Интрижка с сюрпризом - Марина Серова

На мое счастье, особняк не был поставлен на сигнализацию, поэтому без лишнего шума я смогла выбраться наружу. Окно располагалось достаточно высоко от земли, и мне пришлось совершить затяжной прыжок, прежде чем я оказалась на мягкой и влажной земле газона.

На улице уже стемнело, а погода ничуть не улучшилась. Наоборот, потемневшее небо грозило разразиться затяжным дождиком.

Теперь препятствием на моем пути стал забор. Я задрала голову — расстояние от меня до его вершины было таким же, как расстояние от уровня воды в бассейне до его бортика. Обойдя дом, с противоположного торца я нашла садовый стул и табуретку. Поставила стул рядом с забором, стараясь придать ему устойчивое положение, а на него водрузила табуретку. Еще в детстве, когда отца не было дома и некому было мне помочь, я таким образом доставала до антресолей в квартире. То, что этот прием отработан был до автоматизма, очень сильно помогло мне сейчас, и я дотянулась до верха ограды. Во всем теле чувствовалась такая слабость, что, если бы не мои детские репетиции, я непременно свалилась бы со стула, потеряв равновесие.

Дорога пустовала. Тусклые редкие фонари, освещавшие дорогу, кое-как помогали различать очертания предметов. Совершив прыжок еще раз — теперь с забора на волю, — я с трудом поднялась с земли и побрела в направлении к городу, надеясь встретить по пути хоть одну живую душу.

Из сланцев, размеров на шесть больше, чем мой собственный, ноги постоянно вылетали, что существенно замедляло темп моего движения. Я прошла не меньше километра, прежде чем впереди забрезжил свет, зажженный во дворе какого-то дома. Сквозь приоткрытые створки ворот особняка, вдвое меньше того, который имела несчастье сегодня посетить, я увидела немолодого мужчину в канареечного цвета бейсболке, копавшегося в моторе «Фиата». Его машина своей расцветкой полностью гармонировала с цветом головного убора. Я возникла перед ним неожиданно, отчего мужчина вздрогнул.

— Скажите, как быстрее добраться отсюда до центра города?

Лицо мужчины показалось мне смутно знакомым. Где и когда я могла его видеть? Память отказалась напрягаться, чтобы не израсходовать последние остатки энергии. В конце концов, какое это сейчас имеет значение? Оглядев меня с ног до головы, мужчина особенно долгим взглядом задержался на моей обуви, потом на моем изможденном лице, после чего ответил:

— Ближайший автобус ходит от частных домов. — Он указал рукой вправо.

— Это далеко?

— Еще пару километров по дороге.

Чувствуя, что у меня не хватит сил доплестись до этого пункта назначения, а потом еще неизвестно сколько ждать автобуса, я спросила:

— Вы, кажется, собираетесь в город… Не могли бы вы подвезти меня? Я заплачу.

Вынув для убедительности доллары из бумажника, я вопросительно посмотрела на мужчину. Хотя я прекрасно осознавала, что контингент людей, имеющих здесь дачи, не особо нуждается в лишней десятидолларовой купюре. К тому же мой отталкивающий внешний вид слабо располагал к доверию. Но у меня не было большого выбора. Если последует отказ, я не смогу применить и силу, чтобы заставить мужчину подчиниться моим желаниям, — я буквально падала от усталости.

Неожиданно для меня хозяин «Фиата» согласился.

— Спрячь деньги. Отвезу вас куда скажете, но взамен на небольшую услугу.

Я насторожилась. Меньше всего мне сейчас хотелось вляпаться в очередную историю.

— Объясните, что вы имеете в виду, — потребовала я.

— Ничего особенного, — мужчина захлопнул капот и вытер о тряпку руки. — В машине у меня лежит фотоаппарат. Думаю, вы не будете особенно против, если я сфотографирую вас на фоне вон той яблони?

— Зачем это вам? — У меня хватило сил на удивление.

— Позвольте мне не комментировать свой поступок. Так да или нет?

Больше всего мне сейчас хотелось очутиться на мягком сиденье машины, чтобы дать отдых уставшим ногам. И не было никакого желания плестись до автобуса, который останавливался слишком далеко от того места, где я сейчас находилась. Какое мне дело до причуд этого мужика? Пусть быстрее щелкает и везет меня наконец домой. В знак согласия я подошла к яблоне, на которую мне было указано, и, развернувшись, скрестила руки на груди.

Любитель ярко-желтого цвета, который как нельзя лучше гармонировал с моей ядовито-зеленой водолазкой, достал из салона машины фотоаппарат, навел на меня и сделал несколько кадров.

Вспышка ослепила меня, и я почувствовала резкую боль в глазах.

— Все в порядке, — удовлетворенно сообщил он. — Можете садиться в машину.

С огромным облегчением опустившись на переднее сиденье, я прикрыла глаза. Теперь бы еще не заснуть по дороге…

Хозяин виллы вывел машину на дорогу, закрыл ворота, и мы поехали. Мимо мелькали уже знакомые мне строения, а я, откинув голову на подголовник, отчаянно боролась со сном. Заметив мое полусонное состояние, мужчина поинтересовался, куда меня довезти. Помню, что я назвала ему свой адрес, после чего провалилась в беспокойный сон.

Проснулась я оттого, что кто-то с силой тряс меня за плечо. И, открыв глаза, долго не могла сообразить, где я, что случилось и кто меня трясет.

— Вернулась? — с усмешкой спросил водитель, и я все вспомнила. — Тяжелый был день?

— Пожалуй, — согласилась я, не желая вдаваться в подробности.

Машина стояла около моего дома. Поблагодарив водителя, я нетвердым шагом направилась к своему подъезду. Было слышно, как «Фиат» дал задний ход, и вскоре шум его мотора слился с общим гулом машин на дороге.

Переступив порог своей квартиры, я облегченно вздохнула. Несмотря на все сегодняшние перипетии, день закончился для меня благополучно. Остатка сил хватило на то, чтобы скинуть с себя чужую одежду, набросить халат и закутаться в шерстяное одеяло, свернувшись калачиком на диване.

Пусть теперь вокруг меня творится все, что угодно. Пусть даже изуродуют или угонят мою машину, которую я оставила рядом с домом Голосовского, — мне все равно. Ценнее крепкого полноценного сна для меня в данный момент ничего быть не могло. Последним, что я услышала, был звук соседской дрели, отчаянно сверлившей стену над самым моим ухом. Вся жизнь в экстремальных условиях!..

Перевернувшись сквозь сон на левый бок, я вдруг поняла, что испытываю страшный дискомфорт, причем не физического характера. Что это?

«Вчера вечером скончался известный деятель науки и искусства…» — раздавался хорошо поставленный голос диктора.

Мой телевизор был запрограммирован автоматически включать каждый день девятичасовые новости. Вчера, находясь в полувменяемом состоянии, я этого не вспомнила, не то непременно отменила бы программу, чтобы дать себе выспаться.

На фоне слов диктора о смерти российского ученого и дальнейшего сюжета, рассказывавшего о его вкладе в отечественную науку и искусство, звучала музыка. Но какая это была музыка! Именно она вчера в течение почти четырех часов разъедала и терзала мою душу. Подбежав к телевизору, я со злостью нажала на кнопку. Каким же надо быть гениальным композитором, чтобы суметь так колоссально воздействовать на психику человека! Теперь при одном только упоминании имени Моцарта меня долго еще будет перекореживать.