Русские волки - Михаил Поликарпов

Подойдя к хутору и увидев на открытом пространстве мусульман, сербы оказались к атаке не готовыми. Когда они собрались, удачный момент оказался упущен. Андрей подполз достаточно близко и метров с двадцати застрелил вражеского бойца. Ас срезал кого-то с портфелем из СВД метров со ста — ста пятидесяти.

Затем сербы выбили мусульман из домов за Видовой горой.

Сима Краюшник, бывший военнослужащий Французского Иностранного легиона, длинный бородатый серб, поражал русских своим боевым мастерством и выводил всех из себя игрой на свирели. В том бою он застрелил двух или трех мусульманских бойцов. Русские вместе с ударным сербским отрядом обошли населенный пункт. Сербы залегли, а затем подошедшие ближе русские открыли огонь из гранатометов и тромблонами.

…Прицелившись, доброволец выпустил заряд из «Золи» в дом, где засели бойцы противника. Ожег себе щеку. Казалось, что мина не взрывается секунды три — и вот… Домик складывается как карточный… Потом сербы сообщили, что там уничтожено четверо. Хутор разрушили, и он совершенно обезлюдел.

Через пару дней Тимофея Байрашева исключили из отряда за нежелание воевать. Провалявшись на кровати несколько недель, он уехал в Россию. В отряде осталось три бойца (Ас, Игорь, Нименко). Валерий Быков все еще лежал в госпитале.

Зато девятнадцатого ноября прибыла целая группа ветеранов приднестровских Дубоссар. А среди них Валерий Гаврилин, бывший лейтенант милиции Миша Почуев и Игорь Козак. Команда была сыграна и лидером в ней был Миша. Все они прекрасно знали друг друга, прошли огонь и воду, а Козак даже был женат на сестре Почуева. Валерий Гаврилин, больше известный как Крендель, красовался с медалью «За оборону Белого Дома», полученной в августе 1991. Крендель — уроженец Гродно, окончил экономический факультет Ленинградского Университета, затем учился в аспирантуре в Москве. За медаль ему потом доставалось, а он в шутку оправдывался: «Простите, маленький был, ничего не помню…» Михаил Почуев, имея сторонников, стал претендовать на лидерство в отряде.

Четыре дня спустя появились еще трое — Саша Кравченко, Мартын и Василий.

Маленький, рано поседевший Мартын посмотрев на Аса, воскликнул: — А я тебя помню! И твой бэтээр номер триста семьдесят пять! Ты у нас черешню воровал!

— Ну, так вы ж были героями тыла, а мы героями фронта. Все справедливо.

— Да мы не в обиде. — Мартын попал летом в ополчение и охранял мост через Днестр у Кицкан. В дело они тогда не попали. Сердобольные женщины носили снедь, но в самое пекло они не совались, поэтому деликатесы доставались охранению, а тэсэошники, отходя на время в тыл, любили «делиться едой». Тут в Боснии, Мартын вскоре подружился с Нименко, они составили пулеметный расчет.

Василий, с которым Мартын приехал в Боснию, сорокалетний москвич, которого соседи по коммуналке выживали из комнаты, имел очень острое зрение и мог поспорить в точности с полевым биноклем. Впочем, природный снайперский прицел был вмонтирован и в глаз позже прибывшего Петра Малышева. Саша Кравченко приехал из одного русского города северного Казахстана — или точнее, Южной Сибири, ныне входящей в Казахстан.

В предпоследний день осени прибыли два казака, Илья и Андрей. «Илья» вообще-то был Юрием, а такую оригинальную кличку ветеран боев в Сербской Краине получил за свое внешнее (и не только) сходство с Ильей Муромцем. Опытные бойцы, эти двое воевали хорошо, но позже выяснилось, что они приехали как своеобразный залог за деньги, которые сербы отправили в Россию для переброски казаков в Боснию.

А в общем горсточка русских добровольцев уже стала боевым отрядом. Наши приняли своеобразный кодекс чести в этой войне. Не принимали участия в чистках местности от несербского населения, не истязали и не расстреливали пленных. Но можно понять тех, кто видел сербскую девочку, к ступням которой прибиты подковы — есть ненависть, разрывающая душу.

Русский убивает врага, но не тронет женщину, старика или ребенка. А что показали кошмарные конфликты после распада страны? Румыны (молдаване) расстреливали выпускной класс в Бендерах. Закавказье увлекалось отрезанием половых органов и расчленением еще живых людей, там бывало вспарывали животы женщинам. Что-то похожее было и в Таджикистане. О вкусах не спорят.

Русские добровольцы в Боснии считали, что изуверов ждет Божья кара. В их мировозрении странным образом сочетались мистика, фатализм и православная вера. И эта смесь здесь, в Югославии, стала почти идеологией, идеологией национального сопротивления.

Первым погиб Андрей Нименко.

Дело было так. У сербов созрел план захвата горной гряды Будковы Стены — Орлина — Власена. Сбить мусульман с этого рубежа и занять близлежащие села означало прекращение нескончаемых обстрелов Вишеграда и исчезновение угрозы его захвата. В конце ноября это стало очень актуально: мусульманские диверсанты взорвали подстанцию, город опять лишился света. Ожидалось мусульманское наступление. Русские были переброшены на усиление на хутора Лиески, Закорстницу и в район высоты Хан-Брдо.

На совете командиров Ас предложил свой план, согласно которому сербский отряд выходит в засаду за хутор Почивал, отвлекающий удар наносится по высоте Власена и со стороны хуторов Лиески, а настоящий — от Вишеграда прямо в район гор Орлина — Будковы Стены. Сербы решили изменить порядок решающего и отвлекающего ударов. «Царским волкам», в отряд которых входили десять русских и серб Краюшник, досталась ложная демонстрация у горы Орлина.

Выступили в восемь утра. Взобравшись на горную гряду, русские как и в начале ноября перешли ее. Но наполз сильный туман, и пришлось оттягиваться назад — начало операции перенесли на девять утра. Отряд отошел к электростанции. В девять часов русские опять перевалили через гряду и открыли перестрелку.

Сербы тем временем наступали со стороны Лиески. Мусульмане, находившиеся в селе, по дороге, где их ждала засада Чаруги, отступать не хотели. Они стали уходить по внутренней, поросшей лесом стороне полумесяца гряды прямо на «Царских Волков».

Видимо, Андрей Нименко предчувствовал свою смерть, когда крикнул Асу, обходившему линию:

— Сколько будем держаться? Пора отходить!

— Будем держаться, пока есть патроны! — ответил Ас.

Нименко бил из самого мощного их оружия — ротного пулемета Калашникова под трехлинейный винтовочный патрон. Андрей понял слова командира буквально и попытался уйти от смерти, дыхание которой почувствовал у своего затылка. Его ПК зашелся длинными очередями.

Они не знали тогда, что против их горстки в одиннадцать бойцов стоит больше сотни муслимов. Бросившись на русских настоящей «живой волной», они сбили наших с гряды. «Царские волки» стали отступать… Позже по захваченной книге дежурств выяснилось, что всего в селе было около ста пятидесяти «турок» — и эта масса с криками «Аллах Акбар» рванулась по кустарнику на русских…

Пулемет смолк. Ас, перебегая от камня к камню, увидел ПК, а рядом залегших Андрея и Мартына.