотрели на дождь, барабанивший по крышам машин.

— Ну? — потребовал Инщ.

— Ничего. Чисто как стеклышко. Если у него что-то и было, он не хранил это в доме у бабки.

Инщ кивнул, достал последнюю пастилку, грустно пожевал.

— Несчастная старуха: она его растила одна. Родители Грэма умерли, когда ему было три года, а через год ее муж сыграл в ящик. — Он вздохнул. — Теперь ушла вся ее семья.

— Она не рассказала, что у него были за дела?

Инспектор покачал головой:

— Насколько она могла себе представить, он был настоящим маленьким ангелом. Сказала, что в беду попадал исключительно из-за своих друзей, дружбу с которыми она никогда не одобряла. Со средней школы сбивали его с истинного пути.

— А совершенно случайно, не известны ли ей их…

Детектив-инспектор Инщ протянул блокнот с написанными в нем пятью именами:

— И почему это мне в голову не пришло? — Он сунул блокнот в карман. — Хорошо, едем обратно в участок. У тебя вроде как выходной, а мне нужно расследованием заниматься.

Когда Логан наконец добрался до квартиры, Джеки там не было, а к холодильнику была прилеплена записка: «УШЛА В НОЧНУЮ СМЕНУ — ВЕРНУСЬ ЗАВТРА». Ни тебе «ЛЮБЛЮ, ДЖЕКИ», ни «СЕРДЕЧНО ОБНИМАЮ». Поэтому пришлось самому о себе заботиться, и эта забота включала в себя сорокасантиметровую пиццу и две бутылки вина.

Воскресенье началось не самым приятным образом: проснулся в одиночестве, чувствовал себя дерьмово, тупо слонялся по квартире, потом разогрел в микроволновке на завтрак два оставшихся куска пиццы. Стоял на кухне голый, жевал подогретую острую говядину с двойным сыром, и мрачно смотрел на дождь, который то прекращался, то начинался снова. Пришлось признать, что с диетой получалось как-то не очень. Живот, крест-накрест пересеченный шрамами, был похож не столько на плоскую стиральную доску, сколько на распухший валик для белья. И в придачу такое не слабое чувство неустроенности.

К десяти тридцати Джеки все еще не было, и Логан решил свалить. Не хочет с ним разговаривать? Ну и пошла на фиг.