Девятимечье - Иар Эльтеррус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Может ли Предел исцелять?»
«Предел – да. Но пройдет еще много времени, прежде чем ты научишься использовать Силу Черного Предела в достаточной степени, чтобы исцелить то, что сделали с этой несчастной».
«Проклятие…» – Этьен выругался.
«Если хочешь совершить доброе дело – добей эту девочку. Она будет тебе благодарна», – тихо сказал Меч.
Граф только кивнул, с трудом сдерживая рвущиеся рыдания.
До появления Анжея оставались считанные минуты.
Этьен заставил себя посмотреть на эшафот.
Инквизиторы зафиксировали жертву, широко разведя ей ноги. Один из палачей уже минуты зачитывал приговор:
– …и плод скверный, во грехе прелюбодеяния зачатый, будет извлечен из тела сей отвратительной грешницы, после сего в чрево ее…
Дальше он не стал слушать.
К Ири приблизился палач, державший в руках огромные щипцы из двух ковшей с остро заточенными зубцами по краям.
Этьен взмахнул рукой. Кинжал вонзился точно в сердце Ири.
В следующую секунду он позвал Предел, мгновенно восстанавливая в памяти краткую, но точную инструкцию Меча.
Девушку оплетали невидимые нити заклинаний инквизиторов – она осталась бы жива и в сознании, даже получив смертельную рану. Граф ударил по этим нитям, ударил грубо, разрывая их в клочья – двое священников осели на землю.
А солдаты Инквизиции уже заметили нарушителя.
Выпрямившись в седле, Этьен выхватил из ножен второй кинжал, с силой полоснул себя по левой руке. Сразу хлынула кровь, густа и горячая… и полная жгучей, убийственной силы Предела.
Солдаты бежали медленно, а клирик-инквизитор читал свою молитву-заклинание еще медленнее. Граф набрал полную пригоршню крови, привстал на стременах, взмахнул рукой – алые капли разлетелись, коснувшись кожи каждого, стоявшего на эшафоте.
– Будьте вы прокляты! – крикнул он, вплетая в произнесенное настоящую силу, превращающую простые слова в смертоносное проклятие. – Будьте прокляты и умрите в мучениях, как умерли те, кого вы несправедливо пытали и убили!
Толпа гудела, инквизиторы корчились на эшафоте – кровь жгла их плоть, разъедала ее, как кислота… Обычные стражники, кольцом стоявшие вокруг эшафота, никак не могли решить, что же им делать.
Граф развернул коня и дал ему шпоры.
Все были так ошарашены произошедшим, что нарушителя всех писаных и неписаных законов даже не пытались остановить.
Уже выезжая с площади, Этьен увидел Анжея. Юноша вскрикнул, заметив графа – окровавленного, с мертвыми глазами…
– Этьен!
– Все кончено, Анж. Они уже убили ее… – тихо прошептал тот, падая на гриву коня.
Он не успел увидеть, как Анжей с полным боли и безумия криком пришпоривает лошадь, как спрыгивает с седла возле эшафота, рвется к телу любимой, как кто-то из начавших приходить в себя стражников пытается преградить ему путь, как Анж всаживает кинжал ему в живот, снизу наискось под кирасу, как алебарда другого стражника опускается на голову юноши, раскраивая череп…
По нервам полоснуло болью. Этьен открыл глаза. Перед ним со страшной скоростью проносилась мостовая, пальцы непроизвольно вцепились в гриву лошади. Конь под ним нес диким галопом, прохожие шарахались в стороны.
«Не время отдыхать!» – ворвался в сознание яростный голос Меча.
– Уже неважно… – прошептал граф, разжимая пальцы.
В следующую секунду он перестал чувствовать свое тело. Оно стало словно бы чужим и не подчинялось ему. Пальцы левой руки схватились за луку седла, он выпрямился, свободная рука поймала поводья, подчиняясь желанию всадника, конь свернул в переулок…
«Извини, это необходимая мера. Тебе нельзя погибать».
«А зачем мне теперь жить?» – мысленно проговорил Этьен, представляя себе глаза Кетары, когда она узнает о страшном конце «спасательной операции».
«Хотя бы ради той девушки, Кетары! Она же осталась одна! Ты ее бросишь?»
«Но…»
«Но что? Чувствуешь себя виноватым и теперь не хочешь жить? А придется! Потому что иначе таких Ири и Анжеев погибнут еще тысячи и тысячи! Ты же хотел что-то изменить! Или уже струсил и сдался, не успев начать?»
«Сегодняшнее утро ясно показало, на что я способен». – Он горько усмехнулся.
«Одна неудача еще ничего не значит. В следующий раз ты учтешь свои ошибки».
«Как я Кет в глаза посмотрю?»
«Так и посмотришь. Посмотришь и правду скажешь. Потому что должен еще многих спасти. Потому что должен еще саму Кет спасти».
«Я…»
«Ты. Этьен де Каррадо, граф Нисселет. Должен. Потому что кроме тебя – некому заняться этой проклятой страной. Потому что если не ты – то кто? Потому что ты – носитель Духа Черного Предела. И только тебе дана такая Сила!»
Меч был прав от начала и до конца.
И Этьен прекрасно это осознавал.
«Верни мне контроль над телом».
«Так-то лучше. Беги из Атана, пока не поздно».
Граф промолчал. Он и сам прекрасно осознавал, что Меч прав и этот проклятый город нужно покинуть как можно скорее, но у графа еще остались здесь неоплаченные счета…
Нархгал. Место действия: неизвестно. Время действия: неизвестно.
Сначала не было ничего.
Позже, спустя вечность, пришла боль.
Боль взорвала пустоту, заполнила собой все, расколола сознание.
А потом шел дождь, холодные капли стекали по лицу и холодили горячую кожу.
Где-то на грани слуха раздавались возбужденные голоса, кто-то с кем-то ожесточенно спорил – Нархгал не мог понять, о чем. Он медленно разомкнул спекшиеся губы, чуть смоченные дождем, полной грудью вдохнул свежий ночной воздух – пахло железом, чем-то маслянистым и дымом. Жгло в груди, чуть правее сердца.
Лишь спустя несколько минут эльф рискнул открыть глаза.
Над ним нависало темное, затянутое тучами небо. Капли дождя звонко разбивались о ровную каменную поверхность, на которой он лежал, раскинув руки и ноги. Голоса и странный рев доносились откуда-то снизу.
Очень медленно и очень осторожно, Нархгал повернул голову. Движение отдалось огненной волной боли, прокатившейся по всему телу. Он замер, прислушиваясь к ощущениям и пытаясь определить масштаб повреждений.
Переломанные кости уже срастались, как и растянутые или порванные мышцы. Еще полчаса – и все будет в порядке. Сильно болела голова – но это было естественным последствием перехода. Но это все было ерундой, в сравнении с тем, как жгло в груди.
Скосив глаза, Нархгал увидел ее источник.
