Личная ведьма для инквизитора - Альма Либрем

Мое что-то ограничивалось нарезкой.

А вот Казик, доверившись тому, как я отчаянно хвалил кулинарные способности невесты, отведал пироги, испеченные с помощью заклинания Барбары. И, кажется, ночью очень дурно спал. Наши комнаты были не так далеко друг от друга, и я имел счастье наблюдать, как Казимир бегает туда-сюда по коридору в поиску уборной.

Казалось бы, что её искать? Гостевые комнаты в доме маркграфа предусматривали персональные ванные комнаты для каждого гостя, внутренняя дверь, хорошо спрятанная в стене и реагировавшая на прикосновение руки хозяина. Зачем были такие меры по сокрытию дверей, я понятия не имел, предполагаю, маркграф просто тренировался, хотел проверить, насколько универсальная его магия.

Магия была просто отличная! Если не показать гостю, где уборная, вовек не найдет!

Именно потому Казик, гость не слишком желанный, свято полагал, что уборная у нас в доме только одна — и бегал на этаж для слуг. Ещё б не матерился, пока пробегал под дверью, было бы вообще отлично! Конечно, будь он магом-бытовиком, догадался бы как-нибудь упростить себе жизнь, но ни бытовая, ни боевая магия ему, очевидно, не поддавались — или поддавались не так хорошо, как он надеялся.

Тарелки с яствами, позвякивая, заняли положенные места за столом. Гертруда села, благодарно улыбнувшись в ответ на то, что я магией отодвинул ей стул, и хитро покосилась на Казимира. Очевидно, и она вчера слышала, как он бегал-туда сюда. И нельзя сказать, что была тем шибко недовольна.

— Угощайтесь, — проворковала девушка, поглядывая с интересом на нашего досмотрщика. — Чего ж вы? Людвиг?

— Конечно. Спасибо, дорогая, — елейным голосом отозвался я, уверенно потянувшись за пирогом, на сей раз румяным и красивым.

Казимир сглотнул. Есть ему, очевидно, хотелось, если после вчерашнего, конечно, уже не тошнит, но своё здоровье было гораздо дороже.

…Готовила Гера потрясающе. Даже Берта, всегда предпочитающая есть отловленных в поле мышей или что-то вроде этого, устроилась на столе и клевала выделенный ей кусочек пирога, довольно щелкая клювом. Фениксы по своей природе вообще всеядны, мне иногда казалось, что Берта может и яд склевать и не подавиться, но то, с какой охотой она ела приготовленные Гертрудой яства!

Да и я сам так увлекся содержимым тарелки, что даже забыл о Казимире, сидевшем во главе стола. Гертруда тоже принялась за еду, но минуты через три, не удержавшись, поинтересовалась:

— Герр Хогберг, чего ж вы не едите? Я для вас старалась, готовила…

— Да как же, — сквозь зубы прошипел Казимир. — Вы и вчера для меня старались, и сегодня… Да только вот незадача, на диете я.

— На диете? — удивилась Гертруда. — И что ж? Может, вам какое-то специфическое питание нужно? Так я всё сделаю!

— Спасибо! — немного истерично воскликнул Казик. — Но не нужно! У меня… — он запнулся. — Разгрузочный день у меня. Точнее, — он перевел взгляд с Гертруды на меня и скривился. — Разгрузочная неделя. Две.

— Две разгрузочные недели? — на всякий случай уточнил я. — Вы уверены, герр Хогберг, что за это время с вами не случится ничего дурного? Заворот кишок? Язва?

Да хоть в гроб сыграй, только уберись из нашего дома!

— Нет-нет. Я буду питаться небесным светом, — усмехнулся Казимир. — Солнечными лучами… Пойду-ка… Поем.

И он вскочил из-за стола с такой решимостью, как будто намеревался немедленно обеспечить себе что-нибудь вкусненькое в виде какой-нибудь травы и вылетел из обеденного зала.

— Видать, пироги пробрали, — усмехнулась Гера.

Я кивнул.

— Не знаю, зачем он их ел. Они так подгорели, что там уже не пирог был, а какой-то активированный уголь. Он что, свято верил в то, что это поможет ему без последствий всё остальное съесть? — протянула Гертруда. — Теперь будет от моей еды две недели отпрыгивать…

— Не сказать, что ты выглядишь очень расстроенной по этому поводу.

— Ну так чего печалиться-то? — ухмыльнулась Гера. — Мне сытые досмотрщики ни к чему… Кстати, — на её губах заиграла хитрая улыбка. — Я заказала швею.

— Швею? — удивился я.

- Ну да. Для свадебного платья, — кивнула Гертруда. Улыбка её стала ещё шире, и я подозрительно изогнул брови, рассматривая девушку.

Не то чтобы свадебное платье — это очень необычное желание невесты. Конечно, брак у нас вроде как по планам фиктивный, хотя лично я совсем не против изменить положение, но это не отменяет, что надо обставить дело как можно натуральнее.

— Хорошо, — кивнул я.

— Я позвала фрау Эдвину. Это лучшая швея в округе! — дополнила Гертруда.

— Ладно, — пожал плечами я.

— И у нас принято… — она заморгала, — чтобы жених…

— Оплатить платье надо? Хорошо.

— Нет, ну не только, — Гертруда коварно усмехнулась. — Мне бы хотелось, чтобы ты поучаствовал в выборе платья. Посмотрел, как мне в нем будет.

Я удивленно взглянул на неё. Серьёзно? Она бы действительно этого хотела? Что-то как-то не верится… Но Гертруда улыбалась, смотрела на меня с такой искренностью, как будто вдруг обрадовалась нашей перспективе заключить брак. Уточнять, в своем ли она уме, я, понятное дело, не стал. Ещё не хватало рассориться окончательно, чтобы на меня потом не смотрели даже.

— Как скажешь, — усмехнулся я, кусая язык, чтобы не ляпнуть, что на неё без платья посмотрел бы куда охотнее. Впрочем, Гера и так дразнила, выбирая из своего гардероба приталенные платья с глубокими соблазнительными вырезами.

И если б только я обращал на это внимание! Так Казик, которому и так хотелось врезать или, что ещё лучше, поджечь его магическим огнем, тоже на неё заглядывался, разве что не облизывался только, но скоро и до того дойдет.

Ревность — разрушающее чувство, частенько напоминал нам инквизитор, но она — моя невеста. И если какая-то скотина попытается тронуть её хоть пальцем, да даже посмотрит в сторону Геры, я…

— Людвиг, — звонкий голос ведьмы заставил меня поднять голову. — Людвиг, с тобой всё в порядке? Ты как-то странно выглядишь. Я что, пироги Барбары тоже подала?

— А? — вздрогнул я. — Нет, Гера. Всё в порядке, — надо сказать ей, чтобы надела другое платье. Я ещё с головой насмотрюсь за годы семейной жизни, ведьмы, как и колдуны, стареют долго, и моя Гертруда будет такой не год и не два.

Впрочем, если я озвучу при ней это моя, то, скорее всего, буду изгнан из дома куда-нибудь в хлев.

В это мгновение я больше всего ненавидел магию, бурлившую в крови. Если с чувствами ещё что-то можно было сделать, хотя я как бы не очень пытался, то когда сила пыталась руководить мною, единственным сознательным желанием было сгрести Гертруду в охапку, запереться с нею в спальне и не выбираться оттуда ближайшие несколько недель.

Может, если б я сразу рассказал Гере всю правду, нам было бы проще. Но тогда она точно меня выгонит. Скажет, что я пытаюсь удовлетворить свои потребности за её счет и, в принципе, частично будет права. Главное, чтобы не проболталась Берта, а то с неё станется поделиться с кем-то "незначительным секретиком".