Миледи и притворщик - Антонина Ванина

После трапезы Стиан отправился к ручью мыть посуду, а я спряталась в палатке, чтобы сменить в камере плёнку с обычной на светочувствительную. Вдруг этой ночью, когда Гро будет крепко спать, к нашему костру всё же приблизится кто-то смелый и любопытный? Ну а если никакой зверь не наведается на огонёк, хотя бы поснимаю голубых мотыльков, что кружат над костром.

Когда я выбралась из палатки, Стиан сидел в стороне и мастерил из срубленного бамбука и прихваченного из Флесмера жгута циновку для нашего спального места.

– Вот так всегда, – не удержалась я от комментария, – ты на хозяйстве, а я снова бездельничаю. Даже совестно смотреть как ты трудишься.

– Хочешь помочь и сплести вторую циновку? – тут же спросил он.

Я посмотрела, как ловко его пальцы оплетают подрезанные бамбуковые стебли и нехотя призналась:

– А я не умею.

На губах Стиана заиграла улыбка и он сказал:

– Я так понимаю, ты ко всему прочему ещё и не прирождённый кулинар.

– Это так, – снова пришлось повиниться мне, на что Стиан заметил:

– Но омлет у тебя получается отменный.

– Ты про тот, что пригорел в котелке, когда мы странствовали в горах? Ну спасибо, утешил.

Тут Стиан не выдержал и тихо рассмеялся, а после сказал:

– Не бери в голову. Считай, что в нашей экспедиции я отвечаю за материально-продовольственную базу, пока ты работаешь с камерой. Ты – снимаешь, я – занимаюсь хозяйственными вопросами, чтобы ты не отвлекалась на мелочи и быстрее делала свою работу. Только так мы сэкономим время и наши скудные ресурсы. Надеюсь, за неделю-две ты отснимешь всё, что пригодится для книги, а потом мы окончательно вернёмся на судно и отчалим домой. А там уже настанет моя очередь работать над книгой, пока ты будешь проявлять плёнки и печатать фотографии. Вот видишь, мы оба при деле, никто бездельничать не будет ни сейчас, ни потом.

Его слова немного успокоили меня. Кроме срока в неделю, который он нам отвёл. Этого мало. Не для съёмок, а для осуществления моего плана по завоеванию сердца Стиана. Вот он сейчас сидит напротив меня, уставился на своё рукомесло и даже не смотрит в мою сторону. Между нами будто стена из напряжения и отчуждённости. Я для него всё ещё чужая невеста, недоступная и запретная. Как же ему сказать, что это не так? Что сделать, какие слова найти, чтобы переубедить его и не спугнуть? Никогда я не робела перед симпатичными мне мужчинами, а тут мною овладела небывалая растерянность, что все уловки по соблазнению тут же вылетели из головы…

Ладно, отложу этот вопрос до завтра. Может, на свежую голову придумаю что-нибудь дельное. А пока буду готовиться к ночному дежурству. Вдруг на огонёк заглянет горластая обезьяна. Мне теперь даже интересно, как выглядит зверь, который научился имитировать детский крик.

Первую половину ночи, что я просидела у костра, ничего интересного в лесу так и не произошло. В зарослях трещал подрастающий бамбук, в стороне от лагеря голосили звери и птицы. Гро, лёжа на боку, дремал и изредка сонно потявкивал, чтобы лесные жители не забывали о его присутствии.

Я полночи подкидывала стебли сухого бамбука в костёр и ждала незваных гостей, но никто из крупных зверей поблизости так и не показался. Только лягушки продолжали квакать у ручья.

Я поставила камеру на штатив и на длинной выдержке запечатлела замершую ящерицу на ветке. А после пришло время сдавать дежурство.

Я отодвинула москитную сетку на входе в палатку, пролезла внутрь и задержала взгляд на спящем Стиане. Какой же он безмятежный и красивый… Вот бы всякий раз просыпаться и видеть его рядом, такого обаятельного и надёжного.

Я не удержалась и провела ладонью по щеке Стиана. Он проснулся не сразу: сначала дрогнули веки, затем ноздри шумно втянули воздух. А потом его рука коснулась моей так нежно и заботливо, что сердце моё замерло. А в следующий миг Стиан открыл глаза, и безмятежность вмиг сменилась напряжением. Он отвёл мою руку от своего лица и хрипло спросил:

– Что, уже пора?

– Если хочешь, можешь вздремнуть, а я ещё немного поработаю.

– Ночью? В темноте?

– Ну, у меня есть свои секреты мастерства.

Стиан приподнялся, окончательно, согнал дрёму с лица и сказал:

– Нет, ложись, отдыхай. Я уже выспался.

И он покинул палатку. А мне оставалось лишь лечь на застеленную одеялом циновку, что ещё хранила тепло его тела, и крепко задуматься.

Почему всё снова пошло не так? Пока Стиан был на грани сна и яви, он был рад моим прикосновениям, а как только открыл глаза, то будто расстроился. Неужели ему спросонья привиделась Элиса? Когда я гладила его по щеке, он думал о ней?

Нет, ну это уже слишком – целый год страдать по этой истеричке, уверять меня, что между ними всё давно кончено, и в мыслях снова воскрешать её образ. Это уже ненормально, с этим надо что-то делать…

Когда я проснулась, через москитную сетку палатки просвечивался серо-зелёный лес и Стиан, суетящийся у костра.

– Доброе утро, – выйдя наружу сказала я.

– Доброе, – с улыбкой ответил он, кидая чайную заварку в котелок.

– Какие у нас сегодня планы?

– Думаю, нам всё же придётся сняться с места и поискать другое место для лагеря вверх по ручью. Надо найти место, где лес не такой густой, где ты сможешь фотографировать днём при свете солнца. Надеюсь, за пару часов мы выберемся из этой чащи.

– Я тоже.

Вот так с мыслями о том, что сегодня мне снова придётся тащить на себе аппаратуру и рюкзак, я пошла к ручью, чтобы умыться и привести себя в порядок, а когда вернулась к костру, поняла, что что-то со мной не то. Стиан как-то странно на меня смотрел. Верне на вырез моей рубашки.

– Эмеран, ты в порядке?

– В полном. А что такое?

– Ничего не чувствуешь?

– Нет, а что должна?

– Тут у тебя… – и он неопределённо замотал рукой ниже шеи, и я инстинктивно потянулась ладонью к вырезу рубашки. Проклятье, это что ещё за бугорок налип на мою ключицу? Склизкий и шевелящийся…

– Стиан, что это? – как можно спокойнее спросила я, пытаясь подавить нарастающую панику.

Он подошёл ко мне вплотную, отогнул ворот рубашки, задержал взгляд на моей ключице и с облегчением сказал:

– Ничего страшного, ложная тревога. Это обычная пиявка.

– Пиявка? – пришла я в изумление. – Я же всего лишь в ручье умылась, а не в болото ныряла. Как она ко мне прицепилась?

– Наверное, упала с дерева и присосалась. Это сухопутная пиявка. Во влажном лесу ей не нужны болота и заводи, хватит и покрытых росой листьев.

– А почему я её не чувствую?

– Очевидно, она впрыснула тебе под кожу слюну, которая обезболивает ранку и разжижает кровь.