Тихий Дозор - Алексей Кунин

– А я тебе говорю, есть там земля! Да не просто земля, а целый материк! Я сам там был.

Феликс прислушался. Моряк, сказавший про неведомую землю, один из той самой компании, допил свою кружку и с громким стуком опустил её на стол, с вызовом глянув на товарищей.

– Ну вот, опять за свое, – протянул сидевший слева от него бородатый здоровяк с татуировкой осьминога, выглядывавшей из-за ворота просторной рубахи. – Может, хватит, Риган? А то ты всегда после третьей кружки про свои неведомые туатские земли вспоминаешь. Нет ничего за Водоворотом и быть не может, это всякому ясно.

– Да не скажи, – вмешался третий из компании, в летах, с тронутой сединой шевелюрой и избороздившими лицо морщинами. – Я сам как-то видал, когда служил на одном торговце из Пандавии, как закатный ветер пронес мимо нас несколько деревьев. Оттуда, где Водоворот.

– Да мало ли откуда там деревья могли взяться, – заметил самый молодой, по виду, из сидевших за столом моряков. – Любой ураган мог вырвать их где-нибудь в Лиссе или Текте и бросить где угодно в океан.

– А я говорю, я там был, – снова выступил первый из спорщиков. – Это было пятнадцать лет назад, когда я ходил матросом на барке капитана Реборна по прозвищу Гармей, вы все его знаете. Мы тогда сцепились с двумя барками Толстого Рея, у него были свои счеты к Реборну. В общем, они загнали нас сначала вглубь архипелага Центы, а потом вынудили выйти и за его пределы. И тут разыгралась буря, какой я в жизни не видывал. Причем ветер был с восхода. Барки Толстого Рея успели развернуться обратно вглубь архипелага, а нам не повезло: мы только и успели, что убрать паруса и поставить штормовой трисель, как нашего «Ловеласа» подхватило, как перышко, и потащило на закат со скоростью буйвола, укушенного шершнем в зад. Капитан приказал всему экипажу спрятаться в трюм, наверху остались только он и рулевой, старый Кнедли. Они привязались веревками к мачте и стояли возле штурвала. Мы проторчали в трюме больше тридцати часов, когда ветер наконец утих и мы смогли вылезти на палубу. Вокруг нас был только океан, а Кнедли всеми богами божился, что во время бури мы проскочили Водоворот, так что теперь он находился позади нас, между кораблем и обитаемой землей. Нашего капитана недаром прозвали Гармеем – Отчаянным на древне-хионском. Он приказал править дальше на закат. Тогда среди экипажа чуть не вспыхнул бунт: часть команды требовала повернуть на восход и пытаться пробиться обратно домой. Но Реборн самолично прикончил двоих из смутьянов и все подчинились.

Моряк подождал, пока его опустевшая кружка снова наполнится и продолжил.

– Шесть дней и ночей шли мы на закат и снова на закат. И вот, когда запасы воды уже начали подходить к концу и только осознание того, что возврат на восходный курс уже не принесет спасения, удерживали команду от бунта, вахтенный заметил пролетавшего над кораблем буревестника, а всем известно, что эти птицы вьют гнезда недалеко от побережья. Команда приободрилась и через несколько часов мы увидели тонкую полоску земли. Никогда больше, ни до, ни после, я не возносил Единому таких горячих и искренних молитвы как в тот миг. Пол-дня мы шли вдоль береговой полосы, пока не обнаружили пригодную для стоянки бухту. Далеко за полдень мы пристали, наконец, к берегу; к берегу земли, находящейся за Водоворотом.

Рассказчик, громко сглотнув, осушил кружку почти на треть и снова стукнул ею о стол, так что Феликс, уже со всем вниманием прислушивающийся к этой истории, вздрогнул.

– Ну, и что же было дальше? – поторопил события самый младший из компании. Остальные из сидевших за столом, хоть явно и слышавшие эту историю, не мешали рассказчику. Лишь скептически переглядывались, время от времени прикладываясь к кружкам.

– Мы разбили лагерь на берегу, – продолжил рассказчик. – Капитан назвал ее Бухтой Надежды, потому что она подарила нам надежду на жизнь. Неподалеку от лагеря нашли источник с отличной свежей водой. Лес, начинавшийся почти от самой бухты, был полон разнообразной живности, так что наши охотники всегда возвращались с добычей. Поначалу мы просто отдыхали, бродили по новой земле и воздавали хвалу Единому за то, что остались в живых. Затем капитан снарядил часть команды в экспедицию вглубь открытой земли, которую сам и возглавил. Оставшаяся часть команды занялась ремонтом «Ловеласа», сильно потрепанного бурей. За десять дней, которые отсутствовала экспедиция, мы успели отремонтировать корабль и, чтобы не давать людям бездельничать, боцман приказал начать строительство форта, на случай, если капитан решится задержаться в этом месте подольше. Реборн вернулся через семь дней: он потерял в походе шесть человек, однако остальные принесли с собой настоящие сокровища. В двух днях пути от бухты они нашли руины древнего города, в котором и собрали найденные драгоценности и украшения из золота, серебра и черной бронзы. Однако на обратном пути на экспедицию напали неизвестные: нельзя было даже сказать, были они людьми или животными. Тогда капитан принял решение возвращаться обратно домой, на восход. Часть команды не подчинилась – матросам казалось, что Гармей ведет их на смерть и что воля богов недвусмысленно проявлена закатным штормом: чудесным образом прошедшие Водоворот должны остаться там, куда их прибил божественный ветер. В конце концов, те, кто решил остаться, поселились в недостроенном форте на берегу, остальные же, среди которых бы и я, погрузились на корабль и отплыли на восход, надеясь, что боги будут к нам благосклонны.

Рассказчик сделал паузу, уставившись в стол и о чем-то крепко задумавшись. Потом, помедлив, продолжил свою повесть.

– Никогда в своей жизни я не видел места, более ужасного, чем Водоворот. Девятый вал по сравнению с волнами, поднимаемыми там, покажется холмом рядом с горой. Однако никогда в жизни я не видел и более искусного кормчего, чем наш капитан. Он почти провел «Ловелас» сквозь все океанские валы. Почти…Одна из последних волн, когда мы уже видели впереди спокойную воду, подняла корабль, словно щепку, и в один миг опрокинула его с высоты более трех десятков ярдов. Последнее, что я помню – упрямое лицо Гармея. Он улыбался. Улыбался, привязанный толстым канатом к штурвалу. Я тоже был привязан к мачте, однако при падении корабля она сломалась и от удара о воду я потерял сознание, а очнулся уже на берегу одного из островов архипелага, в окружении нескольких мальчишек. Потом они рассказали, что на берег меня вытолкали дельфины. Никого из команды «Ловеласа» за прошедшие годы я не встретил.

Рассказчик понурил голову, словно вновь переживая те мгновения, когда он боролся с бурей или страшным Водоворотом.

– Не знаю, как там новая земля, – нарушил молчание один из бородачей, – однако капитан Реборн был славным малым, каких поискать. Да упокоит океан его душу.

Моряки в молчании сдвинули кружки, отозвавшиеся глухим стуком, и воздали честь бесстрашному капитану.

Феликс перевел дух, также решив промочить горло, пересохшее за время рассказа. Земли запада… Столетиями земли Хиона полнились мифами и легендами о крае обетованном, земле, лежащей далеко на закате. Какие-то из легенд гласили, что оттуда пришли древние предки людей, а некоторые утверждали, что люди издревле населяли Хион, а из закатных земель, после постигших их неведомой катастрофы, прибыли туаты. Были и такие, и их было большинство, убежденные, что на закате нет ничего, кроме бескрайних вод океана.