Иногда они умирают - Наталья Турчанинова

– А какое название у той, соседней горы? – тут же присоединилась к вопросу и вторая девчушка, держа камеру на вытянутой руке и фотографируя себя вместе с подругой.

– И когда эти места стали посещать иностранцы? – вмешалась третья. – Местные не возражали? Или были вынуждены подчиниться экспансии?

Их голоса и акцент были настолько похожи, что с закрытыми глазами одну от другой я вряд ли отличил.

Гид с тоской огляделся по сторонам. Видно, его доставали подобными вопросами, вставляя в них умные слова, на протяжении всего трека. Требовали точных ответов, половину из которых тот не знал. Взгляд кайлатца упал на меня, я увидел в его черных глазах уныние и смирение со своей тяжелой участью и сказал:

– Иностранцы увидели Мать Всех Богов восемьдесят лет назад. – Внимание трех девушек тут же переключилось на меня, а гид, стоящий за их спинами, в знак благодарности горячо закивал мне. – До этого времени посещение горного Кайлата нам было запрещено.

– Как это? – спросил Дик, который до сего момента мало интересовался историей чужой страны, но тут, видимо, посчитал себя оскорбленным, узнав, что его могли куда-то не пустить.

– Эти горы считаются священными. Впервые геодезисты сумели попасть на здешние тропы, лишь переодевшись монахами. Данные своих измерений они записывали на тонкие полоски бумаги и прятали в молельные барабанчики.

– Но как же местные их не раскрыли – они же не похожи на кайлатцев? – спросил меня молодой человек из другой группы, также прислушивающийся к разговору.

– Их сопровождали ученые из Бхаратского топографического общества, которые внешне очень схожи с кайлатцами южных регионов страны. К тому же тогда тропы были практически пусты. Кроме того, геодезисты надели желтые тоги общины гэлугпа. Это была хорошая идея, потому что местные предпочитают не контактировать с ней, считается, что монахи-гэлугпа тесно общаются со злыми сущностями гор, проводят ритуалы очищения, и общение с ними может испортить карму. Даже прикосновение к их одеждам способно навлечь смертельную болезнь.

– И что стало потом с этими геодезистами? – послышался чей-то голос.

Я неожиданно сообразил, что стою в кольце слушателей, которые внимательно смотрят на меня, и тут же ощутил легкое смещение реальности – как будто оказался в прошлом, где читаю лекцию о группе восточных языков, окруженный студентами, и вдруг вижу среди них девушку с синими глазами и копной светлых, сияющих волос – Тиссу. Она ловит мой взгляд и улыбается. Точно так же, как сейчас – многозначительно и нежно. Усилием воли я прогнал это видение, выдержал недолгую значительную паузу и произнес:

– Они все умерли.

В ответ раздалось несколько неуверенных смешков.

– От старости в основном, – продолжил я, и смех стал более дружным. – Открыто путешествовать здесь стало возможно лишь после того, как более сильные цивилизованные страны подчинили Кайлат своему влиянию и тот стал зависеть от них экономически. Теперь страна живет практически исключительно за счет туризма. Но здесь до сих пор существуют места, куда не пускают иностранцев. Территория, принадлежащая племени гурхов, например. Они не любят посторонних. А на вершину Рыбий Хвост не взошел вообще ни один человек.

– Неужели? Любопытно почему? – спросила женщина в возрасте, с очень прямой спиной и седыми волосами, уложенными в пышную прическу, как будто она гуляла у себя в саду, а не поднималась по узким, обрывистым тропам.

– Это запретная гора. На ней живут боги Кайлата.

– Ладно, Райн, заканчивайте лекцию, – вмешался Джейк, не слишком довольный, что гида, за которого он заплатил, бесплатно слушают посторонние, да еще и в таком количестве. – Лучше сделайте пару кадров. И пойдем дальше.

Было видно, что мои неожиданные слушатели хотели бы еще позадавать вопросы про мистический Кайлат, но Джейк несколькими властными взглядами дал понять, что больше не намерен тратить свое и мое время на беседы с ними.

Тисса отдала мне камеру, и я сделал несколько снимков своих спутников.

– А вы всегда водите группы? – прощебетала одна из трех черноволосых девушек, по-прежнему крутящихся рядом. – А можно вашу визитку? Мы бы на следующий год приехали и с вами пошли.

– Он не водит группы, – грубовато вмешался Дик. – Сделал исключение только для нас. Так что не задерживайтесь.

Девушки, обиженные подобным обращением, окинули его одинаковыми пренебрежительными взглядами и отошли к своему проводнику.

Мы вернулись на тропу и отправились дальше, к новому крутому подъему.

Время от времени со мной здоровались знакомые гиды и носильщики, мы обменивались приветствиями и краткими новостями, желали друг другу удачи и снова расходились.

– Ты здесь почти всех знаешь, – удивлялась Тисса, глядя вслед очередному кайлатцу, согнувшемуся под тяжелой ношей, с которым мы только что перекинулись привычным «намаскар».

– Не всех, но многих.

– А язык местный ты где выучил? – спросил Дик, остановившись для того, чтобы почесать палкой спину.

– Здесь.

– Ему это было очень легко, – сказала Тисса, и легкой колкости в ее голосе было больше, чем одобрения. Хотя последнее тоже присутствовало.

Впереди появился еще один мост через бурлящую Дудх Коши. Точно такой же мы уже переходили в начале пути – конструкция, подвешенная на железных тросах и опутанная неизменными молельными флажками, тянулась с одного склона на другой. Чуть ниже виднелись обломки старого деревянного моста, снесенного каким-то из паводков. Раньше ходили по нему. Но когда туризм в Кайлате стал активно развиваться и иностранцам надоело падать с этих шатающихся досочек – они оплатили более надежные опоры.

Мы уже дошли до середины, когда с противоположной стороны послышался знакомый веселый перезвон. Вереница нагруженных эбо ступила на металлические перекладины. Я развернулся и, стараясь перекрыть шум воды, крикнул Джейку, идущему последним:

– Назад! Поворачивай назад!

– Что?! – не понял он.

Тисса замахала руками, показывая, что нужно срочно возвращаться обратно.

Он наконец сообразил, в чем дело, и развернулся. Мы успели чуть раньше быков добежать до склона и теперь, стоя на площадке, смотрели на эбо, бредущих мимо.

Их погонщик остановился на минуту, чтобы поболтать со мной. Окинул вежливо-любопытным взглядом моих туристов, но ничего не спросил про них. Зато передал важное сообщение.

– Семья Пемы приглашает тебя на похороны, – сказал он на горкхали, слегка пришепетывая из-за отсутствия передних зубов. – Ты вроде помогал тело его брата вытаскивать?

Перспектива присутствовать на небесных похоронах меня, признаться, не прельщала. Я уже видел однажды это зрелище, и мне понадобилось некоторое время, чтобы смириться с подобным отношением к мертвому телу. Но то, что иностранца пригласили на ритуал, говорило об уважении и доверии, не оценить это было нельзя.