Мой визави - Настасья Карпинская

− Зачем?

− Глупый вопрос.

− Дуешься до сих пор?

− Я не дуюсь, – обернулась, вытирая о полотенце руки.

− Это глупо, Дин. Я всего лишь пытаюсь оградить своего сына от лишних переживаний. Он быстро привыкает к женщинам, особенно если испытывает к ним симпатию, и потом…

− Когда наиграешься со мной, и тебе надоест, ребёнок будет переживать и задавать вопросы. Я понимаю это. Но ты не понимаешь одной простой вещи, Франц: твой сын нуждается в заботе и внимании, а ты не можешь в полной мере ему это дать. Не потому что не хочешь, а потому что вмешиваются обстоятельства, как сегодня, и это просто не в твоих силах. Внезапная простуда, ветрянка, няня не смогла приехать, а ты не смог отменить дела. Научись хотя бы принимать помощь.

− Это жизнь Болонка, я не могу разорваться. Но всё своё свободное время я стараюсь уделять сыну. Он всегда на первом месте, и это неизменно.

− Да пойми ты, наконец, − она глубоко вздохнула. − Я не претендую ни на какое место в твоей жизни, тем более на первое. Услышь меня! Неужели ты не видишь, что я не умею врать, изворачиваться, хитрить. У меня на лбу видно, когда я пытаюсь лгать, словно неоновая вывеска загорается. Если я хочу помочь, то это без умысла, это искренне. Я знаю, что ты ничего мне не обещал и между нами всё это временно. Я не тешу себя иллюзиями, но я могу посидеть с твоим сыном, если это необходимо. Мне это не сложно, – она уперлась руками в столешницу. − Блин, Стас, я не знаю, как тебе ещё объяснить и как доказать, что я не обманываю тебя, – устало выдохнув, опустила взгляд на свои руки. − Пофиг короче, − короткая фраза и шаг к холодильнику. − Ужинать будешь?

− Сама-то ела?

− Не помню, нет, кажется. Рома запеканку творожную поел и компот выпил, больше ничего не захотел. Он всегда так мало ест?

− Когда болеет.

***

После ужина и быстрого душа, Стас заваливается на диван, и отбирает из моих рук телефон. Я только рот успела открыть, а сказать ничего не успела.

− Спи, ты устала. – неожиданно, нагло, но отчего-то приятно. Так что, я снова сомкнула губы и улыбнулась. Он притянул меня к себе, накрыв нас одеялом. А мне почему-то очень захотелось поверить, что всё это не просто благодарность и не бонус к сексу, а что это искренне. Но мысленно возвращаясь к разговору на кухне, отчетливо понимаю, что я никто для него, как была никем Артёму. Я не в силах бороться с его недоверием. Но мне бы очень хотелось, чтобы оно исчезло… Дурацкие мысли, от которых стало горько и неприятно на душе. Прижалась сильней к Стасу, обхватила его рукой, вдохнув такой знакомый аромат тела, и расслабившись, начала проваливаться в сон.

Странное пробуждение от приятного запаха чего-то съестного и смеха на кухне. Потирая ладонями лицо, встаю с постели и плетусь на запах.

− Доброе утро! – Динка в лёгком халатике, с убранными наспех в пучок волосами что-то колдует у плиты.

− Пап, а Дина омлет вкусный приготовила, со сгущёнкой, вообще, зачёт. А ещё драники и какао, – вещает сын, уже уплетая завтрак.

− И вам доброе утро и приятного аппетита!

− Спасибо, − с полным ртом пытается произнести Ромка.

− Прожуй сначала. И не Дина, а тетя Дина. Сколько раз повторять?

− Стас, перестань. Пусть зовёт, как хочет. Тебе кофе?

− Да, с ложкой сахара. И не позволяй ему борзеть, а то он это быстро.

− Не заводись с утра. Всё хорошо, – Динка ставит передо мной чашку кофе и тарелку с омлетом и, прихватив телефон, выходит из кухни.

Позже нахожу её на балконе с сигаретой.

− Почему с нами не села завтракать?

− Вы привыкли это делать вдвоём, не хотела мешать.

− Ты у себя дома.

− И что? Поем позже, всё равно пока не хочется.

− Болонка, блин, – разворачиваю её к себе.

− Дина, Стас, и не начинай. Ладно? Кстати, у тебя телефон уже с семи утра на беззвучном с ума сходит. Наверное, что-то важное.

− Бл*дская работа.

− С Ромой сегодня есть кому посидеть? – произносит, делая последнюю затяжку, и тушит сигарету в пепельнице.

− Попытаюсь поработать из дома.

− Я могу помочь. Мы вроде с ним неплохо поладили.

Как бы мне не хотелось этого избежать, но приходится оставить сына с Болонкой. Я отвёз их к себе домой и, переодевшись, уехал на работу, поражаясь происходящему. Динка виртуозно управлялась с Ромкой, почти интуитивно находя к нему подход и вычисляя его попытки управлять ситуацией. Неожиданное открытие. Я, зная своего сына и его уловки, не мог этому не удивляться. Если меня он слушался, принимая мой авторитет, то Лика могла с ним справиться только с помощью крика, да и то не всегда. Характер, мать его. А Динка же каким-то образом запросто переключала его внимание в нужное ей русло.

Вернувшись вечером домой после работы, первое, что я слышу − это смех и визг, разносящийся по квартире, а ещё жуткий топот. Пройдя в гостиную, передо мной предстает безумная картина: перепачканный в джеме Ромка, разбросанные по полу игрушки, диванные подушки, построенный шалаш из стульев и одеял. К слову, Болонка выглядела не лучше моего сына. Оба запыхавшиеся, с красными щеками и перепачканные чем-то сладким.

− Когда я уходил на работу у меня был один ребенок. Теперь, по ходу, двое.

− Папа, мы играли в индейцев и в ковбоев, – сын, переполненный радостью, запрыгивает ко мне на руки.

− А такой погром у нас во всех комнатах или вы оставили какую-нибудь в целости? – Динка, стоя в стороне, улыбается, смахивая упавшие на лицо локоны волос.

Пока я переодеваюсь и принимаю душ, гостиная принимает прежний вид. Ромка утаскивает последние игрушки в свою комнату, а Болонка чем-то гремит на кухне.

− Как день прошёл? – спрашиваю, наблюдая за её передвижениями.

− Хорошо. Правда, не хотел обрабатывать сыпь, уговорила только на зелёнку, – она рассказывает про Ромкины проделки, а я ловлю себя на мысли, что она очень быстро обжилась в моей квартире, и я пока не понимаю: нравится мне это или нет.

Закончив с ужином, Динка выходит первая из-за стола. Её молчаливость меня начинает напрягать.

− Дин, ну не уходи, − Ромка подскакивает с места, видя, что Болонка собирает свои вещи в сумку.

− Ром, уже поздно, а мне завтра на работу.

− Ну, Дин, ещё чуть-чуть побудь у нас, – видимо, настаивать на «тетя Дина» уже не имеет смысла.