Дороги Зоны. Жизнь после жизни - Дмитрий Заваров

До градирни было километров семь. Но расстояния в Зоне мерились не только в километрах. Встреча с первой же серьезной аномалией – «центрифугой» – чуть было не закончилась трагически. Расположилась аномалия очень неудачно – в самом узком месте, где дорога врезалась в холм, зажатая между крутыми глиняными склонами. Граница, отмеченная камнями и ветками, перечеркивала шоссе от края до края – пройти напрямую не представлялось никакой возможности.

– Так, – протянул Зубр, оглядываясь. – Где тут проход?

– Сталкеры, там артефакт! – крикнул Молодой, продемонстрировав пищащий детектор.

– Не сейчас, – отмахнулся Мора. – Вон, вроде обойти можно.

По склону тянулась тропинка, еле заметная в путанице сухих стеблей. Зубр перепрыгнул через канаву и быстро взобрался на холм.

– Чего там? – крикнул Шаман снизу.

– Что-то не то, – отозвался Зубр.

Сталкеры по очереди взобрались наверх. Зубр стоял на самой вершине, вглядываясь в даль. Там, за полем, иссеченным полуоблетевшими межевыми перелесками, виднелась широкая труба градирни. Шоссе, плавно обойдя болотистую низину, заросшую камышами, выходило прямо к бетонному забору с проемом ворот.

Но все это было далеко. А в метре от Зубра, прямо на тропинке, лежал высохший труп в полном боевом снаряжении. Чуть подальше валялось еще одно тело, истлевшее до костей.

– Что это они? – спросил Молодой.

– Да вот, умерли и лежат, – пояснил Мора.

Он наклонился и вытащил из зарослей полыни АКМ, рыжий от ржавчины. Потом поддел берцем тело и перевернул: шлем слетел с усохшей головы, блеснула полоса оскаленных зубов. Ткань бронежилета на груди истлела, кевларовые пластины облепили белые, похожие на червяков корни, но все еще можно было разглядеть цвета «Воли». Шаман щелкнул крышкой контейнера на поясе трупа – под ноги сталкеру выкатилась «пробка».

– На, пригодится, – он подобрал артефакт и протянул Молодому.

– Что их убило? – спросил Мора, разглядывая землю вокруг.

На первый взгляд ничего необычного: пучки травы, сухие стебли полевых цветов, колышущиеся на легком ветру, проплешины глины… Зубр вытащил гайку и бросил вперед.

Никакой реакции. Молодой уже собрался сделать шаг, но Шаман остановил его.

– Что-то же их убило, – сказал он, подозрительно разглядывая гайку, мирно лежащую в пыли.

И тут на гайке блеснула синяя искорка, потом рывком вздулась небольшая прозрачная полусфера.

– Валим, – заорал Мора.

Они рванули вниз. Сзади раздался хлопок – и сталкеры покатились по склону, с шумом подминая кусты репейника. А на вершине расцвел густой пучок электрических разрядов, ломаные синие линии, ветвясь и изгибаясь, заерзали по земле, словно ощупывая ее. И так же внезапно все исчезло, только в воздухе завис крепкий аромат озона.

– Что это было? – спросил Молодой, с треском вылезая на дорогу.

– Это, брат, была аномалия! – веско заявил Шаман из зарослей.

На другом склоне, к счастью, оказалось чисто. Перевалив на ту сторону, прибавили скорости – Выброс набирал обороты: поднялся ветер, тучи над центром искрились разрядами, раскаты грома доносились все чаще. К воротам градирни подбегали уже под дождем: крупные, как ягоды шиповника, капли вмиг перекрасили растрескавшийся асфальт в черный цвет, дробью ударили по ржавым створкам сорванных ворот. Сталкеры, сделав отчаянный рывок, влетели под защиту очистного цеха.

Не задерживаясь, быстро проскочили несколько пустых залов, завернули в коридор, спустились по лестнице в подвал. Снова коридор, несколько поворотов, железная дверь – и сталкеры очутились в громадном помещении.

В нос ударил густой запах солярки. Луч фонаря выхватил из темноты зеленый корпус тепловоза, покрытый пятнами расползающейся ржавчины. Далее была платформа из бетонных плит, отгороженная железной решеткой. Под высоким потолком – массивная кран-балка, установленная на не менее внушительных швеллерах.

Коротко оглядевшись, сталкеры перебрались через рельсы и расположились в кабине локомотива.

– Успели, – выдохнул Шаман, с грохотом опустившись на металлический настил.

– Выключи фонарь, – посоветовал Зубр Молодому.

Молодой щелкнул кнопкой. В подземелье под хутором он опять побрезговал взять испачканную кровью снарягу, поэтому единственный в отряде остался без ПНВ – Шаман разжился отличным шлемом, с кучей каких-то нужных и полезных функций, одну из которых, видеокамеру, сталкер сразу же оторвал.

Друзья сидели молча, в полной темноте, прислушиваясь к подземелью. Вокруг было тихо, только где-то под платформой журчала вода, да изредка можно было не столько услышать, сколько почувствовать далекие удары – на поверхности бушевал Выброс. Нужно было как-то скоротать час, а то и два.

– Ну, ты чего-нибудь интересное в планшете научника вычитал? – спросил Зубр.

– Более чем, – хмыкнув, отозвался Молодой.

– А поконкретнее? – передразнивая друга, спросил Шаман.

– Короче, мужики, судя по всему, мои бывшие коллеги научились управлять сознанием.

– Это, типа, как телепаты, что ли? – уточнил Мора.

– Нет. Сознанием как определенным видом энергии… – Молодой замялся. – Ну, в общем, они научились отделять сознание от тела. И возвращать его в тело. Короче, обращаться с ним, как с предметом.

– Я один ничего не понял? – поинтересовался из темноты Зубр.

– Блин… – Молодой защелкал пальцами. – Ну вот, смотрите. Короче, человек: он имеет сознание, свое собственное «я». Это «я» – типа, как душа. Ну, вот я, к примеру, вернул Хвостницкого…

– Ты просто оживил труп, – напомнил Мора.

– Ничего подобного, – горячо возразил Молодой. – Просто ожившие трупы, зомбари – это которые по Зоне ходят. Реально трупы, ходячие мертвецы. Какой-то вид энергии запускает в умершем теле биологические процессы. Они двигаются, но не осознают себя. Это действительно трупы – без разума, без понимания. А Хвостницкий соображал, на вопросы отвечал. И, между прочим, прекрасно осознавал, кто он!

Молодой замолк, ожидая вопросов, но сталкеры молчали.

– Это величайший научный прорыв! – пояснил на всякий случай Молодой.

– То есть, – Мора поерзал на месте, – ты хочешь сказать, что тогда в подвале при помощи матрицы и артефактов ты по-настоящему оживил Хвостницкого?

– Нет, бро. Точнее, не совсем так. Тут нужно не забывать, что тело в биологическом смысле было мертво. То есть какой-то функционал к нему вернулся, но это все равно был труп. Я, типа, подсоединил тело Хвостницкого к розетке и вернул ему сознание. Это был… биоробот, что ли.

– Как компьютер? – помог Молодому Шаман.

– Точно, бро! Сознание – это процесс, ну как компьютерная программа. Она существует в нашем теле, пока тело функционирует. Как только тело умирает, оно больше не может поддерживать процесс сознания. Но само сознание не исчезает, как не исчезает компьютерная программа, когда выключаешь питание.