Охотник - Юрий Корчевский

Прямо под люком Алексей ножом вырыл ямку и установил мину. Присыпал ямку землёй, утрамбовал, и сверху присыпал сорванной травой. Конечно, к утру трава привянет, но не настолько, чтобы насторожить.

Ещё две мины он установил под днищем танка — у кормы и у носа, чтоб уж наверняка. В темноте всё выглядело нормально. Снайпер придёт на позицию под утро, и выглядеть всё будет, как сейчас.

Алексей вернулся к себе в землянку и успел ещё вздремнуть пару часов. Утром он растолкал всех пораньше:

— Вставайте, лежебоки, пошли спектакль смотреть.

Снайперы быстро собрались. Известное дело — любопытство кошку сгубило. Вот и сейчас каждый хотел увидеть, какой сюрприз на этот раз приготовил немцам Алексей.

Они ждали долго, пока не рассвело, и из траншеи на «нейтралку» не выбирались.

— Лёха, где представление?

Алексей пожал плечами: знать, не пришёл сегодня снайпер на облюбованную позицию.

Через три часа на участке соседнего батальона он убил новобранца, неосторожно высунувшегося из-за бруствера, и команда снайперов получила от командира взвода взбучку. Мало того что они сами не вышли на «охоту», так и снайпера немецкого не уничтожили.

Алексей попытался защитить товарищей и взять вину на себя.

— Ветров, у нас не детский сад, у нас каждый красноармеец отвечает сам за себя, — отрезал комвзвода.

Хорошо хоть, что товарищи к нему в землянке с вопросами не приставали, понимая ситуацию.

Следующий день начался, как всегда, ещё затемно. На востоке только-только начало сереть небо. Было четыре часа утра, и очень хотелось спать, но снайперы уже заняли позиции на «нейтралке».

И вдруг впереди раздался глухой взрыв, а через несколько минут — ещё один.

— Лёха, это твой сюрприз?

— Он самый!

Вероятно, снайпер подорвался, когда заполз под танк. Его напарник бросился ему на помощь и нарвался на вторую мину.

Почти две недели после этого случая снайперы с немецкой стороны огонь не вели. Однако согласно русской поговорке, свято место пусто не бывает, и у немцев снова объявился снайпер, причём опытный — хитрый и коварный. Он подбирался к нашим траншеям поближе и обязательно выбирал, когда в секторе обстрела появится группа солдат, минимум — двое. Он стрелял первому в ногу, а когда к раненому бросались на выручку товарищи, за несколько секунд убивал всех.

Первый батальон за два дня потерял семерых. Красноармейцы боялись днём высунуть нос из окопов и траншей, и пищу в термосах доставляли им только вечером, в темноте.

Командир взвода поставил перед снайперами задачу — обнаружить и уничтожить! Только приказать легко — выполнить затруднительно.

По действиям немца, довольно смелым, было похоже, что работает он в одиночку, потому что укрыться двоим в двухстах метрах от наших траншей было проблематично. И ещё настораживало то, что он успевал за несколько секунд сделать пять-шесть выстрелов. Из немецкого карабина это просто невозможно, у него магазин на пять патронов, и перезарядить его рукой с такой скоростью нельзя. Скорее всего, немец пользовался нашей трофейной СВТ — почему-то солдатам вермахта она нравилась. В полевых условиях СВТ страдала задержками из-за попадания в механизм пыли и грязи.

Немцы, привыкшие к работе с механикой, оружие держали в чистоте, и, скорее всего, регулярная чистка и смазка нивелировала этот недостаток. Ведь в руках матросов Северного флота, где таких винтовок было много, они тоже проявили себя неплохо.

А немец пошёл на необычный, рискованный шаг. Немецкое командование через разведку вызнало, что один из батальонов наших войск собирается провести разведку боем — это когда пехотинцы должны идти в атаку на немецкие позиции. Противник воспринимает атаку всерьёз, пулемёты и артиллерия начинают вести огонь, и огневые точки и батареи засекаются наблюдателями. Перед настоящим наступлением они подавляются огнём нашей артиллерии и авиации — своего рода мощный выпад, финт.

Немецкий снайпер перешёл линию фронта и засел в глубине нашей обороны на высоком дереве, укрывшись в листве. И когда наши пехотинцы выбрались из траншей, он стал методично и хладнокровно расстреливать в спины офицеров и пулемётные расчёты. За грохотом боя выстрелов в ближнем тылу никто не слышал.

Но когда разведка боем закончилась, и пехота вернулась в свои окопы и траншеи, обнаружилось, что у убитых пулевые ранения в спину и голову именно сзади, причём по немецкой пакостной привычке — разрывными пулями.

Обозлённые пехотинцы кинулись искать снайпера, но гитлеровец дожидаться возмездия не стал. На фронте захваченных разведчиков и снайперов расстреливали сразу, причём — обе стороны. Наши ещё сразу же ставили к стенке эсэсовцев и власовцев. Иногда вгорячах за эсэсовскую форму принимали чёрную униформу танкистов. Только позже стали смотреть на петлицы, где у эсэсманов был череп со скрещёнными костями. Вот только в наш плен в сорок первом — сорок втором годах немцев попадало немного, всё больше наших, окруженцев — под Харьковом, Киевом, Демянском, да во многих малоизвестных местах. Попадали в плен целыми дивизиями, поскольку не было боеприпасов, а помощи с воздуха ждать не приходилось. Это немцы в сорок втором году наладили воздушный мост, снабжая с помощью самолётов окружённую армию Паулюса. Конечно, были и такие, что сдавались сами, добровольно — особенно призванные из западных областей Украины. Это из них потом сформируют дивизию «СС» «Галичина» и множество шуцманшафтбатальонов — полицейских для карательных действий среди населения и борьбы с партизанами.

За действия вражеского снайпера в нашем тылу от начальства досталось всем: командирам рот и батарей, а в первую очередь — снайперам.

— Вы для чего на фронте? — грозно вопрошал майор Фролов из штаба дивизии.

— Уничтожать живую силу противника, — ляпнул Ведерников, поскольку майор остановился напротив него.

Известное дело, любой начальник любит поговорить, и не терпит, когда подчинённые возражают или имеют своё мнение.

— В первую очередь — для контрснайперской борьбы! — назидательно поднял палец майор. — И только потом — для уничтожения всех остальных! Даю три дня, чтобы уничтожить гада. Не выполните — переведу в пехоту.

Называется — испугал козла капустой. Можно подумать, в снайперах служба легче, безопаснее и спокойнее. Находясь на позиции, иногда приходилось сутками быть голодными. И всё время опасаться получить пулю от немецкого снайпера или быть накрытым огнём миномётной батареи.

Снайперы пришли в свою землянку и уселись на нары.

— Давайте, хлопцы, подумаем, что делать будем? — заговорил первым Балабанов.

— Что делать, как раз известно — снайпера немецкого убить надо. А как это сделать — вот вопрос! Он ведь сейчас затихариться может, несколько дней на охоту не выходить, или переберётся на другой участок фронта, там стрелять начнёт. У него сто дорог, а у тебя одна — к его позиции, — ответил Алексей.