Кожа. Как у тебя дела? - Лоран Мизери

Брижитт 47 лет, она работает на руководящей должности и успешно строит карьеру, но на прием к врачу пришла, потому что ее жизнь превратилась в настоящий ад из-за угревой сыпи. У нее нет никаких видимых следов акне, хотя она уверяет, что полностью отказалась от лечения, потому что ни один терапевтический курс все равно не помогает. Для начала я все же предлагаю ей несложное местное лечение и объясняю, что не только не вижу никаких признаков угревой сыпи, но и вообще ничего особенного. На последующих консультациях Брижитт рассказывает, что ее жизнь становится все более невыносимой, и она старается не смотреть на себя в зеркало из-за этой угревой сыпи. Она признается, что еще больше беспокоится, потому что ей кажется, что она сходит с ума: все говорят, что у нее нет никаких угрей. Это был очень важный момент, и я сразу же спрашиваю, почему ее это так беспокоит. Мой вопрос сбивает ее с толку, на какое-то время она умолкает, а потом начинает рыдать. Это ужасно, говорит Брижитт, возможно, у нее действительно нет никакой сыпи, но она не может помешать себе думать о том, что ее внешность обезображена. И тогда она просит посоветовать ей хорошего психолога и признается, что все проблемы начались, когда ее бросил муж. Это осознание было внезапным и болезненным, но очень полезным, поскольку год спустя Брижитт чувствовала себя отлично. Тем не менее она продолжает психотерапию, по ее словам, она идет ей на пользу «во всех отношениях».

Марианн, молодая 20-летняя женщина, пришла на консультацию из-за волдырей на предплечьях. Глубокие очаги воспаления отсутствуют, и эти волдыри не связаны ни с экземой, ни с аутоиммунным заболеванием, ни с ожогами. Хотя Марианн обратилась именно из-за этих поражений, кажется, что они не вызывают у нее особого беспокойства. Более того, она крайне уклончиво отвечает на вопросы, когда у нее спрашивают, как они появились. В этом случае помогает очень простой вопрос, с которого фактически и начинается оказание медицинской помощи: «Как у вас дела?» Марианн начинает рыдать и сквозь слезы отвечает, что все плохо, но ничего больше сказать не в состоянии. Она охотно соглашается на госпитализацию, ей назначают антидепрессивную терапию и первые консультации с психотерапевтом. Марианн страдает патомимией. Через год она чувствует себя гораздо лучше, но мы так никогда и не говорили с ней о том, что эти повреждения она наносила себе сама. Если бы я подтолкнул ее к таким откровениям, это могло привести к самим серьезным последствиям, вплоть до самоубийства.

Клер 67 лет, она жалуется на заражение паразитами. Хотя врачи уверяли, что никаких паразитов у нее нет, она продолжает их искать на себе или у себя. На консультации она непрерывно рыдает и рассказывает бесконечные истории о паразитах. Иногда все-таки перестает рыдать, чтобы послушать врача (но не всегда), у которого на несколько секунд создается впечатление, что он ее убедил, затем все начинается сначала. Однажды она заявляет, что так больше продолжаться не может и ей нужно помочь, с легкостью соглашаясь с тем, что у нее депрессия. Ей предлагается пройти курс медикаментозного лечения. Клер с возмущением отказывается: по ее словам, она не сумасшедшая, а врачи ничего не понимают в ее болезни, но ей все-таки выписывают рецепт и назначают новую консультацию. К моему величайшему удивлению, через два месяца она возвращается. Более того, она прошла курс медикаментозной терапии. На этот раз она очень признательна и говорит, что чувствует себя гораздо лучше, соглашаясь продолжать лечение. Клер утверждает, что ее проблема с паразитами решена, но, по-видимому, никак не связывает это с приемом лекарств, и, судя по всему, никогда не согласится с тем, что паразитов у нее не было. Зато теперь она счастлива…

У Флоранс волчанка. Она принимает гидроксихлорохин в таблетках и использует кремы и мази с кортикостероидами. Заболевание началось после смерти ее матери от рака груди 15 лет назад. С тех пор она заметила, что всякий раз, когда слышит, что какая-нибудь женщина заболела раком груди, у нее случается обострение. Через три года она решила начать психотерапию и пришла к выводу, что обострения волчанки стали менее выраженными, а главное, более редкими.

Марселю 55 лет, он водитель-дальнобойщик. Он произвел впечатление человека, которому нравится изображать из себя крутого парня. С 20 лет у него псориаз. К 50 годам заболевание усилилось, и потребовалось пройти два курса биотерапии, так и не принесших заметных результатов. Когда у Марселя настойчиво спрашивают, нет ли какого-нибудь стрессового фактора, он отвечает отрицательно. Но вид у него озабоченный и даже подавленный, тогда как по характеру он, скорее, жизнелюб и всегда готов шутить по любому поводу. Через некоторое время стало известно, что он предпринял попытку самоубийства, которая, к счастью, оказалась неудачной. После этого он не сразу возобновляет лечение от псориаза, но проходит курс антидепрессивной терапии и посещает психотерапевта. Марсель становится гораздо разговорчивее и объясняет, что мучительно переживал развод, которому предшествовали долгие годы глубокого непонимания с супругой, в то время как на работе он испытывал стресс из-за постоянно растущего объема работ. В конце концов через три месяца он возобновляет лечение от псориаза. К нему вернулось чувство юмора, еще через полгода он встретил другую женщину и прошел курс антидепрессивной терапии. Он продолжает сеансы психотерапии и отмечает, что его научили говорить по-настоящему, и теперь он чувствует себя просто замечательно.