В поисках нежности - Аурелия Хогарт

Повисла пауза, продолжавшаяся всего мгновение, затем Зак преувеличенно весело рассмеялся.

– О чем ты, Элизабет, любовь моя?

Лучше бы он не упоминал о любви!

Стиснув зубы, Бетти шагнула вперед, коротко размахнулась и влепила Заку пощечину.

– Между нами все кончено! И не называй меня Элизабет, я Бетти!

– Маленькая негодяйка! – взревел Зак с побелевшими от бешенства глазами.

Его правый кулак взметнулся, явно целя в скулу Бетти, и она машинально отшатнулась, отклоняясь от удара, но его не последовало.

– Полегче, приятель! – прозвучало рядом.

За спиной Зака неожиданно – но очень кстати – возник Ральф. Вероятно, попив пива, он собрался присоединиться к Уне, Бетти и детям, но на выходе стал свидетелем отвратительной сцены – как раз вовремя, чтобы схватить Зака за руку.

– Пусти! – крикнул тот, рванувшись.

Ему удалось освободиться, и он вновь угрожающе подался в сторону Бетти, однако на сей раз был остановлен тем самым приятелем-бородачом, которому только что излагал свои взгляды на брак.

– Негоже колотить невесту, дружище! – с натугой произнес бородач, заламывая руку Зака за спину.

– Рановато начинаешь! – добавил подоспевший на помощь Ральф. – Еще не женился, а уже подступаешь к девчонке с кулаками. Что же дальше будет?

– Ничего, – сказала Бетти, глядя на Зака со смесью тоски и презрения. – После того, что я услышала, ничего уже быть не может.

Скрежеща зубами в бессильном бешенстве, Зак вновь рванулся, но тщетно: несмотря на всю свою силу, ему трудно было справиться с двумя соперниками одновременно.

– Тише, тише! – прикрикнул на него Ральф. – Уймешься сам или вызвать Билла? – Подразумевался Билл Ройстер, деревенский шериф. Целыми днями он изнывал от безделья, поэтому все знали, что лучше ему не попадаться. Обрадовавшись случаю применить на практике свои втуне пропадающие профессиональные навыки, он сделает это так, что мало не покажется.

Зак буркнул что-то невнятное, но Бетти даже не старалась разобрать слов. Ей вдруг все стало безразлично. Ни на кого не глядя, она повернулась и побрела по улице – не в направлении супермаркета, где находилась Уна с малышами, а в сторону дома.

Уши Бетти словно заложило ватой, поэтому все звуки казались ей приглушенными. Кроме того, возможно, из-за звона в голове, она ощущала себя будто в безвоздушном пространстве. Окружающее словно потеряло для нее реальность.

Впрочем, неудивительно: еще полчаса назад она четко представляла себе свою дальнейшую жизнь, с трепетом предвкушала скорую свадьбу – и вдруг все в одну минуту исчезло. Какая девушка способна остаться безразличной к подобным переменам?

На следующий день был понедельник и Бетти следовало отправиться на работу в Моулфилд, но, разумеется, она никуда не поехала. Ее отношения с Заком закончились – и личные, и рабочие. Поэтому она только почистила и смазала трущиеся части велосипеда, на котором ездила в Моулфилд, после чего поставила его в сарай. Потом отправилась на кухню, чтобы поблагодарить Уну за то, что та позволила ей временно использовать свое персональное средство передвижения.

– Больше не поедешь к нему? – спросила Уна, сочувственно глядя на Бетти.

Вчера Бетти в нескольких словах передала ей содержание случайно подслушанного возле кафе разговора. Ральф же поведал о том, что произошло позже. Выслушав обоих, Уна пришла в негодование, но постаралась сдержать эмоции. Только произнесла задумчиво:

– Заку Фрейзеру лучше бы жениться на японке.

Это неожиданное замечание пробудило интерес даже в пребывавшей в подавленном состоянии Бетти.

– Почему? – спросила она, подняв понуро опущенную голову.

– Потому что там традиционно воспитывают именно таких жен, которые являются идеалом для Зака – послушных, покорных, не смеющих перечить и даже не помышляющих об отстаивании своих прав. Похоже, у японской жены только одно право – обслуживать мужа. Недавно я прочитала в каком-то журнале, что японка не может сказать мужчине: «Я тебя люблю».

– Но как же ей тогда выражать свои чувства? – тусклым голосом спросила Бетти.

Уна усмехнулась.

– Насколько можно верить написанному, в подобных случаях японской женщине следует говорить: «Я хочу стирать твое белье».

Ральф хохотнул.

– Замечательная фраза…

– Что?! – одновременно повернулись к нему Уна и Бетти. – Что ты хочешь этим сказать? – гневно добавила Уна.

Ральф замахал руками.

– Успокойся, дорогая, вы обе просто не дослушали меня. Я собирался сказать, что подобная фраза идеально подходит для говорящей стиральной машины!

Во вторник вечером к коттеджу Ральфа и Уны подкатил на скутере Зак. Посигналил, как бывало прежде не раз, и стал ждать Бетти.

– Может, поговоришь с ним? – спросила Уна.

Однако Бетти наотрез отказалась выходить.

– Я его видеть не могу, не то что говорить с ним!

– Что ж, твое право, – кивнула Уна. – На твоем месте я поступила бы точно так же.

Но Зак не уезжал и продолжал время от времени сигналить.

– Придется, видно, мне потолковать с ним, – вздохнула Уна. – Жаль только, что Ральф на работе.

– Не ходи, – сказала Бетти. – Мало ли что ему взбредет в голову.

– Но он, похоже, не уедет, не добившись своего! Сидит, сигналит… Перед соседями неловко. Пойду!

– Хорошо, но, если что, я сразу вызываю шерифа! Да, и вот еще что… – Бетти сбегала в свою комнату и вернулась с большой коробкой. – Верни ему свадебное платье, оно мне не пригодится. Пусть сдаст его обратно в магазин… или носит сам!

Уна вышла к калитке, однако осталась во дворе, на улицу не вышла. Увидев ее, Зак сказал:

– Здравствуй, Уна. Элизабет дома? То есть Бетти…

– Она не желает с тобой разговаривать. Передала, чтобы ты уезжал, что между вами все кончено. И еще вот это. – Уна все-таки открыла щеколду и выставила коробку со свадебным нарядом за калитку.

Зак нахмурился.

– Что она капризничает, не понимаю! Другая на ее месте просто извинилась бы, и инцидент был бы исчерпан.

Рот Уны сам собой изумленно раскрылся.

– Извинилась?!

– Конечно, – буркнул Зак.

– Бетти?!

– Кто же еще?

– Но… – От возмущения Уна на несколько мгновений лишилась дара речи. – Но, по-моему, это тебе следует извиниться перед ней!

– Мне? – Зак криво усмехнулся. – За что?

– Как?! Ты чуть не ударил ее! Если бы не Ральф…

– Если бы Элизабет… то есть Бетти… не дала мне пощечину, да еще прилюдно, я бы не вспылил! У меня просто отсутствовал бы для этого повод.