Всё, чего ты хотела - Луиза Саума

к родительскому дому, откуда Айрис, простившись с сестрой, дойдет пешком до наземной станции Госпел-Оук и сядет в поезд до дома. Она не знала, что больше им не суждено вместе плавать и надо было еще разок окунуться, хотя бы на минутку, даже если им совсем этого не хотелось.

11

Эксперимент

Киран собиралась с любовником в Париж, и Айрис решилась на эксперимент – провести эти дни в одиночестве. Она взяла отпуск на неделю и ничего не сказала Киран. Их близость имела границы. У каждой были собственные кости, мозг, пищеварительная система и кожа, и это их разделяло. Наблюдая за Айрис годами, Киран знала, что с ней что-то не так, хотя они никогда это не обсуждали. Но она понятия не имела, насколько глубока ее тоска. У нее тоже были свои секреты.

Эксперимент опирался на шесть правил:

1. Если кто-то будет звонить, – говори, что ты уехала.

2. Прислушивайся к интуиции.

3. Наслаждайся одиночеством и покоем.

4. Делай то, чего вообще-то никогда не делаешь.

5. Живи настоящей минутой.

6. Не торопись.

Неважно, где она проведет отпуск, главное – вырваться из привычной среды. Общаться исключительно с незнакомыми людьми. Айрис хотела исчезнуть и понять, каково это – бросить всех.

– Еду к родственникам в Корнуолл, – объявила она коллегам.

– Не знал, что у тебя там родные, – сказал Эдди, который не был и никогда не будет знаком с семьей Айрис.

– Двоюродная бабка.

– Где именно?

Он задавал слишком много вопросов. Ее трюк с «родственниками» на него действовал слабо.

– В Сент-Айвсе, – назвала она один из известных ей городков Корнуолла. Она никогда там не бывала.

Айрис встретилась с Эдди в субботу вечером. Начало эксперимента она назначила на полночь. Они пошли в ресторан в Сохо, где подавали изысканные блюда на малюсеньких тарелках, и не поняли, наелись или нет. Но обстановка там была приятная. Говорили они в основном о работе, как ветераны, которых способна увлечь только тема войны. Они с Эдди тоже дали последний бой. Это был трехчасовой мозговой штурм, посвященный выбору манеры речи черного лабрадора по имени Гектор – главного героя рекламной кампании приюта для животных. Высшей степени маразма дискуссия достигла, когда Элисон воскликнула: «Я вас умоляю! Гектор так ни за что не скажет!»

Эдди предложил заплатить за обоих, и это было мило с его стороны – он зарабатывал меньше, чем она, – но Айрис настояла на оплате пополам.

– Поедем к тебе или ко мне? – спросил он.

– Прости, – сказала Айрис, – но у меня поезд рано утром. Лучше разойдемся по домам.

– Я могу уйти после тебя.

– Да нет, мне еще собираться… Наверное, придется встать в шесть.

Он вдруг показался таким беззащитным: потупленный взор, печально сжатый рот. Веснушки, так умилявшие Айрис несколько месяцев назад, делали его инфантильным и уязвимым.

– Что происходит? – спросил он.

– В каком смысле?

– Ты ведешь себя странно, и уже давно.

– Пустяки. Я просто устала.

– Это все из-за того, что мы вместе работаем.

– Да.

– Может, нам стоит подумать о дальнейших действиях?

– О дальнейших действиях? – Айрис рассмеялась. – Прямо слышу голос Элисон. Давай устроим мозговой штурм о наших отношениях, выведем проект на следующий уровень.

– Какая ты циничная. – Эдди смотрел в стол. – Я хоть тебе нравлюсь?

Айрис, внезапно испугавшись, взяла его за руку:

– Конечно, нравишься! Эдди, ты мне очень нравишься.

Казалось, его немного отпустило.

– А может, нам поискать другую работу? Кто первый найдет, тот уволится.

– И ты согласишься уйти из «Фридом»?

– Да нет, наверное. Кто ненавидит «Фридом» больше: ты или я?

– Конечно я, – сказала Айрис. – Мне и следует уйти.

Эдди пожал плечами:

– Я тоже не против уйти. Я не хочу заниматься этим всю жизнь.

Айрис все еще держала его руку и теребила ему пальцы:

– А есть что-то, чем ты хочешь заниматься?

Эдди отрицательно помотал головой:

– Нет. А у тебя?

Айрис думала о Никте с ее неменяющимся светом и о том, как восхитительно далека она от Земли, от жизни, от всех, от Эдди.

– Вообще-то нет.

Он проводил ее до автобусной остановки на Оксфорд-стрит. Айрис настойчиво просила Эдди не дожидаться с ней автобуса, и в конце концов он ушел. Она смотрела, как он шагает к станции метро. Как только он скрылся в толпе, Айрис с остановки двинулась назад, к Сохо. Эксперимент начался. Время было чуть за полночь.

Узкие тротуары Уордор-стрит были запружены людьми, настроенными хорошо провести время. Айрис ничем среди них не выделялась – случайный прохожий решил бы, что она идет в бар или в ночной клуб. И все-таки она отличалась от остальных, потому что не следовала в заданном направлении. В ресторане она выпила только два бокала пива и сейчас чувствовала себя удивительно трезвой. Ярко освещенные ночные улицы искрились оживлением. Она свернула налево, потом направо и пошла прямо. Всю жизнь прожив в Лондоне, она все еще могла заблудиться в Сохо. Улицы здесь походили одна на другую. На Никте ориентироваться будет легче. И ей больше никогда не грозит заблудиться.

На другой веселой улице перед барами и клубами толпился подвыпивший народ. У газетного киоска сидела на бордюре девушка с длинными темными волосами и бледным круглым лицом. Она смотрела широко раскрытыми, как в ступоре, глазами; рядом стояли ее друзья. Немного поодаль мужчина мочился прямо на чью-то черную лакированную дверь. Айрис свернула в боковую улочку, которая, если не считать работника ресторана с сигаретой, выглядела до жути пустой, что в Вест-Энде в субботу вечером редкость. В конце улочки она свернула направо и услышала наверху, прямо над собой, шум вечеринки; звучал знакомый шлягер, перекрываемый звуками голосов. Она подняла голову и увидела на балконе группу женщин в платьях и на каблуках: они, дрожа от холода, курили.

– Все хорошо? – спросила одна.

– Нормально, – ответила Айрис.

Они помахали ей вслед. Айрис продолжала путь. Никто из ее знакомых не жил в центре города. Район Сохо принадлежал мультимиллионерам. На Никте не будет ни денег, ни социальных различий – всеобщее равенство. Сделав круг, она снова вышла на Уордор-стрит. Свернула налево, на Оксфорд-стрит, и миновала бездомного мужчину лет пятидесяти с двумя симпатичными джек-рассел-терьерами – их белая шерстка сияла в ночи. Айрис бросила в бумажный стаканчик двухфунтовую монету.

– Благослови вас Бог, – сказал бездомный и поцеловал одну из собак.

Айрис краем глаза заметила красную вспышку – это ехал ее ночной автобус. Она бросилась было бежать, но вспомнила шестое правило: не торопись. Ну и ладно, другой подойдет. Она гуляла уже целый час и чувствовала, что утомилась.

В ту ночь Айрис несколько часов лежала без сна, размышляя, не свидетельствует ли ее эксперимент о том,