Колокол Люцифера - Николай Алексеевич Сергеев

политики NSDAP Альфреда Розенберга на Нюрнбергском военном трибунале следовало, что вопрос о вторжении в Норвегию обсуждался нацистами уже в октябре 1939 года.

Каких-либо требований к Дании и Норвегии гитлеровским правительством не выдвигалось, не было никаких ультиматумов или протестов. Гитлер издал 1 марта 1940 года директиву по поводу реализации операции «Везер», из которой следовало, что никаких конфликтных ситуаций между странами не существовало в принципе и план внезапного нападения был исключительно захватническим. В этой директиве, в частности, говорилось: «Переход датской границы и высадка в Норвегии должны произойти одновременно. <…> Чрезвычайно важно, чтобы наши мероприятия явились неожиданностью для скандинавских государств и западных противников».

Меморандум «Приобретение баз в Норвегии», изданный подсудимым гросс-адмиралом Редером 3 октября 1939 года, рассмотренный на заседании Международного трибунала подтвердил, что никакой угрозы захвата Дании и Норвегии на этапе планирования операции «Везер» не существовало. В этом меморандуме и всех последующих документах, изданных в рамках планирования военной операции «Везер», в том числе в меморандуме гросс-адмирала Дёница от 9 октября 1939 года, единственными причинами вторжения указывались «…цели улучшения стратегических и оперативных позиций».

В мае 1939 года, когда Гитлер планировал нападение на Польшу, он дал распоряжение военным, в случае вступления в войну Великобритании и Франции: «Необходимо полностью блокировать дороги на территории Бельгии и Голландии, голландские и бельгийские военно-воздушные базы должны быть захвачены в первые дни войны. Все заявления этих стран о нейтралитете должны полностью игнорироваться».

Гитлер 6 октября 1939 года, обращаясь к правительствам Бельгии, Голландии и Люксембурга, заверил их в том, что Германия будет уважать независимость и суверенитет этих стран, в случае соблюдения ими нейтралитета. Через 7 месяцев после этого заявления, 10 мая 1940 года вермахт оккупировал Нидерланды, Бельгию и Люксембург.

В день вторжения немецкая пресса и радио обнародовали содержание меморандума, вручённого германскими послами правительствам Нидерландов и Бельгии, в котором говорилось, что британские и французские армии с одобрения Бельгии и Голландии планировали проход через территорию этих стран с тем, чтобы напасть на Рурскую область.

В очередной раз нацисты оправдали свою агрессию необходимой самообороной.

«Вопрос о нарушении нейтралитета Бельгии и Голландии не имеет никакого значения, никто не будет говорить об этом после нашей победы» — говорил Гитлер.

Оккупация Норвегии и Дании под предлогом защиты этих нейтральных стран от якобы возможного в ближайшее время нападения англичан и французов, а затем военные победы германской армии, которые привели к полному поражению Голландии, Бельгии и Люксембурга, а затем и Франции в мае-июне 1940 года, вызвали ликование в немецком обществе.

Немцы радовались, праздновали каждую победу как общенациональный праздник. У населения Германии возникла эйфория, вызванная масштабными завоеваниями в стремительной войне.

Гёббельсовские пропагандисты подхватили придуманное американским журналистом, изобретённое для статьи в журнале «Time», новое слово «блицкриг» (молниеносная война — Blitzkrieg), которым автор пытался описать новые тактические приёмы германских войск, впервые применённые в сентябре 1939 года нацистскими генералами в Польше и успешно повторённые в Западной Европе.

Это слово, очень точно характеризующее новое качество германских вооружённых сил — стремительность танковых дивизий, легко обходящих оборонительные фортификационные укрепления, крупные группировки противника и взламывающих вражескую оборону с флангов и тыла, быстрые и точечные бомбовые атаки люфтваффе, полностью дезорганизующие управление вражескими войсками, снабжение боеприпасами и продовольствием, из военно-стратегического термина быстро перешла в повседневное словосочетание, употребляемое немцами повсеместно.

Интересно, что сами военные никогда не употребляли слово «блицкриг», не существовало какой-либо тактической системы применения войск с таким названием, это целиком изобретение пропаганды и рассчитано было исключительно на простых немецких обывателей, находящихся под впечатлениями от быстрых и убедительных побед германского оружия в самом начале Второй мировой войны.

О новой военной стратегии и тактике со знанием дела говорили за столиками в пивных и кафе, в очередях и на трамвайных остановках не кадровые офицеры, а простые немецкие рабочие и домохозяйки. Гениальность Гитлера и его генералов обсуждали по всему Рейху, в берлинском метро и мюнхенских пивных, дети за партами на школьных уроках и старики на лавочках в лютеранских кирхах.

Из уличных репродукторов и радиоприёмников в домах звучали официальные военные марши, солдатские и патриотические песни.

После того как 22 июня 1940 года Франция капитулировала, а сопротивление Британии больше походило на комариные укусы, чем на военные действия, немцы уже не сомневались в скором окончании войны.

15 июня 1940 года Гитлер отдаёт приказ о сокращении армии до численности мирного времени — 120 дивизий, а Гёббельс заявляет об окончании западной военной кампании, назвав сопротивление Великобритании несущественным, а капитуляцию британцев лишь вопросом времени.

На оккупированный территориях Западной Европы началось восстановление мирной жизни в условиях «нового порядка», установленного нацистами. Этот «новый порядок» провозглашался благом для всех европейских наций, в особенности малых народов, веками угнетаемых англичанами и французами, что он покончит с неравенством малых стран, создаст благоприятные условия для богатства и процветания.

Нацистская пропаганда настойчиво пыталась убедить европейцев, что Третий Рейх защищает малые народы от угроз, исходящих от их больших соседей, а также в том, что Германия после окончания войны окажет всем малым европейским странам ощутимую помощь в укреплении их экономики.

В захваченных странах местные коллаборанты-пропагандисты сразу же подключились к идеологической обработке и внедрению нацистской идеологии в сознание соотечественников. Они развернули в своих странах мощную пропаганду антисемитизма, антикоммунизма, «духовного единения» с немецким народом, признания силы Третьего Рейха, бесперспективности сопротивления этой его силе.

В странах-сателлитах гитлеровской Германии стали возникать собственные идеи создания национального фашистского государства.

Венгерские фашисты (хортисты), приветствуя победы вермахта в первые месяцы Второй мировой войны, развернули пропаганду антисемитизма, антикоммунизма, реваншизма и провозгласили собственную программу возрождения великой Венгрии.

Финские сторонники величия своей нации также провозгласили идею создания «великой Финляндии». На фоне победоносного гитлеровского «блицкрига» у населения Финляндии стали необычайно популярными фашистские организации типа «Патриотического движения народа», «Карельского академического общества» и им подобные. В финской печати местные фашисты развернули антисоветскую пропаганду.

В Румынии такой переход к народному обожанию нацистов случился сразу после установления военно-фашистской диктатуры кондукэтора (национального вождя) Йона Антонеску. Румынской прессой на все лады восхвалялся лично Адольф Гитлер, его «новый порядок» в Европе и непобедимый германский вермахт.

Многим европейским народам, наблюдая за успехами нацистов, вдруг захотелось величия и мирового признания их исключительности. Тогда стало казаться, что мир изменился бесповоротно, фашистские идеи Муссолини и Гитлера захватили умы европейцев, а германские войска пришли в оккупированные страны надолго, может быть даже навсегда.

В 1940 году Третий Рейх оказал серьёзную материальную и финансовую помощь норвежскому фюреру Квислингу. Многие норвежские газеты обожествляли Адольфа Гитлера, напрямую сравнивая его с Иисусом Христом.

Но всё описанное выше умопомешательство европейцев не имело такого грандиозного размаха, как в самой Германии. Немцы были настолько ослеплены нацистской пропагандой, что подавляющее большинство из них в первые месяцы войны были абсолютно убеждены в своей исключительности, в своём праве вершить судьбы Европы как представители «высшей расы».

Даже те немногие из немцев, кто ненавидел нацистов, с их ущербной человеконенавистнической идеологией, традиционным прусским милитаризмом, десятилетиями отравлявшим разум их соотечественников, обречённо полагали, что Гитлера остановить было уже невозможно и сопротивление ему бессмысленно, время ушло и выхода нет.

Не гнушалась нацистская пропаганда и совсем уж циничным аморальным методом — подкупом немецкого обывателя обещаниями выгод от ограбления захваченных стран. Немцам обещали, что после окончания войны каждый немец получит компенсацию за те лишения, которые он перенёс в военное время, немецкие семьи получат новые просторные дома и плодородные земельные участки на Востоке, а в придачу господствующее положение по отношению к побеждённым народам, независимо от нынешнего социального статуса.

Готовя общественное мнение к будущему нападению гитлеровской Германии на Советский Союз, газета «Народный обозреватель» (Völkischer Beobachter) в номере от 15 января 1941 года писала: «В распоряжении немцев будут находиться колонии с их богатствами и Восток с его сельскохозяйственным производством».

Война требовала ресурсов,