Лекарство для двоих - Пенни Джордан

– Вот этот? Да он великолепен! – воскликнула Джессика. – Как тебе кажется, мамочка?

Льюис остановил машину. И он, и Джессика смотрели на Лейси, ожидая ответа.

Запинаясь, она смогла лишь выдавить:

– Он… он… он очень красивый.

– Очень красивый! – фыркнула Джессика. – Стыдись, мамочка, могла бы придумать что-нибудь получше.

Лейси ответила ей бледной улыбкой.

Когда-то очень, очень давно, душным солнечным полднем, прижимаясь к Льюису и изнывая от испепеляющей жары, Лейси мечтательно призналась мужу в том, каким видит свой дом… дом для большой семьи, которая у них будет.

Дом перед ними был точной копией того, который она описала Льюису, и Лейси невыносимо больно было осознавать жестокую иронию судьбы, сделавшей владельцем этого дома именно Льюиса.

Он сказал, что купил его пять лет назад – конечно, к тому времени он давно успел забыть дом, который она ему описала. Лейси схватилась за ручку дверцы. Ей вдруг так невыносимо захотелось глотнуть свежего воздуха, что она даже не вспомнила о все еще пристегнутом ремне безопасности.

Джессика уже успела выскочить из машины, Льюис и Лейси остались одни.

– Я купил его из-за тебя, – тихо произнес он. – Как-то проезжал мимо и увидел…

– И дом как раз продавался… а ты подумал: о, вот такой дом хотела Лейси! – слова прозвучали глухо, горько – от слез, сдавивших горло.

Льюис смотрел на нее, но она не смела ответить ему взглядом… не могла позволить ему увидеть свои несчастные глаза.

– Нет… вообще-то он не продавался… но его владельцы, довольно пожилая пара, подумывали о том, чтобы поменять его на что-то поменьше, поуютнее. Я попросил их связаться со мной, если они все-таки решат продать его.

– Тебе до такой степени хотелось его купить? – удивилась Лейси.

– Он мне до такой степени был нужен, – поправил он, наклоняясь, чтобы отстегнуть ее ремень.

Лейси вдыхала запах его шампуня, его мыла; ей видны были по-мужски крупные поры его кожи. Голова его была так близко, что стоило ей чуть податься вперед, и она ощутила бы на груди его теплое дыхание.

Она содрогнулась. Соски под одеждой заострились и отвердели.

– Лейси, я… – требовательно и хрипло произнес он, обнимая ее за плечи. У Лейси возникло ощущение, что ей стоит только взглянуть на него сейчас – и она уже не сможет удержаться и будет молить его о поцелуе.

– Ну, давайте же, выходите! – кричала снаружи Джессика. – Я хочу увидеть дом внутри!

Внутри дом оказался великолепно спланированным – настоящий семейный очаг. Он должен был бы излучать тепло и гостеприимство, но вместо этого казался холодным, пустым, нежилым. Комнаты выглядели суровыми и чопорными.

Лейси пришла в ужас. Не дом, а гостиница. Нет, хуже, гораздо хуже гостиницы. На этом доме, лишенном жизни, тепла, любви, лежала печать одиночества, даже казенщины. Здесь не было картин, цветов. Дом был пуст, почти стерилен…

– А сколько тут спален? – услышала Лейси вопрос Джессики.

– Пять, – отвечал Льюис, поднимаясь впереди них по лестнице. – И три ванные.

Большой дом для одинокого мужчины. Зачем он его купил?

Спальни наверху были такие же нежилые. У последней двери Льюис остановился и скороговоркой произнес:

– Это моя комната. Вам нет смысла туда заходить.

Дверь оказалась не закрыта, и в тот миг, когда они проходили мимо, сквозняк приоткрыл ее чуть шире. Лейси машинально бросила взгляд внутрь.

На тумбочке у кровати она увидела фотографию в серебряной рамке. Рамка была повернута к постели, так что самого снимка видно не было, но сердце Лейси мгновенно сжалось от ревности. Теперь понятно, почему он не хотел провести их в комнату: потому что все еще хранит ее фотографию – той женщины, ради которой бросил жену. Спальня осталась для него святилищем его любви… к той, другой.

Спускаясь обратно вниз, Лейси едва справлялась с нахлынувшими эмоциями.

Она ведь, слава Богу, взрослая женщина, а не девчонка. Просто смехотворно… унизительно… дико испытывать подобные чувства.

Плохо уж и то, что Льюис все еще физически возбуждает ее. Но эта ревность… это отчаяние… эта мучительная, тоскливая зависть к другой женщине, завладевшей его любовью… все это, уж конечно, несвойственно зрелости, мудрости, здравому смыслу, которые должны идти рука об руку с ее возрастом.

Кухня, большая и прекрасно оборудованная, была столь же стерильной, как и весь дом. Пока Льюис готовил чай, Лейси пыталась мысленно разнообразить обстановку, заменив, например, современную обтекаемую мебель на что-то чуть менее холодное – скажем, из дерева, покрытого сверху красным пластиком. Да и ультрамодная плита здесь необязательна… Симпатичный, чуть истертый кафель на полу, застеленном ковриками… Огромный, добела выскобленный стол посередине, чтобы вся семья могла…

Она вдруг очнулась. Какая семья? – возник в сознании горестный вопрос. Та семья, которой никогда не будет, как сказал ей Льюис? Это же, в конце концов, дом Льюиса, а не ее.

А что же случилось с ней, с той женщиной? Может быть, она оставила Льюиса, когда он сказал, что не намерен заводить детей? Если бы он сказал такое Лейси – как бы она сама отреагировала? Ей всегда хотелось иметь большую семью – троих, а лучше четверых ребятишек. Скажи ей Льюис в самом начале их совместной жизни, что это невозможно, – что бы она стала делать?

Бросила бы его, чтобы найти другого мужчину, который разделил бы с ней мечту о большой семье… мужчину, который подарил бы ей здоровых детей? Или же ее любовь к Льюису оказалась бы для нее важнее? Смогла бы эта любовь удержать ее подле него… смогла бы она отказаться от желания иметь детей ради жизни с ним? Достало бы ее любви для этого?

Лейси чуть заметно вздрогнула. Ей казалось, что она знает ответ на этот вопрос, но потом взгляд ее остановился на дочери, и она задумалась, сильно закусив губу… Кто знает, размышляла Лейси, не разрушило ли, не разъело ли бы такое отречение даже самую глубокую любовь?

Возможно, что ей повезло. Ей не пришлось принимать такого решения… потому что Льюис практически принял его за нее, бросив ее прежде, чем узнал правду о ее беременности.

– Ты что-то притихла.

Заслышав слова Льюиса, Лейси встрепенулась. Она даже не заметила, что он смотрит на нее, и сейчас смущенно зарделась, пытаясь догадаться, что он прочел на ее лице.

Даже теперь ей нелегко было изображать спокойствие. Когда он останавливал на ней взгляд, ее охватывал страх, что она может по неосторожности выдать себя.

Достаточно неприятно, что ему известно о ее физическом влечении к нему… если же он узнает вдобавок и о том, что она по-прежнему любит его…

Лейси опять вздрогнула. Уж сколько дней прошло, а она все еще просыпается по ночам и вспоминает ту встречу, и вновь ее тело жаждет его любви… болит по нему… И в то же время ей стыдно, что она сама подтолкнула, можно сказать, упросила его, признавшись, как дура, что он у нее единственный любовник.