Аверс и реверс - Тальяна Орлова

— Или страх, — с облегчением ухватилась я за предложенное. — Ты умеешь пугать, Кейн.

— Не нравлюсь?

— Ни капли!

— Хорошо. А то я зря, что ли, тебя тут запирал? — он вдруг легко улыбнулся и отступил. — Не будем ссориться, Лорен. Я не собираюсь ссориться с девушкой брата.

— Я ему не девушка! — теперь и я нервно рассмеялась. — Но ссориться с тобой тоже не хочу.

— Я провожу тебя к остальным.

— Да, — шагнула к выходу. Замерла, когда Кейн выключил свет. Но он шел следом.

— И ты пригласишь Дастина танцевать. Этого хватит, чтобы ты снова стала его девушкой.

— Нет уж! Танцевать я не намерена.

— Почему?

— Даже не пытайся меня убедить, не выйдет!

— Кажется, ты так и не поняла мою природу, раз осмеливаешься бросать мне вызов, самка человека.

Я ответила со смехом:

— Не буду танцевать, самец демона! Хоть что делай — не буду! Вообще терпеть не могу танцы, а уж танцы на поминках — это слишком!

Он вдруг схватил меня за локоть и рванул на себя, разворачивая. Одной рукой притянул за талию, вторую отвел вбок. Я задохнулась от неожиданности и повиновалась, когда он плавно повел меня в сторону.

— А заявляла, что не будешь.

Усмехнулась, но от его близости стало не по себе.

— Кейн, тебе кто-нибудь говорил, что ты невыносим?

— Все. Потому скажи мне что-нибудь новенькое.

В наших плавных движениях я ощутила нарастающее напряжение. Почему не оттолкнула? Я ведь даже не пытаюсь сопротивляться. Внушает?

— Ты… невыносим… — у меня голос сбился.

Он тут же отстранился, а потом нагло подтолкнул меня к выходу. На улице недавнее ощущение быстро выветрилось. Музыка впереди звучала все так же громко.

— А в тебе, Лорен, очень много от демонов. Ты умеешь искушать.

— Я тебя не искушала, не придумывай.

— Я тоже делаю это неосознанно.

— Не придумывай, сказала!

— Вон Дастин. Дери меня пятеро, он соблазняет мою Ташу?

Я не сдержала усмешки: Дастин в самом деле танцевал рядом с Ташей и даже каким-то образом попадал в ее странный ритм. Вдвоем они напоминали огромные водоросли, распускающиеся в океане, где музыка не важна. И неизвестно, кто кого заарканил: он понял, что пробьется ко мне через Ташу, или Таша за неимением под рукой Кейна решила довольствоваться заменой. Она, заметив нас, тут же остановилась и помахала рукой. Я кивнула в ответ. Теперь они шли к нам — никуда не сбежишь. Вот и как держаться на расстоянии от парня, если с одной стороны соседка, а с другой его брат так и толкают нас друг к другу? Еще два шага, еще две секунды — и я больше не смогу себе сопротивляться.

Дастин остановился передо мной, и весь мир вокруг перестал существовать, даже музыка будто стала тише.

— Лорен, кажется, нам уже пора поговорить.

Я на секунду прикрыла глаза, чтобы поймать это ощущение — вот, сейчас я счастлива. Мои мысли мечутся, эмоции зашкаливают, я ничего не понимаю в происходящем, но я совершенно глупо счастлива.

— Дастин, внуши мне что-нибудь.

— Зачем?

— Хочу почувствовать это на себе.

Он улыбнулся:

— Ты сама попросила. Обними меня.

Мои руки тут же коснулись его плеч, переместились выше и обвили шею. Дастин немного наклонился, чтобы спросить:

— Ну и как?

— Не знаю… Я понятия не имею, внушил ты мне это, или я сама хотела. Не могу уловить, в чем разница.

— Внушил, потому что ты хотела сама. В смысле, это всегда так работает — как сильный толчок, но в выбранном направлении. Если бы ты вообще этого не хотела, то, возможно, все равно выполнила, но с заминкой или без этой радости в глазах.

— Тогда внуши мне что-нибудь, чего я не хочу.

— Экспериментируешь?

— Да. Вдруг на будущее пригодится.

— Хорошо. Я сейчас тебя поцелую — а ты мне не отвечай.

Он коснулся моих губ. Я закрыла глаза и податливо приоткрыла рот. Я не отвечала, не делала больше никаких движений, но наслаждалась. Нет, проверять надо на чем-то другом, потом придумаю, а пока я позволила себе раствориться в накопившейся за несколько дней нежности.

— А теперь делай то, что сама хочешь, — прошептал, едва оторвавшись.

Я поднялась на носочки, чтобы быть к нему еще ближе. Я зарывалась пальцами в его волосы и прижимала к себе. Наверное, я просто не способна от него отказаться теперь, когда все уже так определенно.

— Лорен, ты будешь моей девушкой? Снова.

— При одном условии — больше никаких тайн.

— Больше никаких.

До самого рассвета мы гуляли или сидели на скамье. Студенты вокруг расходились. Таша ушла, Стивенсон согласился ее проводить, хотя и не жил больше в женском общежитии. Кейна я вообще не видела. Все стихало и светлело, а мы все никак не хотели друг друга отпускать.

— Дастин, расскажи еще про двоих. Кейн говорил, что были еще двое… те, которые погибли по твоей вине.

Он вздохнул.

— Женщина. Жила по соседству. Ее муж избивал. Однажды забежала к нам, спасаясь. Я ей сказал бросать его. Уматывать куда угодно… И когда она собирала вещи, он… ее молотком…

— Подожди. Но такой же совет дал бы любой здравомыслящий человек! В чем твоя вина?

— В силе убеждения. Она не ждала подходящего момента, она решительно направилась домой и, может быть, даже не выбирала слов. Она должна была уйти, но скорее всего могла уйти иначе.

Я кивнула понимающе. Но при этом не разделяла его чувства вины. Виноват не Дастин, и не та бедная женщина, а ее ужасный муж. Кстати, а не был ли он таким ужасным именно потому, что по соседству жил еще и Кейн? Но говорить о том сейчас не хотелось.

— А еще?

— Вот это самое сложное. Ребенок… разбился, после того, как я посоветовал ему поверить в себя.

— Ты уверен, что это связано?

— Нет, Лорен, не уверен. Как видишь, все эти случаи могли произойти и сами по себе, но именно я оказывался где-то поблизости. Когда я разделился… в смысле, когда мы с Кейном разделились, то единственным моим желанием было быть просто человеком. Разве человек чувствовал бы свою вину в том же случае?

— Вряд ли.

На самом деле я после этих рассказов видела в нем больше человечности, чем в большинстве своих знакомых. Не знай Дастин о своих способностях, даже не заподозрил бы повода для вины. А сколько людей вот так же ежедневно дают добрые советы и при этом никак не связывают с последствиями? Но что простительно обычному человеку, то непростительно тому, кто называет себя «абсолютным злом». Зато теперь я понимала его лучше… и мне становилось все проще и проще его любить.