Звезды над океаном - Кэтрин Манн

— Это кольцо — само совершенство.

— Ты уверена? Ты, в самом деле, не хочешь зайти в ювелирный магазин?

— Какой же ты глупый! — Брук взяла его лицо ладонями. Пятичасовая щетина, выступившая на щеках Джордана, щекотала ей ладони. — У нас хватит денег купить что угодно. Но это кольцо говорит о том, что важнее денег. Гораздо важнее. Это наше чувство, наша любовь, наша семья.

Он провел по ее щеке костяшками пальцев, его глаза сияли от любви.

— Теперь ты мне доверяешь.

— Это кольцо говорит все, что мне нужно знать. Его белозубая улыбка вернулась на свое место.

— Как ты успел забрать кольцо и при этом так быстро найти меня? Мы отошли уже довольно далеко от берега, так что ты должен бы прыгнуть на катер почти сразу же.

Он молчал, и ответ постепенно дошел до нее сам собой.

— Ты носил его с собой? И давно?

— С того дня, как вышел из твоего кабинета, после того как ты отвергла меня первый раз.

Значит, семена любви были там с самого начала! Если бы она только была в состоянии разглядеть их через собственные страхи!

— Похоже, я ужасно глупая…

— Вовсе нет. Ты ужасно мудрая, Брук Гаррисон. Хорошо, что мы поняли это.

— Осталось все это закрепить. То, как мы любим друг друга. Идея насчет свадьбы…

— Чертовски верно! И все будет еще лучше. — Он встал с шезлонга, держа ее на руках, и направился к лестнице, ведущей вниз.

— Счастливого Рождества, моя красавица. Она быстро поцеловала его в щеку.

— Счастливого Рождества нам обоим.

Он видел Брук много раз и всегда хотел ее. Сегодня ночью, как только завершится семейная трапеза, он опять будет обладать ею.

Джордан накрыл тонкие пальцы жены ладонью. Они сидели за праздничным столом. Сегодня состоялось их венчание. Они хотели, чтобы все было, как полагается, и назначили торжества на первую неделю после того, как Бриттани и Эмилио вернутся после своего медового месяца из Греции.

Январская церемония была немноголюдной и проходила в церкви на Багамах. Обоим уже надоели папарацци, и они с благодарностью приняли предложение Кэсси остановиться здесь, в уединенном месте. Чудесное событие — весь дом полон свеч, цветов, угощений. И здесь все члены их семей.

Он никогда не видел Брук красивей, чем на брачной церемонии, когда лучи багамского заката заиграли на ее кремовой коже и в складках золотого подвенечного платья. Блики ложились на ее темные волосы, тщательно убранные в красивую прическу — за исключением одной выбившейся прядки, разумеется.

Она посмотрела на улыбающиеся лица и невольно вспомнила, какой напряженной была обстановка, когда они собрались за одним столом с ее родственниками месяц назад.

Этим вечером две сестры Брук были одеты в зеленые платья подружек невесты, а друзья жениха были в смокингах. Джордан выбрал на эту роль своего брата и своего нового делового партнера, Паркера, удивив этим не только Гаррисонов, но и самого себя.

Брук взяла Джордана за руку, улыбаясь и кивая своему брату. В отдалении мягко звучала музыка.

— Поверить не могу, что вы двое разговариваете. Еще меньше, чем в то, что «Джеффриз бразерс» и «Гаррисон инкорпорейтед» официально объединяются.

Джордан отложил вилку.

— Поверь, в тот момент, когда я попросил Паркера стать моим шафером, стоило увидеть выражение его лица. Такой парень не каждый день лишается дара речи.

Паркер поднял бровь и молча прикончил багамского лобстера.

Анна тронула мужа за плечо.

— Сегодня никаких ссор, дорогой.

— Не беспокойся. — Паркер взял руку жены и поднес ее к губам. — Я не стану расстраивать тебя или мою сестру — в вашем деликатном положении.

Анна закатила глаза, но на лице у нее было выражение удовольствия, когда она сложила руки на своем раздавшемся животе.

— Ничего такого особенно деликатного во мне сейчас нет.

— Ты становишься все более великолепный. — Паркер накрыл ее руку своей и нагнулся к животу жены: — Правда, Джон?

Джордан улыбнулся про себя, глядя на эту мимолетную семейную сценку. Удивительно, но и у сурового Паркера были свои слабости. Как далеко они все за месяц продвинулись, если Паркер собирается дать имя ребенку в честь упокоившегося отца, который внес столько смятения в жизнь своих детей.

Кстати говоря, совершенно трезвая Бонита, сидящая за одним столом с Кэсси, — это тоже была картина, которую Джордан счел бы прежде маловероятной.

Бонита прошла четырехнедельную программу в клинике и теперь посещала собрания общества анонимных алкоголиков, по крайней мере, через день. Мать Брук даже поделилась с ними надеждой и дальше вести трезвую жизнь и стать здоровой бабушкой для своих внуков. Она была исполнена тихой решимости, вдохновлявшей и ее, и всю семью.

Анна посмотрела долгим, исполненным нежности взглядом на своего мужа, а потом переключила внимание на Брук.

— Ты уже выбрала имя для своего маленького? Джордан обнял жену за плечи.

— Я нашел замечательное имя, но сначала нужно посоветоваться с Брук.

Больше никаких единоличных решений, что касается их будущего.

Она нежно прижалась к нему локтем.

Джордан потянулся к стоявшей в центре стола вазе и вытащил одну орхидею. Он провел цветком за ухом жены. Ему было любопытно, вспомнит ли она то утро, когда он щекотал ее голое тело похожим цветком.

По выражению ее карих глаз он понял, что она определенно помнит.

Брук поцеловала его, и семья захлопала. Когда поздравления и аплодисменты поутихли, Брук отодвинулась.

Их поцелуи не всегда были долгими, но всегда захватывающими. Его окутывал жар, когда он видел в ней невысказанное обещание тех наслаждений, которые они испытают, оказавшись на яхте — пока что та ждала на якоре в гавани. Джордан смотрел в ее глаза, раздумывая, а не удрать ли им прямо сейчас, пока шум застолья не вернул его к настоящему моменту.

Брук, покраснев, повернулась к Кэсси, сидевшей с ней рядом.

— Спасибо тебе огромное, что ты организовала такой чудесный ужин… — Она вдруг прервалась и схватила сестру за руку. — Подожди-ка, а что это у тебя на пальце?

Кэсси обменялась понимающей улыбкой со своим женихом — или, правильней было бы сказать, бывшим женихом.

— Мы с Брэндоном поженились. Никому не сказав, две недели назад. Мы как раз вернулись из свадебного путешествия.

Взвизгнув, Брук обняла сестру, а Бриттани сорвалась со своего места, чтобы присоединиться к объятию. Чувство, объединившее трех женщин, ни с чем нельзя было спутать. Несмотря на разрушение, которое Джон Гаррисон внес в семью, эти женщины восстановили мир.