История Тайной канцелярии Петровского времени - Василий Веретенников

Таким образом, хотя личная воля монарха стремилась во всех делах решать все сама, фактически это свелось к вынужденному делегированию царем части своей власти — совершенно произвольно, в зависимости от того или иного случая. Однако всегда это делегирование совершалось «по указу Его Императорского Величества».

С самых первых шагов деятельности Тайной канцелярии на протяжении всего царствования Петра каждое решение-приговор Тайной канцелярии облекалось в известную форму за подписями министров; всегда эти решения-приговоры начинаются фразой: «По указу Его Царского Императорского Величества». Именные царские указы, из которых приходилось выводить решения Тайной канцелярии, были общего характера, но конкретные выводы, сделанные министрами, оказывались равносильны этим указам; ведь они являлись — хотя бы и формально — неизбежным их следствием, которое указами как будто уже предусматривалось, а министрами только оттуда извлекалось — и более ничего. Мы это видели на определениях-приговорах по делам о ложном «слове и деле»: плутов своей властью просто посекали кнутом и отпускали на волю без всяких докладов царю. А между тем большинство этих решений выглядят так: «По указу Его Императорского Величества Канцелярия Тайных Розыскных Дел, сего дела слушав, определила…»

С другой стороны, были приговоры, утверждавшиеся Петром или, точнее, санкционировавшиеся им. Толстой пишет Ушакову: «Указал Его Царское Величество к вам писать о раскольниках, которые по определению вашему посланы в Ревель…» (май 1721 года). Иногда же приговоры являлись следствием прямых, по данному делу данных, конкретных указов императора. Несколько дел были решены Петром, вероятно, по экстрактам, и указ этот «объявил в Тайной Канцелярии» А.И. Ушаков, где по обычаю его занесли в указную книгу. В конце каждого из упомянутых в этом указе дел имеется все-таки «определение» Тайной канцелярии, помеченное несколькими днями позже указа; по обычной форме оно начинается словами: «По указу Его Императорского Величества» — и здесь такое выражение имеет реальное значение.

Таким образом, если, с одной стороны, в определениях Канцелярии тайных розыскных дел начальная фраза их — «по указу» и т.д. — действительно всегда обозначала подлинное существование такого указа, то, с другой стороны, не всегда в этом указе говорилось об определении наказания конкретному преступнику; иногда он касался только наказания, налагаемого за определенные преступления. Из этого ясно, что пределы, в которых Петр передавал свою власть министрам, были иногда чрезвычайно широки и неопределенны.

Замену конкретных указов общими можно наблюдать в течение всего существования петровской Тайной канцелярии; и в конце концов, как результат этого процесса, мы видим, что в 1721 году Тайная канцелярия доносит, что, кроме дел суздальского и кикинского, «другие дела, касающиеся до его государской чести, вершены по Уложению… и по военному Артикулу». Конечно, в это время случались и прямые указы по конкретным делам, но общая тенденция в направлении деятельности Тайной канцелярии, пожалуй, уже была определена.

В момент образования Тайной канцелярии в Петербурге, во все время, пока расследовалось царевичево дело и дела, к нему примыкающие, суздальское и кикинское, фактическим ее начальником был Петр. В этот период о роли его указов говорить не приходится: он целиком распоряжался делами Тайной канцелярии, а министры были исполнителями его прямых велений. Однако и по прошествии этого особенного периода все-таки Петр раз в неделю ездил в Тайную канцелярию, где министры делали ему подробные доклады, а иногда Петр сам знакомился с следственными данными и допрашивал колодников. Когда ему приходилось уезжать в путешествия и, вероятно, когда он был очень занят, он требовал представлять экстракты по делам, и кто-либо из бывших при нем министров докладывал ему. Во время этих докладов Петр стремился войти, если находил нужным, поглубже в дело и давал указания, как вести следствие; иногда, впрочем, он повелевал министрам «чинить по рассмотрению».

Между тем появлялись резолюции, чтобы дела решать по уложению, и это постепенно стало входить в общую практику. Отражение этого мы, вероятно, имеем в малозначительном, в сущности, факте: в 1718, 1719 и 1720 годах Толстой, Ушаков, Бутурлин и Скорняков-Писарев звались исключительно министрами; в начале же 20-х годов это название исчезает, и Толстой со товарищи уже определенно и часто именуются судьями Тайной канцелярии. И в самом деле, в первое время они были только управлявшими Тайной канцелярией — властью административной, которой соответствовало значение слова «министры», но к 1725 году им была постепенно вверена власть судебная, сначала почти целиком бывшая в руках самого Петра. Одновременно и вся Тайная канцелярия изменяла свой характер: выросши из личной канцелярии при доверенном человеке царя, она понемногу начала принимать характер судебного учреждения, которое специализировалось на делах, связанных с государственными преступлениями.

Глава шестая. Министры Тайной канцелярии

С марта 1718 года, со второго розыска, когда дело царевича Алексея расследовалось уже в Канцелярии тайных розыскных дел, во главе следствия стояли четыре лица. Трое из них вели следствие с самого его начала, это были Толстой, Ушаков и Скорняков-Писарев; четвертый следователь — И.И. Бутурлин — был присоединен уже в Петербурге указом Петра. В указной книге Тайной канцелярии за 1718 год именно эти четыре лица названы «министрами Тайной канцелярии». Следя далее за делами Тайной канцелярии, нетрудно убедиться, что эти «министры» являлись главными ее начальствующими лицами весь Петровский период. Достаточно сделать в кратких общих чертах обзор их функций, вскрывающихся из делопроизводства, дабы убедиться, что именно таково было их положение. Во-первых, все без исключения приговоры, определения, постановления, делаемые от имени Тайной канцелярии, подписаны или всеми, или некоторыми из этих четырех министров, и более никто, кроме них, своей подписи не ставил: во-вторых, они, и только они, докладывали Петру дела, выслушивали его указы и за своими подписями записывали их в указных книгах; в-третьих, все дела препровождались обычно на имя кого-либо из министров, и в их власти было принять дело или не принять; в-четвертых, они являлись главными лицами при всем делопроизводстве в Тайной канцелярии: все зависело от них, все разрешали и направляли они, и только они; с ними сносились дьяки, им «репортуя» и у них спрашивая «указов».

Мы в третьей главе уже разбирали, каким образом эти четыре министра, каждый из них в отдельности, входили постепенно в Тайную канцелярию; ко времени же окончательного образования учреждения (в Петербурге, в марте 1718 года) все они формально как бы сравнялись в статусе, получив общее наименование «министры Тайной канцелярии». Займемся же подробным рассмотрением их роли и деятельности во врученном им учреждении. Прежде всего остановимся на их деятельности внутри самой Тайной канцелярии.

Как мы уже видели из письма Макарова к Бутурлину и Толстому, «министры» должны были докладывать царю во время его пребывания в Тайной канцелярии один раз в неделю — утром по понедельникам; мы видели, что во время царских посещений министры должны были предлагать Петру «экстракты» по делам для резолюций, причем обычно о каждом деле, кроме краткой резолюции, видимо, еще бывали дополнительные указы, дававшиеся во время разговора; указы эти, вернее, указания министры должны были точно усваивать, дабы иметь возможность «по сему чинить». Но министры присутствовали часто в Тайной канцелярии уже в роли ее полновластных управляющих, делая распоряжения, подписывая определения и приговоры.