Обреченная весна - Чингиз Абдуллаев

– Я все сделаю, – согласился Яковлев, – соберу всех уже сегодня. Только ты своим тоже скажи, чтобы не очень зверствовали. Язов даже танки вызвал в центр Вильнюса. Для чего? С кем он собирается воевать? Да и Пуго хорош. Его только назначили, а он уже показал, на что способен. Омоновцы людей избивают, а он говорит, что они демократию и перестройку защищают.

– С Шеварднадзе тоже не забудь поговорить, – напомнил Горбачев. – И вообще, нам нужно что-то решать, дальше так продолжаться не может. Вот проведем, наконец, референдум и тогда посмотрим, сколько людей хотят остаться в Союзе.

– Литва теперь не станет голосовать, – возразил Яковлев, – все прибалтийские государства откажутся принимать участие в референдуме после случившегося в Вильнюсе. А еще могут отказаться Молдавия, Армения, Грузия...

– Зато не откажется Россия, – сказал Горбачев. – Я думаю, Ельцин пойдет на референдум. Казахстан, Белоруссия, Украина, Азербайджан тоже проголосуют. А это уже абсолютное большинство. Да и все остальные республики Средней Азии будут голосовать.

– В Азербайджан вернулся Гейдар Алиев, – заметил Яковлев, – там тоже могут быть проблемы.

– Никаких проблем, – мрачно ответил Горбачев. – Я разговаривал с Муталибовым; он заверил меня, что республика примет участие в референдуме. Мне кажется, он сам понимает, насколько опасным для него может стать вернувшийся в Баку Гейдар Алиев. У нас здесь и так хватает проблем с прибалтийскими республиками, да еще Ельцин все время давит. А мне еще нужно формировать Совет национальной безопасности и проводить его через Верховный Совет.

Яковлев ничего не сказал, только кивнул головой. Он понимал ситуацию и хорошо представлял, что президент не сможет предложить его в создаваемый Совет национальной безопасности. А Горбачев, в свою очередь, знал, что его собеседник прекрасно осознает эти обстоятельства, и не хотел касаться столь щекотливого вопроса. Так что оба старательно избегали говорить на эту тему, словно ее и не существовало.

Как стало известно редакции газеты «Известий», к полудню на Манежную площадь стали подходить люди, обеспокоенные развитием ситуации в Прибалтике. Пришла группа народных депутатов СССР, среди которых Г. Попов, С. Станкевич, Т. Гдлян. К ним присоединились сторонники лидера Демократического союза В. Новодворской. Лозунги у собравшихся были разные, в том числе и явно экстремистского характера.

Всего на площади и в прилегающих к гостинице «Москва» улицах и переулках скопилось до двух тысяч человек. Но митинга не получилось из-за несовпадения позиций, демонстранты разделились на отдельные колонны и разошлись. Четырнадцать человек во главе с В. Новодворской задержаны за нарушение общественного порядка.

«Известия» , 1991 год

Живет ли С. Станкевич в квартире Косыгина?

Как известно, не все телеграммы, адресованные лично А. Лукьянову и другим руководителям государства, доходят до адресатов. Для этого существуют различные службы. Но эта телеграмма попала в руки Анатолия Ивановича: «С возмущением узнал, что зампред Моссовета С. Станкевич недавно вселился в огромную квартиру, которую занимала ранее семья А. Косыгина. Прошу принять меры против самозваных демократов, нарушающих закон, и провести незамедлительно депутатское расследование. Н. Голубев. Москва».

Председатель Верховного Совета СССР наложил резолюцию: «Считаю, есть смысл в депутатской комиссии по привилегиям». Сергей Станкевич дал ответ Н. Голубеву. «Вольно или невольно, вы распространили грубейшую клевету в адрес народного депутата СССР, совершив преступление, предусмотренное Уголовным кодексом РСФСР. Не обращаюсь в суд для наказания клеветника только по одной причине – судя по всему, вас самого обманули».

Сергей Станкевич еще раз сообщил, что проживает с семьей из трех человек в двухкомнатной квартире в Черемушкинском районе Москвы, в которую въехал двенадцать лет назад. Можно надеяться, что теперь вопрос исчерпан.

С. Ступарь «Комсомольская правда» , 1991 год

Утром в понедельник его вызвал заведующий отделом Савинкин.

– Как у вас там прошло в Вильнюсе? – хмуро спросил он.

Эльдар изумленно взглянул на него. Ведь уже со вчерашнего дня весь мир знает, что именно произошло в Литве. Зачем он спрашивает? Или это большая игра, в которую обязаны играть все работники Центрального Комитета?

– Мы встречались с руководителями местной Коммунистической партии, – доложил он. – Они настаивали на применении силы для разгона митингующих и захвата телецентра.

– Это нам известно, – быстро перебил его Савинкин. – Расскажите о работе литовской милиции. Мне интересно ваше мнение.

– Достаточно профессиональные и компетентные люди, – честно ответил Сафаров, – но, боюсь, оказались в сложном положении. С одной стороны, как граждане Литвы они внутренне готовы поддержать Ландсбергиса и его команду. А с другой, как офицеры, обязаны выполнять свой долг...

– Вас не просили оценивать их внутренний мир, – недовольно перебил его Савинкин, – я спрашиваю, насколько профессионально и компетентно они работают?

– Они настоящие профессионалы, – ответил Эльдар, – но в таких условиях им сложно работать...

– Вы опять не поняли, о чем вас спрашивают, – снова перебил его заведующий. – Насколько профессионально они действовали в городе накануне всех этих событий?

Эльдар вздохнул, поняв, наконец, что именно хотят от него услышать.

– Мы улетели из Вильнюса поздно вечером, – начал он, – но сотрудники местной милиции вели себя очень грамотно. Они изо всех сил пытались предотвратить столкновения между гражданскими людьми и военнослужащими. Делали все, чтобы этого не произошло. Насколько я понял, министр внутренних дел республики распорядился, чтобы сотрудники милиции не препятствовали военнослужащим брать под охрану административные здания, и тем самым предотвратил столкновения между местной милицией и вооруженными силами.

Савинкин нахмурился и покачал головой.

– Вы еще очень молоды. Не скрою, что, когда вас рекомендовали ко мне в отдел, я не сразу согласился. У вас прекрасные характеристики, вы очень хорошо работали в прокуратуре, но этого мало. Если хотите остаться с нами, у вас должна быть четкая гражданская позиция. Нельзя быть нейтральным там, где необходимо проявлять принципиальность. Вы меня понимаете?

Эльдар кивнул. Он все понял – его доклад заведующему не понравился. Нужно было отметить недостатки местного МВД, сотрудники которого делали все, чтобы избежать любых столкновений. Но такая правда никому не нужна.

Он вышел из кабинета заведующего с тяжелыми мыслями.

– Получил по мозгам, – понял Журин, когда Эльдар вернулся к себе. – Ничего страшного, первый блин всегда комом. А наш Савинкин – мужчина с головой и характером. Он может такую взбучку устроить, только держись. Зато потом будет отстаивать тебя везде, где только можно. Если поймет, что ты не виляешь и не пытаешься ему понравиться.