Раб колдуньи - Стеша Новоторова

самца в подкаблучника. Да еще готов за прежней своей госпожой бежать как собачка, лишь бы в худшую кабалу не попасть! Хотя, казалось бы, куда уж хуже-то?

Так вот мы поняли, что леди Стефания просто обожает ритуал поклонения собственной персоне. Балдеет от него. Но и тут нам предстояло многому научиться.

– Проскинеза, девочки, – сказала Стефа, поудобнее усаживаясь в своем кресле, и закидывая ногу на ногу. – По-гречески это называлось проскинеза. Обряд поклонения с целованием ног.

Она легко скинула с поднятой ноги туфельку, взглянув на меня. Я в последний миг успел её подхватить, за что получил благосклонную улыбку леди. Не поймай я её туфельку, чую, было бы мне первое наказание.

– Александр Македонский не сумел ввести этот весьма приятный обряд среди своего окружения, гордые эллины встретили его яростным сопротивлением. А вот Диоклетиан в Риме – смог. Очень любила это дело царица Феодора. Она, как известно, начинала свою карьеру будучи проституткой, а потом вознеслась так высоко, что заставила весь двор при каждой встрече целовать ей ноги, ревностно следила чтобы все до единого это делали.

Говоря это, Стефа покрутила ступней перед моим носом.

– Стелька! – всё так же ласково позвала она меня. – Прижмись лицом к моей ступне!

Я не задумываясь выполнил приказ, отлично понимая, что под этой ласковой манерой общения может скрываться что-то пакостное. Её ступня легла на мою физию, полностью её накрыв. Леди скинула и вторую туфельку, поставив и левую ножку рядом с правой.

– Теперь ты понимаешь, почему тебя зовут Стелькой? – спросила она.

Я промычал нечто утвердительное, стараясь не отрывать губ от её пяток, и глубоко вдыхая аромат её стоп.

– Нихера ты еще пока не понимаешь, – неожиданно грубо отозвалась леди и рассмеялась. – Ничего, завтра, надеюсь, поймешь. А завтра, девочки, вас ждет ваше первое серьёзное испытание. Экзамен. Ваш первый выход в свет, можно и так сказать.

Мы молчали. Какой еще, нафиг, выход в свет? Опять нас куда-то поведут?

– Нет, не волнуйтесь. Выходить вам пока рано. Завтра у меня в гостях будет весь цвет местного женского общества. Элита. Лучшие женщины города. Я немного тут занимаюсь благотворительностью, просвещаю их на темы последних тенденций мировой моды и течений в западном феминистском движении. А вы будете нам прислуживать. Разумеется, в образе послушных и скромных служанок, так что продумайте пока свой наряд, чтобы самый строгий и предвзятый женский взгляд не смог бы найти ни малейшего изъяна в вашей внешности. И помните: позора я не потерплю! Главным образом это касается тебя – продолжила леди, задумчиво глядя на брата. – Это будет пока только твой бенефис, Вонючка. Твой звездный час.

Она посмотрела и на меня.

– Но это не значит, что тебе, Стелька, можно расслабиться. Ты тоже там будешь. Твой пост у дверей, ты должна встречать прибывающих дам. А так как завтра с утра будет дождик, то многим потребуется твоя помощь – вытереть обувь или помочь переобуться. Это твоя обязанность. Ну и вообще… Будешь прислуживать нашим женщинам. Поняла?

– Так точно, леди Стефания, – поспешил поддакнуть я.

– На этом пока всё, девочки, – снова широко и ласково улыбнулась Стефа. – Вонючка, – ты спишь на первом этаже, твоя комнатка у самого входя. А ты – она указала на меня пальцем – остаешься здесь, со мной. Буду обучать тебя обязанностям моей постельничей, поняла?

Я почтительно склонился к полу. До чего ж я сам себе был противен в этот момент – не передать никакими словами.

***

Спальня Стефании была обставлена роскошно, но опять же, как-то старомодно. Создавалось такое впечатление, что хозяйка жила здесь последние лет двести. Кровать, вы не поверите – под балдахином! Тяжёлый лиловый и темно-изумрудный панбархат. Резные, почерневшие от времени деревянные столбы по четырем углам кровати, на которых и держится всё это музейное великолепие.

"Наверняка к этим столбам она и привязывает своих секс-невольников" – не к месту подумалось мне и леди Стефа снова взглянула на меня своим загадочно-пронзительным взглядом. Но ничего не сказала.

– Ну что стоишь? – кивнула она в сторону кровати. – Давай, стели постель своей хозяйке!

А как её стелить-то? – подумал я, но предпочел не выказывать своего незнания тонкостей этой работы. Принялся взбивать перину и многочисленные подушки, поправлять и разглаживать простынь, – словом бестолково старался, надеясь, что леди меня поправит, если что не так делаю.

А она скептически наблюдала за моей возьней, но молчала.

– Ладно, твое обучение, Стелька, мы отложим на завтра. Сегодня мне надо как следует выспаться, – наконец промолвила Стефа и принялась безо всякого стыда передо мной раздеваться.

Я опустил, разумеется, глаза, стою, ни жив, ни мертв.

Она забралась под одеяло (в этот момент я с удивлением осознал, что в доме прохладно, несмотря на жаркую погоду, стоявшую весь последний месяц) и вопросительно подняла брови:

– Стоя спать собрался? На место!

– Простите, леди, – второй раз за этот вечер дерзновенно вякнул я, вспоминая её полу-хлыст, полу-стек, но… где моё место?

Она указала на край кровати у себя в ногах. Я моментально сбросил с себя платье и калачиком свернулся на самом краю. Лежу голый, слегка вздрагиваю от прохлады и затхлой сырости этого дома-склепа и замираю от ужаса, представляя, сколько всего правил и запретов я успел нарушить по незнанию, которое, как известно, от ответственности не освобождает.

И какое меня ждет завтра за это наказание.

Но слышу тихий, противный смех повелительницы.

– Лезь под одеяло, Стелька. Ноги мне греть будешь. Сам не видишь, что здесь по ночам бывает немного прохладно?

Ныряю в жаркие перины, и тут же ступни леди Стефании упираются в моё лицо. Она призывно и вместе с тем игриво шевелит пальчиками, потирает мой нос и даже пытается засунуть большой палец правой ноги мне в рот. Понимаю что к чему, и начинаю осторожно целовать и облизывать её соленые подошвы.

Какое-то время она прислушивается к своим ощущениям и, видимо, остаётся довольна. Значит, я пока всё делаю правильно. Но вот звучит совсем уж невероятный приказ:

– Давай, трахай!

Вот тут я полном ахуе. Что значит "трахай? Вот так вот в прямом смысле этого слегка похабного слова – трахать? Но и переспрашивать глупо, а уж медлить вообще смертельно опасно. В первую же ночь облажаться…

И тут опять мурашки ужаса снова пробежали по моему позвоночнику. А, собственно, что делать-то? Я же как бы… не готов. Вот так сразу…

И тут с изумлением чувствую, что, в общем-то… готов! Мой солдат, оказывается, теперь реагирует и на лизание дамских ножек, так что мы с ним можем