Слава. Возрождение - Евгений Щепетнов

– Мой Посланник, мой брат! Все хорошо! Я лечусь, лечусь…

– Сколько времени может занять лечение?

– Не знаю. Мне не хватает многого – элементов, металлов. Нужно ремонтировать второй накопитель, а еще хуже – я не могу летать. Повреждены гравидвигатели. Нужно время, чтобы все восстановить.

– А это возможно? Ты сумеешь восстановиться?

– Конечно, сумею, – усмехнулся Шаргион. – Нужны только время и материалы. Ты сделал все, что мог, теперь меня лечат граны. Хорошо бы мне перелететь в океан. Я бы смог тогда быстро восстановить себя, гораздо быстрее, чем здесь. Но пока что не могу летать. Я рад, что ты тоже очнулся, – я боялся, что ты тоже заснул, как и я, Посланник. Ты потратил слишком много сил, восстанавливая меня. Спасибо тебе.

– Ты же мне не чужой, – усмехнулся Слава, – ты мой брат. А силы… что силы. Восстановим! Вот сейчас пойду и начну восстанавливать – проголодался!

– Иди, отдыхай. Я пока займусь ремонтом.

– Погоди, погоди! Скажи, ты помнишь дорогу домой? Туда, где мы были? Как мы летели? Ты же скакнул неизвестно куда, и теперь мы не знаем, где находимся.

– Прости. Мне было так больно, так плохо, что я скакнул, сам не зная куда. И я не помню, как лететь домой. Мне нужно задать координаты, тогда я смогу найти дорогу. А так – не могу. Иди, поправляйся, мы все равно что-то придумаем. Главное сейчас – двигатели.

Слава тяжело вышел из ихора, отодвигая мелких керкаров, тыкающихся в ноги, и тут же попал в объятия Леры-Хагры. Она обхватила его руками, уткнулась лицом в его грудь и глухо сказала:

– Разве можно так нас пугать? Ты знаешь, сколько времени тебя не было?

– Сколько?

– Три дня. Через сутки, после того как ты ушел внутрь корабля, мы начали тебя искать. И только через два дня нашли. Я думала, наше с Хагрой сердце лопнет! Ты сидел худой, как скелет, весь облепленный какими-то нитями, как в паутине. Ой, даже вспоминать не хочу! – Девушка оторвалась от Славы и закрыла глаза, потом открыла и добавила: – Пойдем наверх. Надо тебя откармливать, холить, лелеять – ты же нежный, мягкий мужчинка, тебя нельзя держать в черном теле, иначе как ты нас полюбишь?

– Нежный, мягкий, говоришь? – усмехнулся Слава, разглядывая свои жилистые, узловатые руки и ноги. – Похоже, что, если сейчас в бок мне врезать кирпичом, он точно на куски расколется, чего-то я и вправду высох, как спичка.

– Ничего, ничего, откормим. Основа есть, а мясо нарастет! Пошли! Сам можешь идти или тебя понести? Ой, все время забываю, что тело-то не мое, дохленькое… да-да, дорогая! Если бы ты попробовала мое тело, узнала бы, какие тела-то бывают! Хагра тут ругается, говорит: если не нравится мое тело – кыш, мол, в керкара переселяйся. Нет уж, я лучше в ее теле пока побуду… Ну все, пошли, родной… Как хорошо, что ты снова с нами!

Лера обняла Славу, и они побрели наверх, к свету.

– Ну вот и хорошо! Может, еще поешь? Ну кусочек?

– Лер, ты меня как свинью раскормить хочешь, что ли? – Слава, отдуваясь, сел возле костра и блаженно откинулся на спину. – Никогда не думал, что могу столько съесть!

– Керкары поймали какую-то вкусную зверюгу, типа оленя – мясо диетическое, во рту тает! Вкуснотища!

– Жаль, соли нет. Все время страдаю без соли. Интересно, как керкары без нее обходятся?

– Ну они же многоножки, чего им… У них теперь запас мяса есть – сколько лошадей побили!

– А куда они их подевали? В пещеры перетаскали, не иначе…

– Ну а куда ж еще? Там, на глубине, холодно, не испортятся. Теперь запас мяса у них большой, они довольны. А ты чего переживаешь? Жалко воительниц?

– А тебе не жалко?

– Так-то жалко, но не особенно. Я их не знала, кто они мне такие? Враги, которые хотели меня убить, а тебя захватить в рабство. Чего мне по ним особенно убиваться? Ладно, тема тебе неприятна, давай ее оставим. Лучше вот что скажи: какие у нас планы? Когда Шаргион восстановит двигатели? Когда мы сможем летать?

– Не знаю. Совершенно неясно. Он говорит, что делает все, что возможно, но, чтобы восстановиться, ему понадобится уйма времени. Что значит уйма – не поясняет. Вообще-то «уйма» для существа, живущего сотни тысяч лет, – это очень даже подозрительно… Он смеется, говорит, что все относительно. Как я рад, что он ожил… теперь он даже шустрее, чем был тогда, когда мы его нашли на Луне. Очень даже шустрый и энергичный мальчик.

– Никак не могу привыкнуть: Шаргион и – маленький мальчик! В голове не укладывается. В моем представлении он должен быть древним, как пирамиды, старым и мудрым, как питон Каа, и вдруг – мальчик!

– А одно другого не исключает. Положи мальчишку спать на сто тысяч лет, подними его – он что, окажется мудрым, великим и всезнающим? Знаешь, что я делаю, как только выпадает свободная минута? Я его учу. Учу быть человеком. Я рассказываю ему о мироустройстве – что плохо и что хорошо, кто такие люди, откуда взялся мир, по крайней мере по представлениям земных людей. Я пытаюсь передать ему то, что знаю, и очень ругаю себя за то, что не занимался этим раньше. Я тоже был словно в каком-то ступоре – древний корабль, древнее пирамид, древнее всего из построенного людьми. И вдруг – маленький мальчик. Тоже не мог себе представить, что так может быть. Похоже, его только создали, только начали обучение, и вот – оставили где-то на Луне. То ли забыли, то ли законсервировали и забыли, то ли… может, и погибли, да. Оттого у него и такое малое знание мира, поэтому у него нет информации о своем прошлом – да ее ему не успели дать! Теперь я займусь его воспитанием. Можно сказать, что это мой сын. И я его не оставлю. Он будет различать, что такое добро, что такое зло и почему иногда нужно отдать жизнь за близких.

– Ладно, ясно… Так, допустим, починил он двигатели, а дальше? Дальше что делаем? И вот еще вопрос – я никак не пойму: у него два вида двигателей – планетарные и маршевые. Маршевые целы?

– Как бы тебе объяснить… У него нет маршевых двигателей в нашем понимании. Что такое Шаргион? Это межзвездное существо, одно из тех существ, которые были со времени образования Вселенной. Эти существа плавали в космосе, питались солнечной энергией и перемещались в пространстве, прыгая через подпространство. У корабля есть специальный орган, который как бы делает прокол в пространстве, и корабль туда проваливается. Как он работает – не спрашивай, не знаю. Прими как данность: есть корабль, межзвездное существо, и есть у него межпространственный двигатель, которым он, как медуза, сокращаясь, проталкивает себя в окружающей среде. Все остальное – планетарные двигатели, гравикомпенсаторы, различные приспособления – все это уже ставили люди. Вот с накопителями другое дело, они – часть его тела. Они действуют как желудки, накапливая энергию и раздавая ее по телу. Граны – тоже его произведение; они отпочковываются у него в специальном отсеке и занимаются ремонтом, восстановлением его организма. Это как некие стволовые клетки, восстанавливающие те места, что отмерли, и ликвидирующие отмершую плоть. Они же работают как фагоциты, уничтожая все, что вредит организму. Помнишь про тех, кто пытался исследовать его? Шаргион их убил, бессознательно приняв за агрессоров. Да, забыл: те генераторы защитных полей, что включаются при движении, ему тоже поставили люди – он же в природе не должен перемещаться на планетарных двигателях, он лишь совершает скачки, и все. Его обучили минимуму функций – передвигаться, определяться в пространстве, используя заданную ему информацию. Корабли он изначально может ремонтировать – это как бы базовое умение всех кораблей такого типа, заложенное ему древними. Только не спрашивай меня, как древние сумели установить контакт с этими будущими кораблями. Зачем корабли пошли на контакт с людьми, мы можем только гадать. Вот собаки – зачем они начали служить людям? И служат до сих пор, несмотря на человеческую подлость и жестокость. Одна пословица «Собаке – собачья смерть!» чего стоит. И все равно они служат людям и за что-то любят их. Тут сложнее, да. Шаргион – разумный, добрый и веселый мальчишка, будем считать так. Но возможно, что его предки были на уровне собак, а может, и ниже, что-то вроде живых медуз, как я уже сказал. Но и наши предки, человекообразные обезьяны, тоже не славились умом и сообразительностью. Сколько тысяч лет роду Шаргиона? Или миллионов лет? Кто теперь скажет… Направленные мутации делают чудеса.