Дресс-код вдохновения - Ирада Вовненко

– Привет, дорогой товарищ, – сказала Юлия, – а что это ты тут плачешь? Ты заблудился? Голодный?

Ответом было настолько душераздирающее мяуканье, что ей ничего не оставалось кроме как взять котенка на руки. Он мгновенно замурлыкал, прикрыв маленькие прозрачные глаза.

– И что мне с тобой делать? – спрашивала Юлия, переступая порог. – Ты одинокий котенок, да? Бедный, маленький…

Котенку было тотчас выделено белое блюдце и мелко порубленное куриное филе, которое исчезало в его розовой пасти с удивительной быстротой. Потом он поднял черную мордочку и показал Юлии язык.

– М-да, – сказала она с укором, – вот она, благодарность!

И села отыскивать в Интернете доставку на дом антиблошиных шампуней и прочих принадлежностей. Она сочла появление котенка глубоко символичным. Ведь у них с Максимом уже был общий Дом. Теперь у них появился общий Питомец. С нетерпением она ждала звонка в дверь – придет Максим, она расскажет ему, и он тоже сразу поймет, что это неспроста, что они связаны всеми возможными узами, человеческими и божьими, и что нет никакого смысла более длить эту секретность, а нужно выйти и объявить Городу и Миру: мы вместе! мы любим! Ведь что может быть естественнее любви!

Но этим вечером Максим не пришел. И не позвонил. Его номер был заблокирован. К утру Юлия, осунувшаяся от переживаний, уже имела информацию из всех приемных покоев городских больниц, из бюро несчастных случаев и отделений МЧС. Нигде не было зафиксировано происшествий с мужчиной, одежда такая-то, возраст такой-то, особая примета – шрам за левым ухом в форме полумесяца. Она изо всех сил пыталась держать себя в руках. Начинала набирать Максимов домашний номер… и обрывала себя – это была запретная зона. Откуда-то она знала, что хорошие дни закончились, и вот скоро начнутся, уже начались другие дни – полные боли и слез.

У ног пищал котенок. Пошатываясь от неминуемости горя, Юлия вышла на кухню и покормила животное, сама устроившись на полу, близ миски, уткнув голову в колени. Мозг ее усердно пытался выработать хоть какое-то решение, но за окном серел тускловатый рассвет ноября, и надо было идти на работу, дописывать статью, которая обязана лечь на стол редактора не позднее одиннадцати часов утра.

Юлия потом вообще не могла вспомнить, как она провела тот день, а ведь она что-то делала, с кем-то встречалась, и вовремя сдала свой материал в номер, и разговаривала, и проверяла почту, и отвечала на деловые письма. Но в голове ее бесконечно прокручивалось одно слово, его имя: Максим-Максим-Максим-Максим. Внезапно ее привлек голос коллеги, фотокорреспондента спортивной редакции. Он кричал в телефонную трубку, широко открывая рот и демонстрируя отсутствие нескольких зубов:

– Алло! Алло! Юрия мне позовите! Да вы что себе позволяете! Юрия мне позовите!

Очевидно, никто Юрия ему не позвал, потому что корреспондент грохнул трубку на аппарат и немедленно закурил. Юлия вдруг поняла, что нужно сделать. Одним прыжком она метнулась к коллеге и, уже набирая домашний номер Максима, скороговоркой объясняла:

– Так, мне нужна твоя помощь, быстро. Сейчас ответит женщина, ты попросишь подозвать Максима Николаевича. Послушаешь, что она тебе скажет. Ясно? Понятно?

– Ясно, понятно, – несколько растерянно кивал фотокорреспондент, принимая из Юлиных горячих ладоней трубку телефона, – попрошу Максима… Николаевича. А кто такой Максим Николаевич?

– А не твое дело! – рявкнула Юлия.

– Здравствуйте, – заговорил корреспондент уже другим тоном, – будьте любезны, пожалуйста, Максима Николаевича. Да, конечно. Спасибо.

Прикрыв микрофон рукой, прошептал:

– Просят подождать минуту. Ждать?

– Жди, – сумела выговорить Юлия. Она отошла на несколько шагов и опустилась на стул, не в силах оставаться на ногах.

– А что я ему скажу? – возмутился корреспондент.

– Придумай что-нибудь, – дернула Юлия плечом.

– Алло, Максим Николаевич? Добрый день. Вас беспокоят из банка… Сейчас я вас соединю с начальником отдела…

И корреспондент положил трубку, с негодованием глядя на Юлию.

– Я тебе, что ли, клоун? – сердито спросил было, но, увидев слезы на ее щеках, сбавил обороты и принес ей чаю.

– Ну подумаешь, – неловко утешил, – да у такой красотки, как ты, этих Максимов Николаевичей будет тридцать тонн!

Юлия попыталась улыбнуться, но не сумела. Она молила бога лишь об одном – умереть здесь и сейчас, не сходя с места, потому что ей не нужна эта жизнь, в которой любимый мужчина пропадает без всяких объяснений, а потом отыскивается хитрым путем в чужих объятиях. Через пять минут раздался звонок ее мобильного телефона – зазвучала та мелодия, что Юлия выбрала для Максима. Дрожащим пальцем она нажала на нужную кнопку. Голос Максима срывался от гнева:

– Что это еще за спектакль? Если хочешь знать, у меня телефон с определителем номера, и нужно быть идиотом, чтобы не опознать номер редакции, а я – не идиот! Подсылаешь ко мне какого-то придурка, да что ты позволяешь себе!

– Я, – Юлия глотала слезы, – я просто волновалась, волновалась… Куда ты пропал…

– Я не пропал! – гремел Максим. – Не имею такой привычки! Пока ты тут развлекаешься, занимаешься безобразными хулиганствами, я решаю проблемы жизни и смерти! Да! У меня вчера серьезный разговор с женой состоялся. Думаешь это просто? Когда ты двадцать лет с человеком бок о бок прожил.

Максим помолчал, видимо, набирая воздуха для финальной фразы.

– Так что вот, дорогая моя. Давай сделаем паузу. Нужно все осмыслить. Все решится, я тебя уверяю, только без драматизма… Все… Я позвоню…

«Все, все, – повторяла Юлия как заведенная. – Я очень, очень разочаровала его». И еще раз: «Все, все». Все, все, все, все. Уткнулась лбом в оконное стекло, долго плакала, на улице моросил дождь, капля за каплей вытекала из Юлии жизнь. Юлия вдруг вспомнила слова «человек сам выбирает, быть ему оптимистом или пессимистом. Количество энергетических затрат одно и то же». Правда, как ни старалась, она не могла припомнить, кому они принадлежали. Да, собственно говоря, и какое это имеет значение. Ведь невозможно диктовать своей внутренней энергии или чему-то другому, коему нет никакого объяснения. Просто очень сложно становится перенаправить себя, говоря современным языком – отформатировать. Это компьютер можно выключить, просто выдернуть штепсель из розетки, а потом снова запустить. Как ни в чем не бывало.

Она не умерла, ничего подобного. И не соорудила себе петли, и никто не вынул ее оттуда, она закончила работу, выключила компьютер, сохранив необходимые данные в бездонной памяти жесткого диска. Вышла из офиса, завела автомобиль, пока двигатель прогревался, смела щеточкой с лобового стекла сухие листья – желтые и еще зеленые, почти живые. Села в водительское кресло, удобно разместила спину, поставила ногу на педаль газа, поехала. Решила проехать по Рубинштейна дальше и собрать вещи. Так будет лучше. Правда, она еще не понимала, для кого. В передней ей под ноги бросился котенок.