Маги Второго Круга - Эва Бялоленьская

— Разве это так уж плохо — быть помесью? — спросил Творитель. — Да ладно тебе, неужели ты веришь в байки о том, что у тех, кто знатен по праву рождения, и кровь золотая?

— Нет, — грубовато буркнул Победный Луч Рассвета и надолго умолк. Видно, ему не пришлось по вкусу открытие, что в далеком прошлом кровь блестящего рода Брин-та-эна могла быть… да что там — наверняка была осквернена какими-то чужими примесями.

— Да брось ты, не дуйся, — обратился к нему Ночной Певец. — Вон Клинок, к примеру, всем Замком заправляет, а его семья — простые торговцы солью. Как ни посмотри, ты гораздо знатнее его.

Победный Луч Рассвета пожал плечами:

— Меня должно утешить, что мной сейчас правит купчик? Мужчины рода Брин-та-эна всегда были воинами. Среди нас нет и не было торговцев солью.

— А жаль, это дает неплохой доход, — ответил Певец и захихикал.

Луч уже набрал было в грудь воздуху, чтобы резко ответить ему, но тут у Ткача иллюзий снова начался приступ кашля, что невольно заставило всех присутствующих, включая Карамельку, которая даже соизволила поднять голову и выглянуть из своего логова, обратить свое внимание на него.

— А почему он, собственно, так разболелся? — спросил Искра с легким неудовольствием в голосе. — Его кашель звучит так, будто он вот-вот задохнется.

— В ту ночь, когда на нас напал душитель, Камушек побежал к Ветру-на-Вершине, чтобы сообщить ему, что произошло. Тогда лило как из ведра, вот он и промок весь, и замерз. А результат той прогулки ты видишь перед собой.

— А чего ради он вообще полез в это дело? — У Победного Луча Рассвета даже лоб сморщился от глубоких раздумий. — Что это ему дало? Что он выиграл?

Ночной Певец глубоко вздохнул:

— Ничего.

— Ничего? Тогда зачем?.. Не понимаю.

— Надеюсь, когда-нибудь поймешь. В противном случае я пожалею, что неделю назад проходил ночью мимо твоих дверей, — решительно заявил Певец, поворачиваясь к Искре и заглядывая ему глубоко в глаза.

* * *

Наконец Камушку стало настолько лучше, что он оказался в состоянии выйти из своей комнаты. Мастера Ветров в порыве хорошего настроения подарили городу солнечный денек, и ребята радостно стали собирать народ для игры в мяч. К сожалению, Ткач иллюзий, который обычно из-за высокого роста играл в середине поля как великолепный подающий, не смог участвовать в игре, поскольку все еще был слишком слаб. И игроки из команды Камушка просто не имели другого выхода, кроме как предложить место «центрального» игрока Победному Лучу Рассвета. Правда, все ждали, что наследник рода Брин-та-эна откажется, причем крайне невежливо, но, как ни странно, он принял предложение, и даже очень охотно. Честолюбивый Искра хоть и имел весьма смутное понятие об игре в кольца, но компенсировал недостаток опыта инициативностью и возрастающим по мере игры интересом. Он ловко изворачивался, принимая самые трудные подачи противника, и с большим увлечением участвовал в самых жестких схватках, когда игра из-за всеобщего возбуждения порой даже переходила в неопасные потасовки. Именно тогда его имя подверглось значительному сокращению, поскольку гораздо удобнее было крикнуть попросту: «Луч, лови!» Потом вся команда согласилась, что главным образом благодаря ему метатели под предводительством Грифа умудрились обеспечить попадания во все четыре кольца, прежде чем противнику удалось попасть хотя бы в два. А когда наконец победители и побежденные, одинаково усталые и страшно грязные, покидали поле, впереди плечом к плечу шагали Луч и Гриф — первородный сын князя и паренек, о чьем происхождении можно было только сказать, что в нем были замешаны какая-то женщина и, по крайней мере, один мужчина.

* * *

Камушек стоял в коридоре здания, расположенного неподалеку от Восточной башни, и размышлял над тем, каким лекарем может быть человек, повесивший на своих дверях табличку с такой надписью: «Творитель Грива. Лучший хирург на этом этаже. Чудеса творим сразу же. Невозможное делаем с однодневной задержкой». Общее впечатление было вроде бы недурным — двери выглядели чистыми и блестели от воска, которым были отполированы, но это скорее свидетельствовало о старательности прислуги, чем об умениях самого лекаря.

Все эти размышления возникли в результате того, что выздоравливавший Ткач иллюзий уже никак не мог открутиться от посещения хирурга. Именно поэтому он теперь и протаптывал пол перед дверьми лекаря, никак не решаясь войти. Принимая во внимание то, что вытворял иногда с пациентами Белобрысый, хирург Творитель вполне мог оказаться вдвое хуже.

Неожиданно двери открылись, какой-то человек схватил паренька за плечо и втянул внутрь.

«С тобой и на самом деле можно потерять всякое терпение. Стоишь тут уже минут пять, и я понятия не имею, честное слово, что такого интересно есть в моих дверях. Ты на них сучки подсчитывал, что ли?»

Камушек прошел вслед за своим провожатым в глубь помещения. Творитель — а это должен был быть сам Грива — продолжал беззаботно болтать, не прерывая мысленного контакта. Ничто не предвещало никаких изощренных пыток, поэтому Камушек стал понемногу успокаиваться. Грива выглядел очень симпатично, как и обстановка его мастерской. Как ни странно, вопреки ожиданиям Камушка увидеть у этого Творителя такую же гигантскую свалку «абсолютно необходимого для экзистенции» барахла, как у Пловца и Ночного Певца, здесь царил прямо-таки безупречный порядок. И напоминало помещение скорее салон, чем мастерскую. Стены были покрашены желтой краской радостного оттенка, а по этому фону вились стилизованные цветочные узоры. С потолка свисали на нитках стеклянные украшения, от которых расходились веселые блики. В оконных нишах стояли вазы с цветами. Если б не отчетливо витавший в воздухе специфический запах лекарств, можно было бы подумать, что это вполне обычная комната. Но ничего более ошибочного нельзя было и представить. Чуть более внимательный наблюдатель заметил бы, что в изящных шкафчиках хранятся не серебро и хрусталь, а медицинские инструменты, склянки с таинственным содержимым, а также угрожающе поблескивавшие лезвия разной величины и формы, уложенные в специальные футляры. Огромный прямоугольный стол, хоть и прикрытый тонкой батистовой скатертью, был непропорционально высоким. Он явно предназначался не для пирушек, а для медицинских операций.

Грива — седеющий мужчина с блестящими молодыми глазами, в которых читались ум и чувство юмора, у него была милая улыбка и очень ухоженные руки, что Камушек отметил даже с некоторым удивлением. Столь холеные руки обычно имели тщательно следящие за собой женщины. Творитель ему понравился. В отличие от предыдущего лекаря, он не обращался с Камушком так, точно тот был слабоумным, и не пробовал во что бы то ни стало показать собственное значение. Он вежливо предложил пациенту сесть на кушетку и раздеться до пояса — по-прежнему улыбаясь, шутя и вообще всячески выказывая свое дружеское расположение.

«До пояса снизу или сверху?» — поинтересовался Камушек, стараясь придать своему вопросу как можно более вежливый характер, но губы его невольно расползались в хитрой усмешке.