Как мы бомбили Америку - Александр Снегирев

— Спасибо мэм.

— Зовите меня просто Марианна.

— Окей, Марианна.

Она коснулась Юккиного плеча.

— Не знала, что русские такие сильные.

С тех пор мы вкалывали в двух местах: с утра до обеда в мотеле, с обеда до полуночи в ресторане. Юкке досталась должность официанта, а мне местечко на кухне. Я стал сэлад-мэном или салатником. Бельмондо спросил:

— Кто будет официантом?

— Я, — не мешкая ответил Юкка.

Я злился на то, что он не спросил моего мнения, а просто взял и заграбастал себе доходное местечко с чаевыми. Хапуга, а не друг.

Мы съездили в супермаркет, где Юкка прикупил себе чёрные брюки, белую рубашку и чёрную бабочку. Я же взял пачку белых обтягивающих маек на лямках и синие строительные джинсы. Теперь я походил на итальяшку; волосы тёмные, на шее красный платок, а загорелую грудь обтягивала белоснежная майка в рубчик. Через ткань торчали волоски. Я тут же вспомнил один случай, произошедший в прошлом году на лекции. От скуки я рассматривал свои синие брюки и заметил, что на внутренней стороне бедра торчит нитка. «Непорядок», — подумал я и дёрнул нитку что есть мочи. В следующий миг все уставились на меня недоумёнными глазами. Причиной тому был вопль, который я издал. Нитка оказалась волоском, проткнувшим ткань брюк. Пришлось что-то мямлить про боль в суставах, чтобы профессор не счёл вопль за хулиганство и допустил меня к зачёту.

В ресторане уже был один салатник, Джон, мальчишка-подросток дальний родственничек семьи Папарис. Мы с малышом Джонни работали посменно. Он ввёл меня в курс дела.

— Если салат упал на пол… — малыш Джонни перевернул тарелку с готовым салатом, высыпав её содержимое на коричневый кафель. — …Ты делаешь вот так, — Джонни сгрёб салат рукой и швырнул обратно в тарелку. — Продукты нельзя выбрасывать.

Я послушно кивнул.

— Взбил немного, добавил пару свежих листьев и можно подавать к столу. Они ничего не заметят, — Джонни отдал тарелку подошедшей официантке.

— Если ты проголодался, делаешь так, — Джонни отломил кусочек булочки, макнул его в один соус, в другой, и с удовольствием проглотил. Это мне было больше по душе, чем подавать гостям вывалянный в пыли салат.

— Только не жри слишком много! Ты же не хочешь нас обанкротить!

— Окей, — улыбнулся я.

— Я серьёзно! Без шуток!

— Окей. — Я был серьёзен.

— А ты лижешь девочкам киски? — чавкнул Джонни.

— Э-э, м-м… В общем, да.

— Тебе это нравится? — не отставал Джонни.

— Да, пожалуй, — уже бодрее ответил я.

Джонни расплылся в улыбке и выставил правую ладонь. Я хлопнул по ней своей ладонью.

— А я слышал, что вы педики.

— Почему это?

— Спите в одной кровати.

— А… ну так у нас всего одна здоровая кровать в комнате и мы ж просто спим…

— Расслабься, я вижу, ты нормальный чувак, — Джонни проглотил ещё одну булочку.

— У тебя сколько инчей?

— Не понял.

— Ну, размер, сколько инчей или сантиметров. Что у вас там в Европе.

— Размер… ах размер! Я не знаю точно, не мерил… — сказал я, а про себя подумал, что Джонни сам, наверное, педик.

— Не мерил?! — казалось, я здорово его удивил. — Я слыхал, у русских здоровые члены.

— Не проверял.

— Мне один чёрный пацан рассказал, я у него травку покупаю.

— У нас считается, что у чёрных самые здоровые.

— Сомневаюсь, этот чёрный говорил, что встречался с русской девчонкой в Майями и она его отшила из-за маленького размера. У русских, сказала, вдвое больше. А у этого парня болт будь здоров! Ну, бывай, — Джонни наконец свалил, а я приступил к выполнению обязанностей. Из огромной стальной раковины я доставал заранее вымытые Бельмондо листья салата, отжимал их, резал и клал ровно одну горсточку не больше (хозяева строго настрого запретили мне разбазаривать продукты) на тарелку. Затем по краям две дольки помидора из пластмассовой пиалы. Сверху кружочек огурца и два-три колечка лука. Для оживления картины всё посыпалось тёртой морковью. Тарелки с готовыми салатами я расставлял на подносы: три в ширину, шесть в длину. Заполненные подносы, накрыв их предварительно влажными салфетками, задвигал в огромный холодильник. Салфетки были нужны для сохранения свежести салатов, заготовленных на завтра. Без салфеток вчерашние салаты выглядели грустно. Генно-изменённые американские огурчики утрачивали белизну и покрывались загадочной слизью, помидорчики желтели и подсыхали, а сами горки салата сифилитически проваливались. Тогда я взбивал горки заново, подбрасывал листик-другой свежей зелени, менял, где надо, огуречные шайбочки, сыпал морковь, и салат сверкал как новый!

Ещё я выдавал официантам десерты и мелкие закуски. Подходила, например, Джерри, кокетливая официантка-пенсионерка с блондинистой косичкой.

— Алекс, — говорила Джерри. — Будь добр, две колы и банановое мороженое с мятным сиропом.

Я молниеносно выполнял просьбу. Наполнял стакан колой, прижав его одной рукой к гашетке автомата, другой — отковыривал от куба мороженого пару шариков специальной ковырялкой, и накладывал его в вазочку. Затем капал сверху мятный сироп, облизывал пальцы и выдавал заказ Джерри.

— Спасибо, Алекс, — Джерри подмигивала мне, как певица Мадонна подмигивает в своих клипах молчаливым латиноамериканским мачо.

В другой раз приходила Сара, необъятная негритянка хохотушка. Её я прозвал Женуарией в честь героини сериала «Рабыня Изаура».

— Шримс коктейль дарл бэйби лав гад демет щит, — нараспев просила Женуария, задыхаясь от собственной тучности и кухонной жары. Мысленно очистив фразу Женуарии от ругательств и ласковых слов, я обнаруживал, что ей нужна всего лишь закуска из креветок. Я сыпал лёд в металлическую вазочку, накрывал его крышкой-решёточкой, укладывал поверх лист салата, затем соус и четыре толстеньких промытых креветки. Поначалу я плохо промывал креветки, забыв вычистить кишки, которые у креветок на спинке.

— Алекс, ты хочешь распугать наших клиентов? — спросила Олимпия, которая по вечерам работала поварихой. Она показала, как правильно чистить этих гадов. Сначала следует отодрать лапки. Затем поддеть ногтем панцирь и содрать кишки.

Но вернусь к Женуарии. Кроме креветок ей обыкновенно требовался кусок чиз-кейка. Я доставал из холодильника коробку с пирогом и отрезал ломоть. Тряс баллон со сливками и пшикал сверху. Горку белой пены я аккуратно пришлёпывал вишенкой.

— Дай облизать, — услышал я голос Женуарии, выполняя заказ впервые.

— Сори? — я часто переспрашивал, хоть знание английского у меня и улучшилось, но многое я ещё недопонимал.