Охота на Велеса - Алекс Хелльвальд

Карабкалась я неуклюже и долго, или мне так казалось.

Да, не горная лань, а разбитый бочонок я теперь.

Колени и ступни ныли, приходилось упор делать на руки. Увесистый рюкзак и винтовка замедляли процесс. Пот градом катил со лба, застилая мне обзор и разъедая глаза. Руки и ноги тряслись от напряжения. Но у меня была цель — значит залезу.

Спустя вечность я взгромоздилась на развилку трех стволов эпохального титана и спряталась между ними. Мясо под ногтями и кожу подушечек пальцев саднило от боли, зубы отстукивали ритм чечетки, сердце напористо грохотало, отдаваясь эхом в ушах. Навязчиво пахло хвоей, грибами и остывающим воздухом.

Над лесом сгустился сумрак. Где-то неподалеку ухал филин — у зверья начиналась ночная жизнь.

Как всегда, внезапно в мозгу включилась трансляция изображения от невидимого источника: я, скрючившись с винтовкой в руках, сидела на разлапистом дереве и нервно озиралась. Это было, как взгляд на себя саму со стороны — дико и странно. Прикинув направление взгляда невидимки, резко обернулась влево. Из темных густых ветвей ели на меня таращились громадные желтые глазищи. Ухнув, вспорхнула и тяжело взмыла в небо большая птица.

— Кто ты? — прошептала я в надежде, что ребенок покажется. — Эй, кто ты? Как тебя зовут?

Образ исчез.

Неизвестный вышел из зримого контакта. Спугнула.

Меня затрясло сильнее. Словно мороз, неведомо откуда пришедший среди лета, забрался ко мне под одежду. Я сфокусировалась на окне гостиницы, винтовка приятной тяжестью лежала в ладонях. Через перекрестье оптического прицела я видела окно снятого нами номера.

Ворвавшийся в помещение киллер с порога выстрелил в сторону кровати. Ни звука, пусть и окно распахнуто. Пистолет с глушителем вздрагивал в его руке от отдачи. Стреляя, он подходил к взбудораженной комьями кровати, неубранной мною в спешке. Спокойная холодная мина на лице убийцы заставила мои зубы застучать. Руки сильно тряслись, а вместе с ними танцевала винтовка М-16.

Обыскав номер, неизвестный ушел тем же путем, что и попал в него.

Где же Остап, как бы узнать? Сильное эмоциональное волнение и страх за приятеля вновь спровоцировали передачу изображений. Одна картинка сменяла другую, словно невидимый оператор следовал за Оськой и снимал его передвижения на камеру, передавая сигнал с нее мне. Даже не так: не один оператор, а множество. Изображения передавались с разных ракурсов и расстояний. То выше, то ниже, то ближе, то дальше.

Остап вышел из супермаркета и направился к машине на парковке. Моя душа ухнула вниз. Вдруг тот урод в целлофане будет подстерегать его?

Сидя на дереве, я отчетливо поняла, что люблю Остапа, боюсь потерять. Он сейчас самый важный человек в моей действительности, чья жизнь для меня гораздо ценнее моей собственной.

Вот так, оказавшись на краю бытия, заглядывая в глаза смерти, начинаешь ценить, понимать и цепляться. И знаешь, что целой жизни мало, чтобы надышаться, налюбиться и набыться вместе с твоим любимым и единственным.

Все, о бренности бытия, о переживаниях и жизненных восприятиях — потом. Сейчас важно, чтобы на своих хромых ногах я успела перехватить любимого.

Мне пришел образ бегущего к своей машине киллера. Неужели он собирался в погоню за нами? Ну конечно, он не зря ощупывал кровать. Осталось тепло после моего тела. Он решил, что я побежала к дороге. Да и в самом деле, куда еще?

О-о-о. Как же я хочу в свою прежнюю жизнь.

Супермаркет радовал глаз вывесками, яркими баннерами о скидках и отсутствием народа. Я взял тележку и толкал ее впереди себя, разговаривая с отцом. Пришлось ради такого случая на время собрать телефон и включить его.

— Пап, все нормально: живы и здоровы.

— Остап, ты ведь проводил Алину? Так?

Я понял, что папа попытается донести до меня какую-то мысль. Уж больно голос у него был напряженный. Сложилось ощущение, что кто-то стоял рядом с ним и батя старался сделать вид, что сердит.

— Ты сам-то как? — ушел я от ответа. — Все хорошо?

— Да, в полном порядке. Егорыч — тоже. Привет передает. Ждем тебя обратно. Когда приедешь?

— Я позвоню.

Кинул в тележку порезанный батон хлеба в целлофановой упаковке. Придется нам с подругой еще денек на бутербродах посидеть.

— Когда приедешь, сын?

— Пап, не знаю. Когда приеду, тогда приеду. Дела у меня.

Колесо у тележки как-то накренилось и в бок смотрело. Я подергал ее вперед-назад, чтобы исправить проблему. Мне еще нужно заглянуть в отдел с выпечкой и колбасный.

— Правда, у тебя могут быть дела, но во Владивостоке долго не засиживайся. Ты мне нужен по срочному делу. Очень важно нам с тобой поговорить об Алине.

Странно. С чего вдруг говорить об Алине? Вроде послал нас к Егорычу, тот рассказал о случае в санатории. Как пить дать рассказал и понимает, что подругу детства я не брошу. Так чего копья ломать? Упрашивать, настаивать на беседе?

— Пап, сведенья появились об убийстве?

— Нет. Приходил наш сосед, к нему пожаловали гости из Москвы. Интересовались Алиной, опрашивали наших из деревни. Все подтвердили, что девушка до последнего дня была здесь, у нас. Оставили номер телефона следователя, чтобы я передал, когда вы вернетесь с охоты. Я звонил при нем Алине, и у нее телефон выключен. Следователь решил, что вы в тайге, потому и на связь не выходите.

— Ладно. Времени у меня в обрез. Давай закончим.

— Остап, нам нужно поговорить. Серьезно и безотлагательно. Не по телефону. Будь в городе, я приеду к тебе. Или сам приезжай, но быстрее.

— Пап…

— Нет, находись в городе, я выезжаю.

Кто-то толкнул меня, и телефон, упав на пол, рассыпался на части.

— Гидрат перекиси водорода с марганцем.

Выругавшись, толкнул тележку и стал подбирать элементы смартфона.

— Простите, — присел рядом мужчина. — Виноват. Задел.

Я бросил быстрый взгляд на незнакомца, кивнул. Чего теперь извиняться, пихнул и пихнул. Корпус и экран вроде целы, а проверить на работоспособность смогу чуть позже. Если сломался — новый куплю.

— Ваша сим-карта? — незнакомец протянул руку, и я заметил на ладони у него маленький пластиковый квадратик.

Ничего себе удар о пол был, что симка вылетела.

— Спасибо. Очевидно, что моя.

Я заглянул мужчине в лицо и не увидел в нем раскаяния. Напротив — он улыбнулся мне, как старому знакомому. Может, и правда мы с ним знакомы?

Мужчина среднего роста, на вид лет пятидесяти — пятидесяти пяти. Серые глаза, унылое выражение лица, пегие короткие волосы, намечающаяся лысина, тонкий нос. На нем серый легкий свитер и джинсы. Неприметный, обычный мужчина. Вот и гадай про таких: знакомый твой или нет.