Занудный препод - Каролина Дэй

Разуваемся и проходим на кухню. Тут хотя бы чисто и красиво. Мы с Лидкой ремонт сделали летом, посудомойку сюда поставили. Они с Мишей обещали обустроить мою комнату и старую Лидкину открыть, когда она все вещи перевезет. Но это так, планы.

— Знакомая тряпка, — мужчина подхватывает двумя пальцами черную материю с пола. Ту самую, в которой я появилась вчера на его паре.

Упс! Совсем забыла ее убрать. И вообще, чего это он на мои вещи засматривается? Ну короткая и дальше что? Она мне для дела была нужна, я такую длину в обычно жизни не ношу. Наверное. И… почему я должна оправдываться?

— Только не рвите, мне ее отдать надо.

— Кому?

— Какая разница? — спрашиваю громче необходимого и тут же замолкаю. — Мне ее надо отдать, так что лучше оставьте.

Мужчина лишь пожимает плечами и вешает юбку двумя пальцами на спинку стула. И зачем он вообще за мной увязался? Как будто со мной что-то может случиться. Хотя…

— Кушать будете? — спрашиваю первое, что приходит в голову. А что мне еще сказать, когда мы на кухне сидим?

— Тебе бы переодеться для начала.

Ах да, я же в полусухой толстовке и джинсах. Поначалу влажная ткань неприятно липла к коже, но потом привыкла. На улице было почти не холодно, а Сокол в машине включит печку.

— Тогда отдайте мне юбку, — протягиваю руку, чтобы схватить ее со спинки, но…

— Нет уж. Это одеяние местной проститутки ты не наденешь. Мне не нужна на фото девушка с трассы.

Серьезно? То есть ему было мало вчерашних оскорблений, он решил добить, да? Мне и так вчера было плохо, будто душу на несколько частей разорвали, а он продолжает оскорблять. Можно было бы понять, что я не из таких, что я не специально его внимания добивалась все это время. К чему эти слова?

— Вы опять начинаете? — приподнимаю брови вверх.

— Орлова, быстрее переодевайся и поехали фотографироваться, — цедит он, как на парах.

— Ага. Чай сами можете сделать. Заварка вон там, — киваю головой в сторону шкафчика в углу и покидаю кухню. Хренушки я ему еще буду чаи подавать, педант чертов.

— Только нормальную одежду, будь любезна!

Не переживайте, выберу. Да такой наряд, что вы с ума сойдете. Но эти мысли быстро улетучиваются, уступив место здравому смыслу. Лучше, если мы будем выглядеть на фотографии естественно, без намека на подозрение. Кстати, сам Феликс Владимирович надел не привычный черный костюм, а свободный свитер, джинсы и сверху накинул кожаную куртку. Может, мне тоже одеться также?

Вытряхиваю из шкафа любимую толстовку с Гомером Симпсоном и синие джинсы. Сверху, если что, кожанку надену — будет здорово и естественно смотреться.

Аккуратно выхожу из комнаты на кухню и замираю в коридоре. Феликс Владимирович расслабленно сидит на стуле около окна, смотрит на залитую солнцем улицу. Яркие лучи падают на лицо, без очков в этот раз, зеленые глаза глядят в одну точку, а аккуратные пальцы сжимают кружку с чаем. Ощущение, что я сейчас смотрю не на своего куратора и временного фальшивого парня, а на другого человека. Не педанта, не зануду и не требовательного преподавателя английского языка.

Это другой мужчина. С закатанными рукавами пиджака, которые обнажили красивые рисунки на коже, без очков, придававших мужчине возраст, без грозного взгляда, заставляющего каждого студента замереть на месте и думать лишь об английском. И мне этот Феликс нравится больше. Да, именно Феликс. Такого и по отчеству называть не хочется, даже мысленно.

— Я готова, — разрываю этот образ спокойного педанта-преподавателя. Точнее прогоняю его своим присутствием, на его место возвращается придирчивый Феликс Владимирович, изучающий детали моего образа. Причем презрительно изучающий, словно я надела какие-то лохмотья, побывавшие в свиных помоях. Как представлю. Брр!

— Сойдет. Поехали.

— Куда?

— Фотографироваться, куда еще?

Что-то я не особо догоняю, зачем нам куда-то выезжать, чтобы сделать фотографию поцелуя, но ладно. Голова все еще слегка побаливает, но уже не тошнит, это радует.

Беру свой выключенный телефон, забираю. Выходим из подъезда и садимся в его БМВ. В этот раз не раскрываю ошарашенно рот и не смотрю, как облупленная на машину. Да и на квартиру его не смотрела. Наверное. Хотя кого я обманываю?

— Классная машина.

— Спасибо, Орлова, — кивает он и выруливает на трассу.

— Университет вас очень любит, да?

Сокол мельком бросает на меня подозрительный взгляд и возвращается к дороге. М-да, Ян, нашла о чем спросить своего преподавателя. Хотя… Если я притворяюсь его девушкой, мне нужно знать о нем все. А тем более надо знать о его бывшей.

— Какой у нас план? — спрашиваю, пока мы едем… в никуда, наверное.

— Все просто. Мы идем в парк, быстро фотографируемся, я отвожу тебя домой.

— Стойте. А как же ваши игры с бывшей?

— Начнем в понедельник. Я все продумал.

Отлично. А меня оповестить о его «продумал»? Мне что, вслепую действовать, или все время по его указке идти? Знаете, меня это вообще не устраивает. Сейчас не спросил о парке, а просто взял и повез, а завтра что? Или еще время не пришло? Может, он сейчас расскажет? Или когда приедем в парк? Или…

Но Феликс Владимирович молчит. Молчит, когда подъезжаем в парк, когда он ведет меня по утренним аллеям в безлюдное место. Слишком безлюдное. А он точно не маньяк? Вдруг все это время он притворялся хорошим, подыгрывал мне, а сейчас будет мстить за обман? Вдруг укокошит меня прямо здесь, на этом самом месте сейчас укокошит меня и закопает вот за тем дубом. Эй, белки, может, вы меня спасете? Глупые животные. Смотрят на нас пару секунд, а потом убегают.

— Ну что, здесь можно, — Сокол останавливается посреди узкой аллеи. — Целоваться, надеюсь, умеешь.

— А вы вчера не заценили? — подмигиваю ему игриво. Будет знать, как меня задевать, педант чертов.

— Вчера я был занят тем, как бы тебя уложить спать, потому что ты свою одежду испачкала в своей…

— Достаточно!

Пусть лучше занудничает, чем напоминает каждые пять секунд о моем вчерашнем позоре. Кстати, надо ребятам позвонить, спросить, что я еще сотворила.

Достаю телефон, включаю, но симку не вставляю. Нет уж, потом всем перезвоню. Открываю фронтальную камеру и нацеливаюсь на себя. Да, только на себя, потому что мой преподаватель стоит в трех метрах от меня.

Эй, Феликс Владимирович, вы думаете, на таком расстоянии кто-то целуется? Знаете, теперь мне надо спрашивать, умеете ли вы целоваться. Вдруг в школе или в универе вы были закоренелым ботаником, а девочки на вас смотрели снисходительно. Может, поэтому вы вымещаете всю злость именно на нас? М?

— Орлова, ты долго будешь в камеру любоваться? — раздается около меня. Ой. А когда вы успели оказаться так близко? Причем не на расстоянии вытянутой руки, а в сантиметрах пятидесяти. И от него снова пахнет хвоей. Свежестью. И голос его не кажется таким строгим, а лицо не таким серьезным. Мне кажется, или он улыбается?