Проклятье старой ведьмы - Михаил Бабкин

Хозяйственный долго шагал туда-сюда под крылом дракона, сердитый, нахмуренный, с руками за спиной. Даже тропинку протоптал в песке с двумя длинными барханчиками вдоль нее.

– Ладно, – наконец остыл Боня, подошел к понурому Тимычу, – согласен, что не прав?

– Согласен, – тускло пробормотал Тим, ковыряя ногой в песке: он уже выкопал изрядную яму.

– Мир. – Рыцарь протянул руку, Тим пожал ее. – Теперь спать. – Боня лег, достал из сумки фиолетовый стаканчик, уложил его на песок так, чтобы отверстие смотрело ему в лицо. – Это вместо будильника, – пояснил Хозяйственный. – Солнце разбудит. Тим, спать!

Деваться было некуда. Тимыч лег рядом, свернулся калачиком и попытался уснуть…

Разбудил его громкий разговор. Боня деловито беседовал о чем-то с Каней, изредка поворачивая «телефон» в сторону – яркий дневной свет бил из стаканчика ему в лицо: рыцарь кривился, закрывая глаза ладонью, но продолжал разговор.

– Пока, дракоша, – Боня закончил беседу, убрал от лица «телефон». Солнечный луч скользнул по его груди, пятном разлился по песку.

– Рад стараться! Ать-два, – слабо донеслось из стаканчика.

Тим встал, с удовольствием потянулся, похлопал себя по плечам, животу, ногам – песок с него так и посыпался.

– Как там Каник? Деревце уже выросло?

– Баобаб его? Понятия не имею. Я про другое с ним говорил. – Боня поднял сумку, протянул ее Тиму. – Пошли.

– Завтракать будем, или… – Тимыч посмотрел на сумку.

– Или. На голодный желудок шагается куда веселей. Кстати, я поспрашивал Каню, куда мы попали – оказывается, это утерянное легендарное святилище драконов! У него есть еще один тайный выход, с другой стороны озера. Наш вояка про драконий храм в детстве от деда слышал, сам же его не видел никогда. Драконы, которые оказались заперты волшебными стенами Королевства, напрочь забыли, где находится их святилище, представляешь? Наверняка без колдовства не обошлось… Так вот, Каник настоятельно советовал поскорее отсюда удирать, не шуметь, статую дракона-основателя ни в коем случае не трогать. И главное, в озеро не соваться.

– Почему?

– Не знаю. Каник наотрез отказался отвечать. Сказал, большая драконья тайна. И все тут.

– Значит, статую ни в коем случае не трогать? – Тимка с тревогой поглядел на серебряного дракона, вспомнил свою скачку на голове тайного божества. И глаз его вспомнил.

– Да, – заторопился Тим, – пошли скорей. Прямо сейчас. Немедленно. Ать-два!

Они направились по берегу, в сторону непонятных золотых дверей. Вскоре вокруг заметно стемнело; мощный факел изрыгаемого драконом пламени издали казался слабым огоньком свечи, одиноко сияющим в кромешной мгле. Луч солнечного фонарика дробился на золотых дверях тысячами желтых бликов, скакал по песку, но ни разу Боня не направил его в чернильную воду озера. Тим шаг в шаг ступал позади рыцаря по узкой полоске песка, боязливо поглядывая на воду. Черт его знает, кто в этом озере обитает, еще схватит за ногу щупальцем и на дно утянет. Так они брели часа два, медленно брели, бесшумно. Как индейцы по вражеской территории.

Яркий луч фонарика вдруг провалился в большую круглую дыру перед ними. Боня поводил вокруг нее лучом, солнечный зайчик выхватил из темноты низкие мраморные ступеньки, каменные барельефные морды драконов на гладкой стене пещеры, странные магические знаки на их лбах.

– Вот он, выход, – прошептал Хозяйственный и обтер пот с лица пятерней. Тим перевел дух, оглянулся назад. Далеко-далеко над водой блестела яркая точка, одинокая, как маяк в ночи.

– Боня! – быстро зашипел Тим. – Раз мы отсюда насовсем уходим, так давай вверх посветим, охота увидеть рисунок на потолке. В воду посветим, чего там в ней, а? Посветим и убежим. Давай?

Хозяйственный отвесил Тиму нешуточный подзатыльник, молча и свирепо ткнул пальцем в лаз. Тимыч потер затылок, независимо передернул плечами и последовал за рыцарем. Ход оказался точно таким, каким они удирали от ос-убийц, только без ручья и чуть пошире. Друзья припустили вперед – очень уж не хотелось опять ночевать под землей, а наверху скоро должен был наступить вечер. Бежали недолго, туннель вскоре закончился тупиком: перед ними оказалась плита из зеленого камня с золотым кольцом-ручкой посредине. Бонифаций лихорадочно обшарил поверхность плиты тускнеющим лучом. Ни рычага, ни кнопки. Ничего!

– Тьфу ты, – Хозяйственный сел на корточки, пощупал под плитой пол, – никаких тайных кнопок, пружинок. Представляешь, ничего!

Тимыч подошел к кольцу, потянул его на себя. Внутри плиты звонко щелкнуло, и она с шорохом неспешно распахнулась толстенной дверью. Как в фильмах про американские банки.

Красный предзакатный свет хлынул в дверной проем.

– Прошу, – Тим шагнул в проход, – а ты говоришь «ничего нет»! Все есть. Головой думать надо.

– Хм. Действительно. – Бонифаций вышел вслед за мальчиком. Плита бесшумно заняла прежнее положение, слившись своей наружной стороной с поверхностью горы. Словно двери здесь никогда не было.

– Хорошо на воле-то, ой хорошо! – Рыцарь шумно втянул в себя свежий воздух, закашлялся.

Вечернее солнце тусклым прожектором повисло над кромкой горизонта. Серых колючек как не бывало, земля поросла нормальной зеленой травой и невысокими редкими кустиками. Теплый ветер лизал Тимкино лицо, пах цветами и медом. Немного поодаль серая дорога широкой полосой прорезала степь, тянулась в сторону заката, к густому лесу, ныряла в него. Вдруг до Тимки донеслось радостное лошадиное ржание.

– Люпа! Люпочка моя! – заголосил Бонифаций, кинулся в сторону, за камни. – Не съели тебя, миленькая!

Тимыч, придерживая сумку на боку, трусцой припустил за рыцарем. Навстречу им шла Люпа, целая и невредимая, все так же запряженная в повозку. Даже немного потолстела, отдыхая эти дни на свежей травке.

– Люпа, – рыцарь нежно обнял лошадь за шею, зарылся лицом в гриву, – а я уже с тобой распрощался. Вот дурак!

Тимыч поцеловал Люпу в бок, выплюнул попавшую в рот соломину.

– Говорят, что собаки умные. Вздор! Самые сообразительные, конечно, лошади. Моя Люпа самая умная и верная! – Бонифаций гладил лошадь по шее, глаза его мокро блестели. Люпа покивала головой, соглашаясь с рыцарем. Она тоже так считала.

– Что ж, – деловито потер руки Тим, – раз все в порядке, пошли дальше. Нечего возле этой горы задерживаться! Чоса, наверное, уже починили, как бы он сюда с дозором не явился.

– Согласен, – Боня потрепал лошадь по спине, – пора, Люпочка, в дорогу.

Когда наступила ночь и звезды светляками густо усеяли небо, отряд сделал привал. Нашли недалеко от дороги ручеек, соорудили костерчик из сухого кустарника, вскипятили чай. Боня первым делом отремонтировал Шута, приклеил ему на место ниппельный клапан, накачал человечка воздухом. Тим рассыпался в извинениях за то, что случайно раздавил Шутика, пообещал больше так не делать. Шут замахал ручками: