Женская месть - Нора Робертс

– Право, дорогой! – Алтия раздавила недокуренную сигарету. – Эти путешествия в прошлое чертовски утомительны и скучны.

– Не так скучны, как словоизвержения второсортной актрисы, – внятно сказала Адриенна и не смутилась, когда головы повернулись в ее сторону.

– О боже! – Алтия похлопала кончиком пальца по нижней губе. – У малышей бывают большие ушки.

Отнюдь не девочка – женщина смотрела в лицо другой женщине.

– У людей с небольшим талантом обычно бывает непомерное эго, – добавила Адриенна.

Когда спутник Алтии хмыкнул, актриса бросила на дерзкую девчонку яростный взгляд и откинула назад волосы.

– Иди своей дорогой, милая, это разговор для взрослых.

– Вот как? – Адриенна с трудом подавила желание выплеснуть пепси в лицо Алтии, но вместо этого отпила небольшой глоток. – А мне ваша болтовня показалась на диво инфантильной, дорогуша.

– Невоспитанная девчонка! – Алтия пыталась вырвать руку, за которую ее потянул спутник, и сделала шаг вперед. – Кому-нибудь следует научить тебя хорошим манерам.

– Мне не нужны уроки хороших манер от такой женщины, как вы.

Адриенна окинула актрису с головы до ног, потом так же оглядела группу окружавших ее людей. Это был пристальный и спокойный взгляд, настолько холодный и презрительный, что многие съежились под ним.

– Я не вижу здесь никого, способного научить меня чему-нибудь, кроме лицемерия.

– Маленькая сучка, – пробормотала Алтия, когда Адриенна повернулась, чтобы уйти.

– Заткнись, Алтия, – одернул ее кавалер. – Ты ведешь себя недостойно.

– Детка, я хочу, чтобы ты сказала мне, в чем дело. Адриенна открыла настежь боковую дверь, которая вела в сад. В их крошечный садик. В Калифорнии было мало такого, что тронуло бы ее, но солнце она здесь научилась ценить.

– Все в порядке, у меня просто трудное домашнее задание.

Это была самая лучшая отговорка, позволявшая девочке оставаться наедине со своими мыслями, а ей предстояло многое обдумать из того, что она слышала на вечере в день премьеры. И уже знала, что Фиби позировала обнаженной для журнала, популярного среди мужчин. Слухи об этом докатились и до нее. Унижение ее матери оценивалось в двести тысяч долларов.

Адриенне было трудно оправдать этот позор и объяснить его любовью. Она уже несколько лет пыталась понять, что делать и как обрести новый путь в жизни. С готовностью и открытым сердцем она принимала женское равноправие, свободу выбора, право быть самостоятельной личностью, а не символом слабости и желания. Девочка хотела верить – ей это было необходимо, – что мать все делает ради нее. Однако не могла примириться с тем, что Фиби раздевалась, выставляла напоказ свое тело и любой мужчина мог открыть журнал на нужной странице и мысленно овладеть ею.

Частная школа, в которой Адриенна училась, была очень дорогой. Девочка смотрела на распустившиеся розы, ронявшие лепестки, и думала о том, сколько платит ее мать, чтобы она могла посещать это престижное учебное заведение. Фиби продавала свою гордость, чтобы дать образование дочери. Кроме того, мать старалась покупать ей только самые красивые и дорогие вещи. А сколько стоил шофер? Собственно говоря, он был чем-то средним между шофером и телохранителем, потому что Фиби старалась уберечь свою дочь от возможного насилия… и от Абду. Теперь на Ближнем Востоке махровым цветом расцвел терроризм, и хотел Абду этого или нет, но Адриенна оставалась дочерью короля Якира.

– Мама, я думаю, что на следующий год мне следует пойти в обычную школу.

– Не глупи, Эдди. – Фиби рылась в бумажнике, проверяя, не забыла ли она кредитную карточку. До возвращения Ларри у нее оставалось мало наличных. – Я хочу, чтобы ты получила самое лучшее образование. – Она замолчала. Что она искала? Фиби с недоумением уставилась на пластиковую кредитную карточку, покачала головой, потом снова положила ее в бумажник. – Разве тебе здесь не нравится? Учителя все время говорят мне, какая ты способная. Но если дело в твоих приятельницах, то мы можем поискать другую школу.

– Нет, девочки у нас хорошие, – ответила Адриенна, а про себя подумала, что они неприветливы и заняты только собой, но в общем-то безобидны. – Просто мне кажется, что мы тратим на эту школу слишком много денег. Ведь всему, что там учат, я могла бы научиться и в другом месте.

– И это все? – Фиби с улыбкой подошла к дочери и поцеловала ее. – Деньги – последнее, что должно тебя интересовать. Для меня важно, Эдди, очень важно дать тебе все самое лучшее. А без этого… о, впрочем, неважно. – Она снова поцеловала дочь. – И я дам тебе все самое лучшее. На следующий год ты будешь видеть из окна океан.

– У меня уже есть все самое лучшее, – сказала Адриенна. – У меня есть ты.

– Ты очень добра ко мне. А теперь скажи, не хочешь ли ты пойти со мной и сделать маникюр?

– Нет, в понедельник у меня тест по испанскому. Мне надо позаниматься.

– Ты слишком много занимаешься. На этот раз улыбнулась Адриенна:

– А моя мать слишком много работает.

– В таком случае мы обе заслуживаем отдых. Давай пойдем в итальянский ресторанчик, который тебе так нравится, закажем спагетти и будем есть, пока нас не выдворят.

– Это те, где так много чеснока?

– Да, столько, что никто не сможет потом находиться рядом с нами. А потом отправимся в кино. Посмотрим «Звездные войны». Жди меня около пяти.

– Я буду готова к этому времени.

Когда Адриенна осталась одна, она подумала и решила, что все как-нибудь утрясется. Фиби была в порядке, да и она тоже, – они не пропадут, пока будут вместе.

Она включила радио, поискала станцию, которая передавала музыку. Адриенна улыбнулась и напела несколько тактов, соревнуясь с Линдой Ронстадт.

Ей нравилась американская музыка. А также американские машины и американская одежда. Фиби позаботилась, чтобы Адриенна получила американское гражданство, но она по-прежнему оставалась другой и отличалась от своих ровесников. Адриенна недоверчиво относилась к мальчикам, в то время как ее подруги упорно и неутомимо гонялись за ними. Они хихикали и без конца обсуждали интимные отношения. Но Адриенна сомневалась, что кто-нибудь из них видел, как их мать насиловали. Некоторые ее подруги восставали против авторитета своих родителей. Но как она, Адриенна, могла взбунтоваться против женщины, рисковавшей жизнью ради ее безопасности?

Некоторые из ее одноклассниц тайком приносили в школу марихуану и курили свои косячки в ванной комнате. Они с такой небрежной легкостью принимали наркотики, что она в ужасе от них отшатывалась.

Кроме того, у Адриенны был титул, отделявший ее от сверстниц. Это было не только слово, это было в ее крови, это было звеном, связующим ее с миром, где она прожила первые восемь лет жизни. Это был мир, который не поняла бы ни одна из ее одноклассниц. Адриенна полностью адаптировалась в Америке, но были минуты, о которых она никому не говорила, когда девочка тосковала по гарему и надежности, которую дает семья.