Преемственность - Д.Дж. Штольц

— Не обманывай Удду! Может быть перекусишь? Ты так долго не ел. Линайя купила очень вкусные булочки в лавке. — Удда настаивала на угощении.

— Ну… ладно, бабушка Удда, давайте.

Травница достала из корзины булочку и протянула Ульяму на вытянутой руке. Линайя стояла за спиной старухи, выглядывая из-за ее костлявого плеча. Мужчина с аппетитом впился зубами в хлеб. Он откусил пару кусков, проглотил, не разжевывая, и вдруг почувствовал дикую боль, словно он проглотил не мягкую сдобу, а пригоршню гвоздей. Уильяма едва не стошнило, он выплюнул куски хлеба, рухнул на колени, схватившись за горло, и в исступлении закашлялся.

— Что за… Какого демона?

Удда и Линайя разом побледнели.

— Сынок, может запьешь? — Удда дрожащими старыми пальцами осторожно взяла деревянную чашу со стола и подала мужчине.

Тот, откашливаясь, кивнул и принял питье. Пахло чем-то сладким и аппетитным, аромат содержимого чаши дурманил. Уильям вдохнул этот чудесный запах и, не заглядывая внутрь, выпил залпом. Напиток разлился теплом по телу, и он почувствовал прилив сил.

Ульям в блаженстве закрыл глаза, облизнул губы. Это было что-то незабываемое, и казалось, что ничего вкуснее он в жизни не пробовал.

— Бабушка Удда, это чудесный отвар! Спасибо!

Послышался испуганный всхлип. Мужчина открыл глаза и непонимающе глянул на женщин. Удда держалась за ручку двери, готовая вот-вот ее распахнуть и выбежать из дома, а Линайя была смертельно бледна и в ужасе смотрела на него, вцепившись пальцами в плечо старухи.

— Что случилось? — Уильям был в недоумении.

Он заглянул в чашу, и цвет жидкости его насторожил. Провел пальцем по стенке бокала. По пальцу растекалась густая алая кровь. Уилл все понял, вспомнил оскал Гиффарда и то, как он вцепился ему в горло, обещая чем-то одарить.

Рыбак сделался белее снега и дотронулся языком до зубов. Нащупал острые клыки, охнул, и в его глазах появился ужас.

— Я вижу, ты все понял, — нарушила тишину Удда.

— Я вас не трону, бабушка, Линайя. — прошептал пораженный Уилл. — Клянусь!

Старуха посмотрела на открытое лицо парня, его дрожащие руки, напряженный и мечущийся взгляд и подошла ближе, но все же остановилась на всякий случай в двух шагах. Уильям продолжал водить языком по острым зубам и трогать их пальцами.

— Я просто не могу поверить в это… Неужели это не сон? — Уильям пытался расшатать пальцами клыки, но безуспешно.

— Сынок, мне так жаль, что это случилось. Но тебе нужно покинуть этот город как можно скорее, люди не должны узнать, что ты выжил. Мы уже все подготовили, я послала Линайю купить тебе дорожный костюм на рынке. — На глаза травницы навернулись слезы и она вперилась в пол, сжав губы.

Уильяму казалось, что он спит и все это происходит с ним в кошмаре. Еще два дня назад он хотел просить руки своей возлюбленной, а сейчас вся жизнь, планы, мечты отправились прямиком в пустоту к Ямесу!

— Теперь я понял о каком «даре» говорил Гиффард. Линайя, пожалуйста, не бойся меня, — грустно прошептал Уильям и посмотрел на испуганную девушку.

Линайя, наивная и доверчивая, не обращая внимания на вскинутую Уддой руку, подбежала к мужчине и разрыдалась. Дрожащая пара стояла посреди комнатки обветшалой лачуги, крепко обнявшись.

— Вы правы, бабушка Удда. Мне нужно уходить. Гиффард сказал, что нужно как можно скорее попасть в Брасо-Дэнто. Бабушка Удда, как я могу отплатить вам за помощь?

— Ай, еще один! — махнула раздраженно рукой старуха. — Я дала этим деньгам лучшее применение, чем пылиться у меня в кошеле за печкой. Уходи как можно быстрее.

— Бабушка Удда. А что с матушкой?

— Жива, все хорошо с ней. Им выделили хороший дом, да еще и с вещами помогли. Так что ступай с богом, да защитит тебя Ямес.

— Спасибо вам… — горько прошептал Уилл, и в его сердце затеплилась надежда, когда он услышал, что Нанетта не останется без крыши над головой.

Мужчина переоделся в дорожные вещи: коричневые штаны простого кроя, серую рубаху, подвязанную поясом, и плащ черного цвета с капюшоном.

Линайя выглянула на улицу. Было тихо и пусто, все спали мирным сном в своих постелях. Лишь дозорные на площади следили за спокойствием городка. Следуя за девушкой, Удда и Уилл вышли из дома, обошли его. Через пару минут они были у кромки темного соснового леса. Пахло весной, пели мацурки, а густой туман походил на гранитную стену.

— Ну что ж, доброго пути мой мальчик! Я надеюсь, что ты найдешь свое место в этой жизни. — Старуха обняла мужчину и похлопала его по спине.

Линайя подбежала, обвила своими тонкими руками шею склонившегося к ней Уильяма. Мужчина жарко поцеловал Лину, вдохнул запах ее волос, пытаясь запомнить его, ведь больше он никогда не увидит ни Вардцы, ни матушку, ни Лину.

— Прости меня, Лина, я так и не смог сдержать обещание.

Линайя расплакалась.

— Главное, что ты выжил! Если бы ты погиб, я бы места себе не находила всю жизнь, а так, может быть, ты найдешь свое счастье. Не здесь, не со мной, но я хочу, чтобы ты был счастлив. — Из ее груди раздались рыдания.

Она прильнула к любимому и уже не могла сдерживать себя. Со всхлипами, уткнувшись курносым носом в дорожный плащ Уильяма, Линайя сняла с запястья серебряный браслет, который очень давно перешел к ней от бабушки, и вложила в его ладонь.

— На память, — прошептала она, вытирая слезы.

Уильям надёжно спрятал браслет и в последний раз поцеловал Линайю. Наконец он нашел в себе силы, отстранился от неё и прошептал, давясь слезами:

— Прощай!

— Прощайте, — повторил он еще раз.

Медленно, словно раненый зверь, пошел в сторону леса, постоянно оглядываясь. Наконец, ветви деревьев скрыли две маленькие фигуры и Уильям погрузился в ночной туман.

Одновременно с тем как Уильям растворился ночном тумане, покидая Большие Варды, из леса близ Вардцов выехал конный отряд.

Верховых было около тридцати, большинство одеты как простые солдаты — та же льняная одежда, что и всех прочих жителей гор, но поверх легкие нагрудники и плащи. Из вооружения — копья средней длины, удобные для использования как в верховом, так и в пешем бою.

Всадники неспешно въехали в покинутую деревню, внимательно осматриваясь вокруг. На рукавах солдат сверкали черно-белые нашивки с изображением белой горы и чуть ниже нее полностью черных глаз. Символизировали ли эти глаза вурдалаков, столь обильно населяющих Офурт, или что-то другое — неизвестно. Этот герб тянулся за родом лордов этих земель уже тысячу лет.

У некоторых всадников к седлам были приторочены клети, чуть погнутые и покореженные от долгой скачки. В них сидели нахохлившиеся от ночного холода вороны. От малейшей встряски птицы злобно каркали.