Дальневосточная опора прочная… - Андрей Саликов

– Да, – нестройно ответили, хм, «добры молодцы». Что же касается наводчика, то он явно присматривался ко мне, но с разговорами не лез.

Нашей боевой подготовкой занялся лично Медведев, как-никак он провоевал на броневиках почти два года. В основном она заключалась в отработке приведения броневика в боевую готовность, обслуживании и ремонте. Экипаж в лице молодёжи явно тяготился этим, но высказывать свои мысли вслух после пары нарядов остерегался…

Комбат Сергачёв в который раз перечитывал донесения Сарнова. Сверяясь с картой, он снова и снова убеждался, что взводный действовал грамотно, вперёд очертя голову не лез, но и не отсиживался. Когда требовалось, поддерживал огнём кавалерию и пехоту, именно он сорвал попытку белокитайцев деблокировать окружённый на сопках батальон противника. Но и потеря сразу половины экипажа безвозвратно – это серьёзно. Но пока убитые и раненые восполняются за счёт резерва, увы, не безграничного. Достав портсигар, он тут же ощутил горечь от дрянных папирос. Вздохнул и, убрав его в карман, придвинул к себе штатное расписание 2-го механизированного полка. С 30 сентября он официально числился его командиром. Вначале ему столь высокое наименование должности показалось сущим издевательством. Ну откуда, скажите на милость, у нас этот полк есть? Рухлядь времён Великой войны?[9] Так треть, не меньше, стоит в ремонте, который никогда не закончится по причине отсутствия запчастей. А остальной «зверинец» едва бегает, и максимум – претендует на роль учебных пособий. Выделить и собрать в единый кулак всю технику была инициатива комкора. Он вместе с начштаба каким-то чудом сумел продавить сопротивление Блюхера, который пренебрежительно отозвался о «керосинках». К счастью, командир 18-го корпуса не разделял мнения непосредственного начальника. Сам Сергачёв довольно скептически относился к кавалеру первого ордена Красного Знамени (хм, о Махно лучше вообще забыть, а то чревато), считая его неплохим унтером, но не более. Только критиковать начальство ему в данный момент не рекомендуется, поскольку в верхах начались непонятные шевеления, и бывших офицеров начали постепенно выживать из армии.

Пару раз повернул затёкшей шеей, чувствуя, как становится легче. Пододвинул к себе отставленные документы. На бумаге всё выглядит грозно и внушительно, но вот реальность имеет свойство разбивать ничем не подкреплённые надежды. Рота танков, кажется, силища, у китайцев их нет, но, чуть копнув глубже, выясняется, что машин уже не десять, а девять. То есть, не вступая в бой с противником, потеряна одна десятая часть танков. Вдобавок выучка у танкистов хромает на обе гусеницы, такой вот грустный каламбур. Три БА-27, тут очень хорошо. Взвод новеньких современных бронемашин успел поучаствовать в боях, и в данный момент является наиболее боеспособной частью. И на этом всё. Хотя нет! Ещё жемчужина, его козырный туз – ремвзвод. Причём он укомплектован по полному штату высококлассными специалистами и вдобавок имел кучу специальной техники. Это, увы, как и положено, и есть ложка дёгтя. Данный взвод придан ему и, соответственно, вернётся обратно в 1-ю мехбригаду, а кто после будет чинить технику, покрыто мраком. Связи нет, как нет и всего остального, положенного согласно штату. И как, скажите на милость, этой силой управлять?

– Соедините с «Десятым». – Урок, вынесенный из проигранной кампании в Восточной Пруссии, когда к шифровке сообщений отнеслись наплевательски, Сергачёв усвоил намертво. Командиры, особенно вышестоящие, морщились, когда вместо титулования слышали в ответ присвоенный им позывной. Вот и сейчас, услышав в трубке голос Куркина, он не изменил себе. – Здравствуйте, товарищ «Десятый»!

– Здравствуйте, «Двадцать третий». Слушаю вас.

– Товарищ «Десятый», тех сил, что имеются в моём распоряжении, недостаточно. Отсутствие кавалерии, пехоты и артиллерии не даёт использовать в полной мере все возможности техники. Плюс отсутствие подразделений связи.

Понимая, что сейчас он поставил на карту свою карьеру, Сергачёв замер в ожидании ответа.

– Я понимаю ваше желание полностью укомплектовать вашу часть самой современной техникой, – устало произнёс Куркин, – но в данный момент мы не можем это обеспечить.

– Да, конечно, но хотя бы полуроту пехоты и батарею дайте. И беспроводной телеграф, – постепенно отступал комбат.

– Алексей Сергеевич, – не выдержал Куркин, – я тоже знаю этот метод. Проси больше – дадут, что надо. Хорошо. Получите взвод связи из отдельного радиобатальона. Он прибудет через два дня. Плюс вам передадут сапёрный взвод, отделение мотоциклистов, и из 106-го полка два взвода пехоты. И это всё. С артиллерией пока помочь не могу. Всё, Алексей Сергеевич, больше прошу насчёт резервов не обращаться. – Немного помолчав, Куркин мысленно махнул рукой: – Хорошо, возьмите автороту. Вот теперь действительно всё. До свидания.

– До свидания, Алексей Васильевич. Выдохнув, Сергачёв улыбнулся. То, что он получил от прижимистого начальника автобронетанковых сил, во много раз превосходило все ожидания. Теперь бывший штабс-капитан бронедивизиона Юго-Западного фронта, а ныне командир, хм, механизированного полка 18-го стрелкового корпуса смотрел в будущее с оптимизмом.

4

Не желая спугнуть капризную богиню Фортуну, Сергачёв немедленно созвонился с хорошим знакомым из технической части корпуса. М-да, дали автороту в пять машин, хотя… Очень прилично с учётом того, что техники просто катастрофически не хватает. Тот пообещал батарею полковых орудий, причём не царские «мотовки», а новейшие, образца 1927 года. Единственное, что портило всю картину, так это то, что они были на конной тяге с идущими пешком расчётами. Как говорится, хоть плачь, хоть смейся. На просьбу перевести пушки на мехтягу знакомец ответил, мол, «есть у вас автомобили, вот и выкручивайтесь». Правда, в конце разговора обнадёжил, что есть кое-какие намётки на замену простого коня на стального.

– Товарищ комбат, подъехал броневик танкистов, – доложил адъютант.

– Пусть командир машины проходит.

Лёгкое облачко раздражения, мелькнувшее на лице начальства, адъютант списал на нервную обстановку. Но в душе Сергачёва вспыхнула зависть. Ну, кто мешал старой армии поощрять или хотя бы выслушивать на высоком уровне предложения господ офицеров и даже нижних чинов, хотя последнее, конечно, фантастика в стиле Жюля Верна. Сколько пользы можно было извлечь, а вместо этого – неприятие взглядов, не совпадающих с мнением начальства. Да и тезис о том, что «офицеры вне политики», явно оказался неверным. Но вот об этом лучше не думать, спокойнее будет.

Успокоившись, он с интересом ждал «чумазого», ему доложили о двух новых единицах бронемашин.

– Товарищ комбат, командир броневика помкомот Мельников прибыл по вашему приказанию. – Вошедший паренёк чётко козырнул и замер по стойке смирно.

Вне всякого сомнения, дрессировали его бывалые строевики, что указывало на большое количество бывших офицеров и унтеров (последних в особенности) в данной части. А вот наличие новенькой формы вызывает интерес, не каждый командир может себе позволить так одеться – богато живут «чумазые». О том, что там изобрели какой-то новый броневик, говорили давно. И почти всё с осуждением! Не оставляя столь важный момент на откуп штабным, Сергачёв решил разобраться сам.