Охотники за головами - Джон Кинг

Однажды, я поехала вместе с ней в эту клинику, и оказалось, что это просто временный сарайчик на отшибе на территории больницы, но виду — старый развалившийся фургон. Вот это все ставит на места. Шел дождь, я насквозь промокла, и медсестра была в натуре старая ведьма, и я тогда подумала, зачем вот так выбрасывать на помойку то, что должно быть, по идее, светлым чувством? Впрочем, я говорю безо всякого осуждения, ведь так? У нас у всех должна быть свобода выбора. И не должно быть никаких религиозных предрассудков, которые только уничтожают людей и маскируют правду. В один прекрасный день мы все умрем, неважно, от чего, от рака шейки матки — или просто от старости.

Уилл кивнул и ничего не ответил. Он никогда не цеплял венерических инфекций, по крайней мере, насколько мог предполагать, но Картеру приходилось много раз наведываться в вендиспансер. Фактически, он был их постоянным пациентом. Можно просто покупать сезонный абонемент. А еще в тот раз, когда Балти выебал какую-то телку на вечеринке, дорвался до секса первый раз за шесть или семь месяцев, вот ему и повезло — подцепил трипак. Во время лечения нельзя употреблять алкоголь, и это почти его убило. Леони, похоже, вообще безумная телка. Прямо какая-то давно потерянная кузина Картера, следует семейной традиции, сеет вокруг себя мир, любовь и технику мастурбации с участием двоих. Будь Уилл великодушным, он бы свел этих двоих, и пусть бы они трахали друг друга аж до наступления следующего столетия, но он хотел держать Карен подальше от своих друзей. Видимо, этот коктейль слегка вдарил ей по шарам, потому что она продолжала говорить, не дожидаясь ответа, как будто его вообще не было рядом.

— Я уж лучше влюблюсь в кого-нибудь. Думаю, что когда-нибудь встречу такого же, как я, который будет из того же теста, и мы счастливо заживем в маленькой квартирке, и когда мы будем вместе, то ничто в этом мире не сможет с этим чувством сравниться. Вот она, разница между «заниматься любовью» и «заниматься сексом». Наверное, для тебя это звучит старомодно, но я вижу все именно так. Чем больше ты вкладываешь в это, тем больше ты получаешь, а если еще при этом испытываешь какие-то эмоции… Ну да, мы же не роботы, да, и мы не животные, которых интересует только процесс воспроизводства.

Странно, но весь этот разговор о любви, и романтике, и эмоциях не наскучил Уиллу. Даже близко к тому не стояло. Что бы это ни было, но ему было интересно. Это превращалось в некую лекцию, но он оставался рядом, а она рассуждала о науке. Он раздумывал над тем, как именно проэстрогены и эстрогены влияют на женщину. Тромбоз имеет отношение к сгусткам крови, но он не понимал, как это связано с младенцами. Она просто умнее. Он смотрел, как движутся губы Карен, и думал о том, какая она женственная, хотя она и выглядит как панкерша, и совсем не похожа на жеманную девицу, хрупкую карикатуру в вычурном платье, собирающую цветочки по дороге в церковь. Должно быть, она смогла докопаться до чего-то более глубинного, это не обычная человеческая поверхностность. Он почувствовал, как его глаза опускаются к ее майке и фокусируются на се груди, а затем и на промежности. Он попытался представить, как она будет выглядеть без одежды, интересно, увидит ли он ее когда-нибудь такой? Может, сегодня ночью и наступит тот самый момент, но почему-то он сомневался. Впрочем, он не возражал. Ведь хорошо, когда все идет своим чередом.

— Все равно, что ж тут такого старомодного? — спросила она, закидывая назад голову. — Всё совсем не такое, каким кажется. Что такое консерватизм и что такое либерализм? Ты смотришь на людей и можешь сказать, что большинство из них на первый взгляд выглядит либералами, что бы ни значило это слово, но если дело дойдет до споров, их взгляды могут оказаться такими косными, как и у тех самодовольных ублюдков, которые придумывают под себя законы, сидя в Парламенте. Сколько из тех так называемых альтернативных людей проповедуют свободный секс и все такое и списывают со счетов любовь и верность как якобы консервативные ценности? Да они не смогут даже поговорить на эту тему без того, чтобы не скатиться в закостенелую риторику. Все эти их избитые подходы делают из них настоящих консерваторов. Просто очередная версия материализма. Коммунисты или фашисты, какая разница. Где тут душа?

Уилл кивнул головой. Он думал, что понял, что она имела в виду. Интересно, раздумывал он, к чему все это ведет. Он был не против послушать дальше ее аргументацию, потому что это добавляло ей привлекательности, показывало, насколько она сильная и независимая личность, но можно только догадываться, какова была бы реакция остальных парней на подобные выступления. Картер качал бы головой, слушая такие богохульства, а потом свалил бы, не стал бы заморачиваться и тратить свое время на бесперспективный вариант, вернулся бы на охотничью тропу, снова включился бы в погоню за быстрым сексом. Балти и Гарри продолжали бы участвовать в этом разговоре, не слишком распинаясь, и им бы пришлась по вкусу тема о девственности принцессы, и они бы не поняли, очевидно, что именно имеет в виду Карен, но им это было бы вроде как в новинку, а йотом бы они вообще заскучали, предпочли бы быстренько обменяться любезностями и предаться обсуждению своих любовных достижений в этой элитной пивной команде, кто знает, может, они вообще свалили бы в «Балти Хэвен». А уж что обо всем этом подумает Манго, Уилл и понятия не имеет. Может, отойдет в сторону, отплевываясь от омерзения, или заявит, что женщина — это часть завоеванного имущества, годная чисто для получения удовольствий, вот чем она становится после того, как мужчина сломит ее сопротивление. Может, он даже влюбится в воображаемый образ.

— От этой фигни у меня голова кружится, — сказала Карен, наклоняясь к Уиллу. — Я так давно не пила этот «Укус змеи»… Последний раз выпила пять пинт и проблевалась дома в раковину. Это было вскоре после того, как умерла мама. Я с тех пор не пила.

Свет притушили, на сцену вышла команда, следующий час они слушали это странное месиво из рэпа и панка. Они не стали дожидаться выступления на бис, поторопились к станции метро «Брикстон», чтобы успеть на поезд до «Виктории». Вокруг возвышались темные полуразрушенные здания, пабы закрывались, по темным переулкам курсировали полицейские фургоны. Ветер визжал, переворачивая мусорные ящики и сметая разбросанные флаеры. Патрульная машина, едущая впереди, остановила какого-то оборванца. Уилл был рад, что не оказался черным. У этих несчастных ублюдков нет шанса. Затем они очутились под яркими лампами станции «Брикстон», миновав стайку мальчишек «Нации Ислам», что проповедуют фундаментализм и отмену химических добавок. Эскалатор ослепительно сиял под ногами, дрожал, взбалтывая теплый «Укус змеи», плескавшийся в их желудках, затем — пробежка к вот-вот отходящему поезду, вагон битком набит народом из «Академии». Смесь запаха пота и перегара, счастливые лица после концерта в «Академии» — они быстро добрались до «Виктории», а там пришлось простоять целых десять минут. В этом поезде было больше пространства, разномастная мешанина из офисных работников, поддатых и громогласных. Они вышли на «Хаммерсмит» и сели в автобус, чтобы добраться до дома Карен. Уилл поднялся по лестнице. Она, нашла ключи, и они вошли в квартиру.

— Ну так какая у тебя работа? — спросила Карен. Она приготовила две чашки чаю и уселась рядом с Уиллом на продавленный диван.