Это месть, детка! - Владимир Колычев

Марта Матвеева приехала в управление точно в назначенное время. Или она по жизни такая пунктуальная, или ее что-то пугало. Возможно, Трезубов позвонил ей и предупредил.

В кабинете недавно сделали ремонт, поставили новую мебель. Майор Зиньков гордился своим рабочим местом. Но стоило Марте Ильиничне появиться здесь, как стены кабинета вдруг потускнели, окна сузились, стол уменьшился в размерах, да и сам Егор Валентинович почувствовал себя не в своей тарелке. Марта Матвеева была по-настоящему блистательной женщиной, именно поэтому вокруг нее все меркло, яркое превращалось в серое, большое – в маленькое, посредственное – в убогое. Во всяком случае, так показалось Зинькову.

– Вы необыкновенно точны!

Егор Валентинович и хотел, но не смог удержаться на своем месте. Он поднялся, выдвинул стул из-за крошечного приставного стола, даже подул на сиденье и протер его рукой.

– Вы же не мой мужчина, чтобы заставлять себя ждать, – с усмешкой проговорила она, усаживаясь.

Зиньков готов был пожалеть о том, что не входит в число ее кавалеров, но сказать об этом не решился. В конце концов, он позвонил Матвеевой вовсе не для того, чтобы заигрывать с ней. Да и шансов на успех, увы, не имел. Если майор и герой, то не ее романа.

– А своих мужчин вы заставляете ждать?

– Когда как.

– Вчера вы встречались с Ильей Савельевичем Трезубовым. Сначала сами вошли в дом вы, затем он. Вы не заставляли его ждать. Я правильно понял?

– Да, я встречалась с ним и не заставляла себя ждать. Но Трезубов давно уже не мой мужчина.

– Зачем же вы с ним тогда встречались?

– У меня возникли подозрения на его счет. Вдруг это он заказал моего мужа?

– У вас были основания так считать?

– Да. Илья хотел, чтобы я стала его женой.

– А вы этого желали?

– Вы шутите? Я даже не хотела становиться его любовницей. Он назначал мне встречи, я отказывалась.

– Тем не менее вчера вы виделись с ним.

– Да, я с ним встретилась. Исключительно для того, чтобы поговорить о своем муже.

– Насколько я понимаю, вы знали, куда ехать. Улица, дом, квартира…

– Знала.

– Значит, вы уже были на этой квартире?

– Откуда вам известно о нашей встрече? – без вызова, но достаточно жестко спросила Матвеева.

– Знаю.

– Откуда?

– Вопросы здесь задаю я.

– На каком основании? Меня в чем-то подозревают?

– Пока нет.

– Есть постановление на мой арест?

– Надеюсь, до этого дело не дойдет.

– Значит, нет. Я могу сейчас подняться и уйти. Вы этого хотите?

– Нет. Мне интересно с вами общаться, – ответил Зиньков и натянуто улыбнулся.

– Откуда вы знаете, что я встречалась с Трезубовым?

– За вами присматривали, – признался следователь.

– Надеюсь, с разрешения прокурора? – Матвеева смотрела на него без страха и упрека.

– Это не обязательно.

– Мне позвонить адвокату?

– Вы и без адвоката неплохо справляетесь.

– С чем?

– Все-таки вопросы здесь задаю я.

– Вы задаете, я отвечаю. И говорю, что Трезубов не был моим любовником.

– Ваш муж знает о встрече с ним?

– И мужу я не изменяю!.. Что еще?

– Вы не совсем полно ответили на мой вопрос.

– Мой муж очень уважаемый человек. Я докажу, что не изменяла ему. А вы ответите за клевету по всей строгости закона!

Егор Валентинович качнул головой, с плохо скрытой досадой глядя на женщину. Она действительно ставила палки в колеса не хуже адвоката. Ее угрозы отнюдь не были пустыми. Если Матвеев разозлится, то действительно может спустить на Зинькова стаю своих крючкотворов, которые найдут в его действиях массу недочетов и даже нарушений закона. Как бы слон, которого раздуют из мухи, не растоптал следователя.

– Еще раз говорю вам, я не изменяла своему мужу, – отчеканила Матвеева.

– Но я разговаривал с Трезубовым, он сказал…

– Трезубов выдает желаемое за действительное, и вы должны это уразуметь! – Она не просто искала понимания, принуждала к нему.

У Зинькова вдруг возникло желание выбросить белый флаг. Впрочем, это была секундная слабость.

– Хорошо. Вы не изменяли мужу. Пусть будет так.

– Если у вас нет прямых доказательств моей вины, то лучше ничего ему не говорите. – Голос Матвеевой звучал все в том же требовательном тоне.

– Посмотрим.

– У вас есть видеозапись постельной сцены?

– Нет, я не в том смысле.

– Значит, нет ничего. – Марта торжествующе усмехнулась.

Егор Валентинович почувствовал себя деревенским дурачком, которого обвели вокруг пальца.

– У нас есть ваше признание, – выдавил он.

– Мое признание? – удивленно проговорила Матвеева и с чувством превосходства повела бровью.

– Вы признались, что встречались с Трезубовым, подозревали его в покушении на своего мужа.

– Я не следствие, чтобы подозревать. Но да, было такое.

– А почему вы его подозревали?

– Сказала же, он хотел, чтобы я стала его женой, ненавидел моего мужа.

– Угрожал его убить?

– На словах – нет, но мысли такие у него были.

– Почему вы не сказали об этом своему мужу?.. Или говорили?

Сознание следователя вдруг пронзила шальная мысль. А если Матвеева сказала о своих подозрениях мужу и тот принял меры?

– Не говорила, – заявила женщина и качнула головой.

Но Зиньков уже принял решение. Он велел ей немного подождать и вышел из кабинета. Нужно было срочно взять под наблюдение Трезубова.

Вроде бы он все правильно сделал. Марту Матвееву выследил, на Трезубова вышел, даже справки о нем навел, выяснил, что у него было ранение в голову. Но чем дальше Зиньков отходил от кабинета, тем сильнее становилось ощущение, что пойманная рыба бьет хвостом и выскальзывает из рук. Чем она крупней, тем труднее ее удержать.

Телефон Игоря не отвечал. Гравилов мог просто избавиться от старого номера, чтобы обрубить концы, но предчувствие беды только усиливалось. Именно оно и оправдывало те действия, которые предпринял Илья Савельевич. Он бросил все и уехал из Москвы. Даже машину оставил, чтобы его не вычислили.

Такси можно было заказать по телефону, но он и тут решил подстраховаться. Трезубов тайком вышел из офиса, остановил «девятку» с таджиком за рулем, заплатил ему и вместе с ним растворился в густых транспортных потоках на улицах Москвы. Спустя час-полтора он был уже за городом.