Ангелы Соломона. Неповторимый опыт истинной Божественной любви - Дорин Вирче

– Удод проводил время с тобой и Тамрином во внутреннем дворе вашего дворца, – объяснил мне Соломон.

Это была правда! Несколько дней в нашем саду появлялась такая птица. Может быть, это была та самая?

Соломон вытянул руку, и птица улетела обратно на дерево, возвышавшееся над нами. Соломон серьезно посмотрел на меня.

– Удод выполнял очень важное поручение, – продолжал царь. – Понимаешь, я попросил его найти для меня по-настоящему искреннего человека. Я не знаю, каков был твой опыт королевского правления, но я столкнулся с тем, что людям всегда что-то нужно от меня. У меня есть только один или двое настоящих друзей, которые любят меня таким, какой я есть, а не то, что я могу для них сделать. Даже мой собственный брат однажды пытался убить меня, чтобы унаследовать мою корону.

Я понимающе кивнула. Единственными моими друзьями были Тамрин и Сарахиль. И, конечно, мама, но это совсем другая категория! Как и Соломону, мне приходилось сталкиваться с людьми, которые лишь притворялись, что были моими друзьями, а на самом деле использовали меня для достижения собственных целей.

Соломон положил мои руки себе на грудь и заглянул мне в глаза.

– Королева Македа, ты тот человек, которого я искал. Ты искренна, и ты – это ты. Ты являешься самой собой. Тебе ничего не нужно от меня, но вместо этого ты полна живительной щедрости, преподнеся мне свои дары и время, которое проводишь в моем обществе. Поэтому я благодарил удода за то, что он нашел тебя и что доставил тебе мое приглашение.

– Приглашение! – Я вырвала обратно свою руку и вскочила. – Приглашение!

Мой голос дрожал, когда я спросила Соломона, как он мог осмелиться отправить мне столь угрожающее послание.

– Моя дорогая, я не понимаю, о каких угрозах ты говоришь, – произнес изумленный царь.

– И Тамрин, и Высший Совет, все прочли твое приглашение. Ты угрожал причинить вред мне и моему царству, если я не приеду в Израиль, чтобы отдать тебе почести! – Я приходила в ярость, вспоминая приглашение, написанное в столь грубой форме.

– О, моя прекрасная Македа, – Соломон был так близко от меня, что я могла чувствовать на своем лице его теплое дыхание. – Я бы никогда не стал никого запугивать, в особенности, царицу сабейского царства, которую я так ценю. Совершенно очевидно, что произошла ошибка при переводе с иврита на сабейский! У меня в кабинете хранится копия приглашения, и я лично покажу ее тебе.

– Но я не читаю на иврите, – сказала я. Что-то заставляло меня верить его словам, и я снова расслабилась.

Я удивлялась тому, как мои самые опытные советники могли неправильно истолковали приглашение Соломона.

«Это постоянно происходит, – сказала мама. – Еврейские слова часто переводятся и понимаются неверно».

«Что ты здесь делаешь, мама?» – Я мысленно укорила ее в том, что она вмешивается в мою частную жизнь.

«Я лишь заглянула на минутку и уже исчезаю!» – заверила она меня.

Пока я наблюдала, как мама исчезает из виду, Соломон продолжал говорить, и я снова стала его слушать.

– Благодаря наследию моего отца моя репутация мастера слова стала столь легендарной, что люди начали распространять обо мне сплетни и неправильно толковать мои высказывания. На самом деле мне все равно, что говорят обо мне люди, до тех пор, пока они не начинают приписывать мне жестокие слова. Поскольку это дискредитирует меня! Наихудшим из недавних примеров стал мой совет молодым родителям направлять своих детей, подобно тому, как пастух направляет свое стадо. Я использовал метафору, употребив слово шебет, что означает «пастуший посох», или инструмент, направляющий овец. И они стал утверждать, что я советую родителям наказывать своих детей. Я прихожу в ужас, когда узнаю, что родители бьют своих детей, потому что неверно цитируют мои слова, говоря: «Кто жалеет розги, портит ребенка». – Соломона затрясло, и его глаза наполнились слезами.

Я поделилась с ним тем, что мне, сначала как принцессе, а потом как королеве, пришлось столкнуться с темной стороной постоянного пребывания на публике. Как и Соломону, мне приходилось слышать истории о себе, не имевшие ничего общего с реальностью.

Соломон признался мне, что его так тянет ко мне, поскольку у нас с ним обнаружилось много общего. Он взял меня за руки и сказал:

– В добавление к нашему схожему опыту я обнаружил, что ты правдивый и искренний человек – такой, какого я искал, и что твоя внешность так же прекрасна, как и твой внутренний мир. Твое сердце не испорчено. У тебя высокий интеллект, а твое остроумие такое же красочное, как эти садовые цветы. Как же найти добродетельную жену? Ее ценность дороже рубинов, ее муж может доверять ей, и она величайшим образом обогащает его жизнь.

Соломон преклонил колени и мягко произнес:

– Македа, окажешь ли ты мне честь, став моей женой и царицей Израиля?

Я посмотрела на его привлекательное точеное лицо. В его глазах читалась усталость, не свойственная его возрасту, и за этой выстраданной мудростью скрывался беззащитный маленький мальчик, который просто нуждался в любви. Я обняла его. Возможно, брак с этим человеком стал бы выходом в этой ситуации.

Но, минутку! Как же быть с теми обетами, которые я дала в день своей коронации? Как я смогу объяснить Соломону, что моя честь принадлежит Альмаках, и поэтому – несмотря на то, что я была глубоко тронута его предложением, мне запрещалось выходить замуж или быть с другим мужчиной, кроме бога Солнца?

– Пожалуйста, подумай об этом, Македа, – попросил Соломон, погладив мою руку. – Понимаю, это звучит как попытка заставить тебя принять решение, и я совсем не хочу этого делать. Кроме того, уже поздно, и нам нужно возвращаться во дворец.

Пылающий оранжево-розовый закат заполнил небо, когда мы совершали путь обратно во дворец. Соломон внимательно посмотрел на меня, когда мы прибыли к моим апартаментам.

– До завтра. – Он поклонился, нежно поцеловав мне руку.

Я чувствовала, что Соломон нуждается в партнере, когда он отъезжал, один в своей колеснице, а за ним, также в колеснице, следовал охранник.

Когда я прошла через двор, увидела фигуру, приближающуюся ко мне. Я предположила, что это служанка подошла встретить меня и сопроводить в мою комнату. Я собиралась попросить ее приготовить для меня ванну после столь затянувшегося дня, проведенного в парке.

– Ахалан, – произнес приглушенный мужской голос.

Остановившись, я задержала дыхание. Это была вовсе не служанка, а мужчина, но мужчинам после заката запрещалось находиться в гостевых покоях. Я уже собиралась возмутиться его присутствием, как вдруг поняла, что это Хирам! (Позже я узнала, что Ахалан означает «здравствуй» на финикийском языке, который был родным языком архитектора.)

Хирам положил руку мне на плечо и повел меня к воротам внутреннего двора. Я уловила исходивший от его рубашки запах пота и сандалового дерева, когда он помогал мне взобраться в простую, не разукрашенную колесницу, предназначенную для извоза одной лошадью. Я переживала, что кто-то увидит нас.