Спасти(сь) (от) дракона - Елена Амеличева

— Подглядываешь за девчонками? — раздавшийся сзади шепот заставил меня подпрыгнуть.

— Совсем как в голопопом детстве! — восхитился Эль, подползая ближе. — Так, и что у нас там? — любопытничая, он осторожно высунул голову из-за песчаного холма.

— Еще чего! — рыкнул я и вдавил его лицом в песок. — Нечего тебе там смотреть!

— Тебе, тьфу, значит, можно, тьфу! — отплевываясь, он надулся. — А мне нечего?

— Нечего! — отрезал я. — И давай…

— Чи-чи-чи!!! — спалил нас подлый сурикат, взобравшись на холм и начав прыгать на нем, будто угодил на раскаленную сковороду.

— Попались. — Констатировал Эль.

— Чи! — подтвердил суслик и, развернувшись к нам задом, обрушил в наши лица маленькую песчаную бурю, шустро работая маленькими лапками.

— Паразит! — рыкнул я, пытаясь протереть глаза.

— Яшенька, ты чего бузишь? — донесся до нас звонкий голосок Найяны. — Иди к нам мыться!

— Сматываемся! — прошипел я, ткнув Эля локтем в бок.

— А то! — тот хмыкнул, и мы, как два чересчур любопытных червяка, поползли обратно, давясь хохотом.

Но, как ни крути, вынужден признать, что за это стоит сказать спасибо мелкому демоненку — если бы он не угнал верблюда, я бы не увидел мою красавицу во всей неприкрытой, так сказать, красе!

Найяна

Познакомившись с новым верблюдом, я взобралась на своего Амана, которому чужак, похоже, не пришелся по вкусу. Причем, в прямом смысле — он в первую очередь укусил новичка, взревел и вздумал лягаться. Ревнивый какой! Драконы посмеялись, заявив, что мой упрямец кого-то сильно напоминает. Предупредила их, что кусаться могут не только верблюды, и выехала вперед.

Демонстративный маневр не удался — выяснилось, что нам в другую сторону. Ну, и ладно, это мелочи.

Всего несколько дней прошло с того момента, как моя жизнь кардинально переменилась, а ощущение, будто так было всегда. Мне нравилось ехать на верблюде, с Яшкой, который сидел на седле передо мной. Иногда коситься на мужественный профиль Мансура, который всегда был рядом. Перекидываться шуточками с Элем, он уже стал настоящим другом, и говорить обо всем с Лайлой — теперь моей подругой.

Посреди бескрайней пустыни я ощущала себя абсолютно свободной, как ни странно, напрочь позабыв, что по факту являюсь пленницей — потому что таковой себя не чувствовала. Не думая ни о чем, я с удовольствием отдалась приключению. Всегда жила сегодняшним днем. Глупая, знаю. Но все мы лишь те, кто мы есть, чего пыжиться и корчить из себя того, кем не являешься?

Кстати, кто это там? Уже к вечеру на горизонте появилась темная цепочка, похожая на муравьев, бегущих друг за другом. Их силуэты искажались маревом зноя, уходящего под натиском наступающей ночи.

— Караван, — ответил Мансур на вопрос, который только успел упасть на язык. — Кочевники, наверное. У них нет дома, они всегда в пути.

— Прямо как мы.

— Не совсем, — дракон помрачнел.

На переносице пролегла глубокая складка. Наверное, он думает о том, что будет, когда мы прибудем туда, куда направляемся. И в самом деле, что тогда будет? Сколько ни пытала его, так ничего и не сказал. Лишь хмурился, как сейчас, отводил взгляд и всеми способами прекращал неловкий разговор.

— Хочешь посмотреть, как они живут? — Мансур покосился на меня.

— Очень! — выдохнула я. — А можно?

— Нам все равно нужна будет стоянка, когда совсем стемнеет. Нагоним их и попросимся в гости.

— А пустят?

— Кочевники никогда не откажут в помощи путнику, это закон пустыни.

Мы двинулись следом за караваном и через несколько часов, как раз когда тьма вокруг стала непроглядной, прибыли к их стоянке.

На ней уже вовсю кипела жизнь: весело потрескивали костры, отбрасывая отсветы на приземистые шатры из шкур, вокруг суетились женщины, спешащие с ужином, чтобы накормить голодную семью. Ребятня старательно помогала им. Мужчины привязывали верблюдов и поглубже вбивали колья в песок, чтобы ночью ветер не унес жилье прочь.

Нас приняли на удивление радушно, словно наконец-то дождались дорогих гостей. Тут же проводили к самому большому костру, вокруг которого уже сидели пожилые люди. Они потеснились, дав нам место, и принялись расспрашивать.

На смуглых лицах любопытством блестели глаза — в точности, как и у детей, которые подобрались к нам поближе, жадно впитывая каждое слово. Женщины, задорно покрикивая, копошились у костров поменьше, и мне стало совестно, что я тут восседаю, как королева, а они там трудятся вовсю.

— Ты куда? — Мансур взял меня за руку, когда встала.

— Помогу им, а то стыдно, — улыбнулась ему и отошла к труженицам.

Женщины с радостью приняли новенькую в свой круг и отрядили месить тесто. Что ж, дело нехитрое, да и руки мои сильные, им не привыкать. «Делая тесту массаж», как говорила настоятельница храма, я наблюдала, как кочевницы ловко раскатывают уже готовое в лепешки. Большие такие, толстые, прямо пирог! Интересно, как печь будут? Ни печи нет, ни сковородочек не вижу.

Все оказалось просто: одна из женщин прямо натруженными большим руками разгребла почти потухшие угли и шлепнула туда одну из лепех! Сверху тут же была насыпана новая порция угля. Ох, видела бы такое наша настоятельница! Стоять бы нам тогда с девчонками с кухни за такое коленями на горохе всю ночь!

Я хихикнула. А женщины тем временем разгребли угли соседнего костра и достали уже готовую лепешку. Соскребли с нее уголь и, разломав на части, добавили их в объемный казан, судя по запаху, с мясным бульоном. Мы в храме делали такое с хлебом и молоком, называлось тюря. Весь секрет состоял в том, чтобы съесть ее вовремя — когда хлеб уже и пропитался, но пока еще не размяк совсем в склизкую гадость.

Тут, похоже, принято также — галдя, женщины перетащили котел поближе к главному костру, и все приступили к ужину. Все было очень вкусно. Яшка тоже, сидя рядом со мной, уплетал угощение с удовольствием, а потом, покачивая раздувшимся брюшком, забрался ко мне на колени, свернулся в клубочек и уснул.

А у нас начались песни и пляски. Несколько простых кособоких барабанов, по которым били попросту рукой, выдавали вполне приличный ритм, настолько зажигательный, что никто не усидел, все пустились в пляс. И я, переложив Яшку на песок, тоже потянула Мансура потанцевать.

Дракон сначала отнекивался, а потом сдался, и оказалось, что он очень даже неплох в этом деле. Закружил меня так, что почувствовала, как за спиной раскинулись большущие крылья! Рядом с нами вовсю веселились Эль и Лайла. Как же мало нужно для счастья!

Едва дыша, я шлепнулась обратно к костру, не в силах прекратить улыбаться. Сидевшая рядом бабушка погладила меня по руке.

— Береги свое счастье, девочка! — шепнула она. — Борись за него! Ничего не дается даром в этом мире, борись изо всех сил! Никому не позволяй отнять у тебя то, без чего сердце трепетать перестает — иначе оно, хоть и будет биться, а все равно станет мертвым. Борись!