Земля 2252 - Сергей Куц

Второй офицер с золотистыми волосами до плеч увела Яну. Оставшись в одиночестве, Женька очень неуютно чувствовала себя под холодным и по-прежнему изучающим взглядом майора Литвиновой. Пусть к помощнице профессора Ливадова теплых чувств не испытывала, но рядом был хоть кто-то знакомый в новом мире.

— Сержант.

По едва заметному знаку офицера вперед, опустив автомат дулом в землю, выдвинулся один из солдат. Он протянул Евгении цепочку из двух рядов переплетенных меж собой колец, как будто золотых.

— Возьми, надень и защелки замок, — приказным тоном велела Литвинова.

Женька протянула руку и вдруг, поймав взор солдата и покосившись на офицера, поняла, что все смотрят на нее, как на дикого зверя. Они, что, опасаются её? С уст чуть не сорвалась фраза, дескать, она не кусается, однако благоразумие взяло верх над колким языком. Сука в форменной юбке шутки точно не оценит, и вообще лучше молчать.

— Ну же! — Литвинова начала терять терпение.

Более не мешкая, Женька надела цепь и застегнула замочек. С виду обычное украшение, как из её времени, правда, не из дешевых. В ювелирном… Боль, которая затмила мир белой вспышкой, вырвала из жизни девушки несколько мгновений. Когда Ливадова очнулась, муки уже не было. Она сидела на булыжниках и пыталась сфокусировать взгляд на фигуре офицера.

— Великолепно!

Голос Литвиновой раздавался будто издалека.

— Синхронизировалось и все прекрасно работает. Ты! Одичалая! Поднимайся! Живо!

Ливадова поспешила подчиниться. Второй раз испытать подобное желания нет. Золотой браслет что-то активировал в нетчипе, вот так подарочек. Тварь! Чтоб ты сдохла, мразь!

— Ты поняла, что будет, если не подчинишься приказу либо требованиям? Отвечай!

— Да, да, — закивала Женька. — Поняла.

— Попытаешься сбежать, получишь тоже самое. Попытаешься снять…

Опять! Боль! Вспышка!

Ливадова пришла в себя, услышав собственное всхлипывание. По щекам текли слезы.

— Встать, животное!

Женька вскочила на ноги. Опустила голову, чтоб не смотреть на офицера-садиста. Чтоб не спровоцировать её. Ливадова всеми силами пыталась унять рвущееся из груди рыдание и вытирала влагу с лица.

Почти все солдаты уходили куда-то по дорожке вдоль пруда. Рядом с одичалой остались только майор и сержант.

— Иди за мной!

Не глядя на дикарку, Литвинова направилась к самому большому дому загородной резиденции Владимира Воронцова. Евгения не смела ослушаться офицера, и сразу же, как только услышала приказ, двинулась за ней. Позади шагал сержант, на всякий случай.

Они шли. Ливадова косилась по сторонам, но, не успев в полной мере отойти от двух болевых ударов, практически сразу забывала увиденное. Уяснила только, что через роскошный холл особняка поднялись по не менее богато отделанной лестнице на третий этаж. Свернули в правое крыло.

— Заходи, — тон Литвиновой неожиданно смягчился, — пребывать будешь здесь.

Дверь за Ливадовой захлопнулось. Девушка оказалась в просторном номере из двух комнат, с санузлом и, на первый взгляд, отлично обставленным.

И совершенно одна! Девушка сделала несколько шагов, оглядываясь и глупо улыбаясь, как вдруг заметила открывающуюся дверь. Лишь бы не эта сука Литвинова!

В номер зашел сын Президента Красной корпорации, он тоже был в военной форме.

— Здравствуй, Евгения, — Воронцов небрежно бросил пилотку на пуф у входа.

Глядел он на девушку, чуть сощурившись. Как на добычу, нет, скорее видел в Ливадовой игрушку, и это пугало. Женька искала и не находила в себе недавней решимости, не говоря уже про настрой на коварство и соблазнение. Куда-там! Она еле дышала от охватившей паники. Дура!

— Здравствуйте.

Воронцов попытался приблизиться, а Женька отступила. В просторном номере хватало места для маневра. Он сделал еще один шаг. Высокий, широкоплечий, голубоглазый. Стриженный по-военному коротко, волосы почти чёрного цвета.

Что ему нужно!

— Не возражаешь, если я закурю?

— Что? — Женьке показалось, что она ослышалась.

— Закурю, — повторил Воронцов и продолжил спокойным тоном человека, привыкшего отдавать распоряжения, — а ты иди в душ. Ненадолго, и выходи, не одеваясь.

— Я… — Ливадова вздохнула и, сломавшись, опустила плечи.

— Иди, иди. Госпожа Литвинова рассказала, что ты уяснила порядок вещей в моем доме.

Уроды! Женьке вновь хотелось расплакаться, только она сдержалась. Однако в остальном они сломали её. Как же хотелось надеяться, что только сегодня, и завтра она будет иной. Но сегодня она признала поражение. Ливадова безмолвно подчинилась.

Когда она вышла из душа, покорная, дрожавшая, её новый хозяин докуривал сигарету и растягивал портупею.

— Подойди …

Это случилось. В первый раз, и Женька не ошиблась, когда представляла это изнасилованием — не по форме, но по сути.

Соблазнить? Покорить? Нет… Даже не вспомнила про свой замысел.

До боли знакомый железнодорожный мост: пять секций из двойных трапециевидных металлических ферм. Андрей смотрел на поднимающуюся впереди конструкцию как зримое воплощение прежней своей жизни, словно связь с прошлым, или, быть может, другим миром; и с горечью думал, что мост, который он видел тысячи раз, теперь своим обликом безжалостно подчеркивает, что это не старый мир Ливадова.

Левый берег Волги. Закамуфлированный под лес джип со звездно-полосатым флагом и белым крестом на дверях поднимался к вершине земляной насыпи, по которой тянулись два параллельных железнодорожных полотна. Автомобиль остановился на хорошо укатанной и утоптанной квадратной грунтовой площадке. Площадью метров двадцать. Она обозначала половину подъема на старую насыпь.

Слева, если смотреть на мост, свезли еще грунта — крутой въезд к железной дороге, и двум автомобилям на нём ни по чем не разминуться.

Джип начинал подъем, двигаясь в противоположную сторону от моста. Когда въехал на квадратную площадку, багажное отделение с распахнутыми дверцами, откуда выбрался Андрей, смотрело прямиком на переправу. Фермы моста начинались в трех сотнях метрах, а перед ними возвели блок-пост. Иначе назвать странное и уродливое сооружение было трудно. Впрочем, пока не добрались до самого моста, Ливадов решил насчет блок-поста не заморачиваться.

Земляной подъем делал на площадке разворот на сто восемьдесят градусов и выводил прямо на железнодорожное полотно. Однако джип Рамиреса туда категорически отказывались пускать. Артур Джонс спорил с толстым невысоким человеком с ярко выраженными мешками под глазами. Он и еще пятеро людей в одинаковых комках цвета хаки, берцах и с укороченными калашами преградили автомобилю дальнейший подъем. Упакованы хорошо: есть еще и разгрузки, а у толстяка и того, что стоит рядом с Ливадовым и улыбающимся негром, имеются рации.