Аут - Нацуо Кирино

— Будем складывать все в них и для верности брать по два пакета, так что давай рассчитывать примерно на пятьдесят частей. Как по-твоему, это реально?

— Тогда начнем с того, что распилим его на большие куски, а уж потом порежем их на мелкие, — сказала Йоси, проверяя пальцем остроту лезвия.

Рука ее слегка дрожала. Масако присела на корточки, нащупала кадык и одним быстрым движением воткнула нож чуть ниже хряща. Острие наткнулось на кость, и она немного повернула нож, чтобы обойти препятствие. В тот же момент из раны хлынула густая темная кровь. Ее было так много, что Масако отпрянула.

— Наверное, попала в артерию.

— Похоже, что так, — согласилась Йоси.

Не успели они опомниться, как по брезенту растеклось целое море крови. Масако торопливо вынула затычку, открывая сток, и поток, вскипая пузырями красной пены, устремился в канализацию. Представив, как кровь смешивается там внизу, в трубах, с водой из ванны, в которой она мылась накануне вечером, Масако испытала странное, неприятное чувство. Между тем перчатки стали такими липкими, что пальцы почти приклеились друг к другу. Йоси сполоснула руки под краном, но воздух в ванной уже пропитался тяжелым, удушающим запахом крови.

Дела пошли намного быстрее, когда удалось пустить в ход пилу, и уже через несколько минут голова с глухим стуком отвалилась от туловища, а тело Кэндзи неожиданно трансформировалось в некий странной формы предмет и не более того. Масако опустила голову в двойной мешок для отходов и положила на закрывающую ванну крышку.

— Наверное, прежде чем продолжать, стоить выпустить остаток крови, — предложила Йоси, беря безголовое тело за ноги и приподнимая его над полом.

В зияющей на месте горла дыре мелькнуло мясо, а из перерезанных артерий полилась загустевшая кровь. Все тело Масако покрылось гусиной кожей, но, хотя сцена действительно была жуткая, чувствовала она себя гораздо спокойнее, чем могла бы представить. Вероятно, полная концентрация на работе неким образом притупила остроту восприятия.

Она перешла к тазобедренным суставам. Лезвие легко проходило через слои желтоватого жира. Наблюдавшая за ее работой Йоси пробормотала что-то насчет бройлера. Добравшись до кости, Масако поставила ногу на бедро Кэндзи и принялась пилить кость точно так, как пилят деревяшку. Повозиться пришлось дольше, но в конце концов ноги, как и голова, были отделены от туловища. Самая трудная задача еще ждала ее впереди. Скованные трупным окоченением руки никак не желали разгибаться, и Масако долго не могла определить место для надреза. На лбу у нее выступили капельки пота, а стоявшая за спиной Йоси уже начала терять терпение.

— Надо заканчивать. Моя свекровь скоро проснется.

— Знаю. Но если хочешь побыстрее закончить, помоги.

— У нас же всего одна пила.

— Надо было предупредить, чтобы ты принесла вторую с собой.

— Если бы ты сказала насчет пилы, я бы и вовсе не пришла, — призналась Йоси.

— Верно, об этом я как-то не подумала, — сказала Масако и неожиданно для себя расхохоталась.

Во всей этой ситуации было что-то нелепое, абсурдное: две женщины ведут совершенно обыденный, если послушать со стороны, разговор, занимаясь при этом таким не совсем обыденным делом, как расчленение трупа незнакомого мужчины по имени Кэндзи. Секунду-другую они стояли над телом, опустив испачканные в крови руки и глядя друг на друга.

— Послушай, Шкипер, в какой день у вас забирают мусор? — спросила, отсмеявшись, Масако.

— Завтра… в четверг.

— У нас тоже, так что мешки потом поделим. Часть придется взять тебе.

— Но я же не смогу забрать много, — возразила Йоси, — у меня нет машины.

— Я тебя подброшу.

— А ты не думаешь, что развозить мусор на красной машине — слишком заметно? Сама знаешь, как некоторые следят за тем, чтобы их мусорными баками не пользовались чужаки.

— Ты права.

Масако лишь теперь стала понимать, что избавиться от тела будет далеко не так легко, как представлялось вначале.

— Давай заканчивать, а об остальном будем думать потом, — волновалась Йоси.

— Ладно.

Масако подняла пилу и взялась за плечо. Когда руки уже лежали на полу, пришла очередь внутренних органов. Масако сменила пилу на нож и сделала длинный глубокий разрез от основания горла до паха. По комнате распространилась вонь переваренной и непереваренной пищи, смешанная с запахом выпитого Кэндзи спиртного. Йоси поморщилась и закрыла нос.

— Спустим в канализацию, — предложила Масако и тут же подумала, что, если трубы забьются, у нее могут возникнуть серьезные проблемы, а значит, внутренности тоже придется разложить по пакетам.

Она уже собралась заняться этим, когда в дверь позвонили. Масако замерла. Часы показывали половину одиннадцатого.

— Муж или сын? — шепотом спросила Йоси.

Масако покачала головой.

— Они должны быть на работе.

— Ладно, тогда не открывай.

Звонок звякнул еще несколько раз и затих.

— Кто бы это мог быть? — прошипела Йоси.

— Может быть, всего лишь коммивояжер или рекламный агент. Если потом кто-нибудь спросит, скажу, что спала.

Масако потянулась за покрытой жиром пилой. Пути назад уже не было, и им ничего не оставалось, как довести работу до конца.

Когда Масако и Йоси приступили к разделке тела, Кунико Дзэноути бесцельно раскатывала по токийскому пригороду Хигаси-Ямато. Делать было нечего, податься некуда, но отчаяние, вообще-то приходившее нечасто, выгнало ее из дома. Она остановила машину у только что возведенного перед вокзалом фонтана. Бессмысленное извержение водяных струй на фоне моросящего дождя в точности соответствовало ее настроению, но такие самокритичные мысли посещали Кунико не чаще раза в год, да и тогда не вызывали ничего, кроме ощущения непонятной неловкости.

Несколько раз ее беспокойный взгляд задерживался на телефонной будке у все еще окружавшего фонтан забора. Кунико уже почти решила, что должна позвонить Масако и попросить у нее взаймы. Да, она находила Масако немного странной, немного пугающей и, как говорится, себе на уме, но в данный момент выбирать уже не приходилось. Ей нужны деньги. Срочно. Сейчас.

Остановив машину у тротуара, Кунико схватила зонтик и вылезла из салона, но не успела сделать и шагу, как подъехавший сзади автобус остановил ее пронзительным гудком. Из окошка высунулась голова водителя.

— Эй! Здесь нельзя парковаться! — крикнул он.

«Заткнись, придурок», — подумала она, но даже невысказанное ругательство прозвучало в это утро неубедительно и вяло. Вернувшись к мокрому и выглядящему каким-то особенно жалким «гольфу», Кунико включила двигатель и влилась в бесконечный поток движения. Она не представляла, куда едет и есть ли где-то поблизости телефонная будка. Впрочем, это было не важно, потому что машины едва ползли по улице. Что делать? Кунико вздохнула, вглядываясь в запотевшее стекло. Отопитель давно сломался, и это бесило ее, хотя и не так сильно, как полное отсутствие плана.