Неизменный жребий - Лесли Ламберт

«Лучше бы она этого не делала», — мысленно добавила Корнелия.

— Кажется, мы приехали.

— Да. Действительно. Мы на месте.

Клиффорд помог Корнелии выйти из машины.

На этот раз она не стала открывать дверь своим ключом. Официальный визит так официальный визит, пусть будет так. Корнелия позвонила в дверь. Дверь распахнулась перед ними мгновенно, будто под ней дежурили.

Мать на сей раз изменила своей привычке.

Нет, она выглядела не так, словно только что вышла из своего кабинета, где с надменным лицом распекала сотрудников. На ней было вечернее платье. Платье. Будто она собиралась на прием. Черное платье.

Корнелия подумала, что вечер не задался. Ей не удастся выглядеть элегантной на фоне своей матери. Она умудрилась выбрать платье такого же цвета… Это атласное произведение портновского искусства, должно быть, стоило немало денег. Оно было расшито стразами, весьма уместными в контексте данного фасона. Имелся даже небольшой разрез сбоку платья. Корнелия с отчаянием поняла, что просто потеряется на фоне матери, — неужели та неделю готовилась к «исторической» встрече?

— Добрый вечер. — Улыбка матери Корнелии была ослепительна. Ни дать ни взять идеальная жена и мать семейства.

— Привет, мам, — пробормотала Корнелия. Она ощущала себя, как будто ей было пять лет. — Мама, познакомься, это… Это Клиффорд. Клиффорд Стафф. Я о нем вам…

— Клиффорд! Вы не представляете, как я рада вас видеть! Корнелия столько о вас рассказывала! Очень рада наконец-то познакомиться.

Клиффорд протянул ей цветы. Белые каллы. Изысканный букет. Джентльмен… М-да.

— Миссис Картер, я тоже рад встрече с вами. С вашей стороны было очень любезно пригласить меня разделить с вами ужин.

Корнелия выразительно закатила глаза. Кроме зеркала в холле, этого ровным счетом никто не заметил. Разве они на приеме у королевы Виктории? Сколько можно расшаркиваться? Клиффорд, конечно, на высоте, но… Он был бы мил ей куда больше, если бы говорил на ее языке, а не расточал любезности маме. И, о господи, если уж нам сегодня опять не удастся поесть как следует (вегетарианский ужин!), то, может, они хотя бы сядут за стол? Корнелию почему-то ноги не держали.

Клиффорд извлекал из золоченого пакета бутылку дорогого французского вина.

Хорошо, успокойся. Откуда столько волнения? Это всего лишь ужин. Несколько часов позора — и все вновь будут свободны. Клиффорд предупрежден о причудах ее семейства… хотя и не в полной мере. Разве ей есть дело до того, понравится ему в ее родительском доме или нет?

Почему она волнуется так, словно этот зеленоглазый брюнет и в самом деле что-то значит для нее?

Но ей было дело.

— Корнелия, поставь цветы в воду. Прекрасный галстук, мистер Стафф…

— Клиффорд.

— Ты слышишь? Поторапливайся. Клиффорд, проходите, мой муж и моя дочь уже ждут в гостиной, а стол давно накрыт.

— Мы торопились изо всех сил, — заверил Клиффорд.

Мать величественно повернулась и церемонно поплыла в гостиную. Корнелия ощутила незаметное дружеское пожатие. Она взглянула на Клиффа. Тот подмигнул и пригладил темную непокорную прядь, упрямо лезшую на его висок.

Отец был в одном из своих парадных костюмов. Кора, чьи волосы были заплетены во французскую косичку, сидела сложив на коленях руки. Она бросила быстрый взгляд на сестру. Ее длинное коричневое платье напоминало монашескую рясу, только без капюшона.

Итак, подумала Корнелия, мы все здесь в трауре. Черный, черный, серый, коричневый… Поистине праздник.

И тут до нее внезапно дошло: да это же каждый, как может, подчеркивает торжественность ситуации! Они встречают Клиффорда уже практически как ее жениха…

Черт знает что творится. С ума можно сойти. Что же делать?

Делать было нечего, кроме как сесть на стул, услужливо пододвинутый Клиффордом.

— Вина? — радостно провозгласила мать. — Кора, ты пьешь лимонад…

— Мама, — не выдержала Корнелия, — она уже не ребенок. От бокала вина ничего плохого не произойдет.

— Корнелия, не лезь.

— Предпочитаешь, чтобы она начала знакомство с алкоголем где-нибудь после школы? Может быть, лучше, чтобы это произошло на твоих глазах? И это было бы хорошее красное вино, а не мерзкие химические коктейли?

Мать сдалась. Случай беспрецедентный… хотя, возможно, повлияло присутствие Клиффорда:

— Ладно… Дорогой, налей Коре половину бокала.

Корнелия торжествовала. Только что была одержана маленькая, но все-таки победа.

Дальше было веселее. Мать торжественно внесла большое блюдо с… подрумяненной индейкой.

— Кора, раскладывай картофель, — скомандовала она и принялась колдовать над птицей: отделила крылышки, ножки…

— Мам, а что происходит? — выдавила из себя Корнелия.

Мать устремила на нее выразительный взгляд.

— Что-то не так?

— Индейка…

— Ну, я подумала, что свинину едят не все, а курица — слишком обыденно, — жизнерадостно пояснила мать.

Только сейчас Корнелия заметила, что на столе присутствуют несколько сортов ветчины, сырная нарезка, в стеклянной посудине — ломтики рыбы в масле…

Неужели все это ради Клиффорда?

Ее семейка точно ненормальная.

Корнелия начала молиться про себя, чтобы этот ужин скорее закончился. Ситуация казалась ей каким-то фарсом.

Она уже плохо помнила и понимала, с чего все началось.

Она стремительно теряла контроль над ситуацией.

Кажется, все порядком проголодались. Поэтому некоторое время за столом царило благословенное молчание. Корнелия видела, каким удовольствием лучатся глаза отца, поедающего мясо птицы с молодым картофелем и цветной капустой. Неужели все, о чем думает мама, — это холестерин? Нельзя же так обеднять свою жизнь и жизнь своих близких…

Кора мелкими глоточками тянула красное вино. Вскоре ее бокал опустел, Клиффорд решительно подлил ей еще — и никто не осмелился возразить.

Корнелия ничего не понимала. Он что, одним только своим появлением, своим обаянием загипнотизировал ее родителей? Сидят будто воды в рот набрали…

Корнелия словно сглазила — вскоре на Клиффорда обрушился град вопросов.

Вопросы были спровоцированы, скорее, представительным и элегантным внешним видом Клиффорда. Он словно сошел с глянцевых страниц каталога одежды для бизнесменов. О делах родители и заговорили.

Похоже, их не волновало необычное знакомство Корнелии и Клиффорда. Они не расспрашивали его о планах на будущее. Даже не говорили о самой Корнелии. Личность Клиффорда захватила их целиком.

Через полчаса Корнелия уже ничего не понимала. Разговоры о юриспруденции, об акциях, ценных бумагах, вкладах, страховании, рисках, фондовых рынках… Так недалеко и до политики.