Их безумие - Мария Зайцева

- Рэй, так не может дольше... - она выдыхает, заметив, как опасно блеснули его глаза, понимая, что перегнула. Уже с самого начала разговора перегнула.

- Рэй, ты вообще представляешь себе, что сейчас будет? Чен... Он же подаст заявление в полицию... И... Ах!

Она не успевает договорить, потому что сигарета уже отброшена, а жесткие руки неожиданно чуть подтаскивают ее вверх, и плотно насаживают на готовый к новому раунду член. И когда он успел так возбудиться? Она же лежала прямо на нем? Животом. И упустила момент...

Рэй, несмотря на то, что в кои-то веки снизу, не выглядит тем, кого имеют. Совсем нет. Имеет он.

Смотрит, держит, дает маленькую паузу, чтоб осознала, в каком она положении, а потом командует:

- Сама.

Керри, которая так никогда не пробовала, ошеломленно смотрит в его горящие от бешенства глаза и всхлипывает. От непонятной обиды. Вот как так? Она сидит на Уокере верхом, а командует все равно он!

Рэй неожиданно легко качает ее вверх и вниз, как на качелях, вынуждая, охнув, ухватиться за спинку дивана одной рукой и упереть вторую в твердый живот.

- Давай, бл*!

Он уже рычит. Опять! Опять!

Керри, выдохнув и прикусив губу, двигается на пробу, несильно и невысоко. И Уокер резко откидывает голову назад, сцепив зубы. Он напряжен. Взбешен. И явно сдерживается, чтоб не опрокинуть ее на спину и не поиметь грубо и жестоко, наказать за невысказанные претензии, за намеки. И только тут до Керри доходит, что Рэй дает ей преимущество. Карт-бланш! И это не унижение, а , наоборот, поощрение. Шанс. Для него, чтоб не превратиться опять в зверя. Для нее, чтоб смягчить его.

И она пользуется предоставленной возможностью по полной.

Все же художественная гимнастика - это вам не просто танцы с лентами, это серьезная физическая подготовка. Поэтому необычно только первые секунды. А потом, когда найден нужный угол проникновения, такой, при котором Керри реально чувствует себя мушкой, насаженной на иглу, все становится на свои места. Керри двигается, уже ничего не говоря больше, и видит, как меняется выражение лица Рэя. Из ожесточенного и сдержанного - к возбужденному, голодному, со слегка мутным взглядом, словно от хорошей дозы кайфа. Он ей не помогает, просто трогает ее неутомимо движущиеся бедра, плоский напряженный животик, смотрит, как появляется и исчезает в ней его член, и взгляд скользит по ее открытым губам, по груди, подпрыгивающей в такт движениям, по ломкому изгибу талии. И Керри ловит этот взгляд, возбуждаясь еще больше, двигаясь быстрее, запрокидывая голову в стоне. И совсем малости ей не хватает. Совсем чуть-чуть. Она не понимает, чего, поэтому стремится добрать ускорением недостающее ощущение.

И только когда твердые пальцы Рэя ложатся ей на клитор и начинают ритмично, в такт ее движениям, массировать его, она понимает, чего ней не хватало все это время, потому что буквально через секунду взрывается таким фейерверком, что не может опять сдержать крик. А потом все та же рука сграбастывает ее за волосы, притягивает вниз, губы захватывают жадным поцелуем, и Керри ловит последние свои сокращения и первые Рэя. И это продлевает ее удовольствие в разы. И настолько остро чувствуется, словно в ее первый ошеломительный и неожиданный оргазм. Она уже не двигается, неистово сокращаясь, Рэй все делает сам, и последние его финальные толчки жестоки. Но это именно то, что нужно. Им обоим.

Эта близость выматывает настолько, что, когда Уокер отпускает, наконец, ее волосы, Керри так и остается лежать на его груди, не шевелясь и пытаясь притив себя. Рэй гладит рассеянно ее по мокрым от пота волосам, притягивает повыше, целует в мягкие губы и укладывает обратно. Лежать на нем настолько хорошо, что Керри даже не противится, когда он скидывает со спинки дивана покрывало и укутывает ее. Это уютно, мягко и безопасно. И хорошо, что не надо самой двигаться, потому что сил на это нет. И, пожалуй, предложи Рэй поговорить сейчас, Керри бы не согласилась.

Только не теперь.

- Пиццу хочешь?

Рэй выглядит довольным и умиротворенным. Керри сонно морщит носик, трет глаза. Она лежит на диване, укрытая пледом, ей тепло и уютно. В приоткрытую дверь мастерской сочится утро. Морозное слегка, осень все-таки. Рэй варит кофе в маленьком ковшике. У него, оказывается, здесь все условия для жизни имеются. Может, и туалет есть? Этот вопрос сейчас Керри беспокоит особенно сильно. Рэй, натянувший только джинсы и невозможно сексуальный со своими отросшими небрежными волосами и татуированной спиной, поворачивается, смотрит на нее, сонную, наверняка страшненькую, как мышь, выглядывающая из норки, и взгляд его замирает на ее тонкой шейке, со следами их ночных безумств и нежной руке, стыдливо придерживающей плед на груди. Он смотрит так долго, что Керри становится не по себе. Она не знает, что делать, что говорить. Она никогда не была в такой ситуации.

Уокер ни разу не оставался на ночь. Они не просыпались вместе утром, не завтракали кофе и сандвичами, не разговаривали о планах на день... Керри настолько смущена, что даже не знает, как спросить про туалет, хотя, совершенно непонятно, как можно чего-то стыдиться. После того, что он делал с ней всю прошлую ночь.

И, похоже, не против повторить и утром, судя по ненасытному взгляду.

Керри одновременно это льстит и пугает до чертиков. Он так и остается для нее загадкой, непредсказуемым зверем, про которого точно неизвестно, то ли укусит, то ли доверчиво подставит голову, чтоб чесала за ушами.

Но потребности организма все же перебарывают, и Керри, опасаясь, что Уокер сейчас просто опять устроит родео на несчастном, едва живом диванчике, торопливо спрашивает:

- А... Туалет?..

Уокер еще какое-то время смотрит на нее, а затем просто молча показывает направление рукой.

Керри, умудрившись встать так, чтоб не оголиться, и обернувшись пледом, торопливо бежит в указанном направлении, чувствуя волчий взгляд на своих лодыжках.

Туалет, слава Создателю, вполне чистый и современный. Керри делает все дела, умывается, смотрит на себя в прикрепленное к стене зеркало. Ужас. Просто ужас. Такое ощущение, что ее всю ночь по полу валяли. Хотя... Это недалеко от истины, черт!

Прямо на умывальнике стоят в стакане станок, зубная щетка. Лежат рядом пена для бритья, зубная паста. Керри чистит зубы пальцем, прополаскивает рот. Скривившись от неприятных ощущений, осторожно освежается. И немного приходит в себя.

Настолько, чтоб настроиться на диалог. Если ее, конечно, прямо от туалета не утащат опять трахать. А это возможно, судя по голодному взгляду Уокера. Ненасытный мерзавец.

Но Керри надеется на лучшее. Невозможно всю ночь заниматься сексом, и потом еще и утром хотеть. Ей, наверно, показалось. Может, он просто есть хочет? Что-то про пиццу было...

Уокер встречает ее немного виноватым взглядом, в котором уже нет прежней животности, только досада.