Профессия-первая леди - Антон Леонтьев

– Мне все равно, как распорядился Гремислав Гремиславович! – повысила голос Бунич. – Это моя сестра, и я хочу видеть ее. Где вы держите ее тело?

– Гремислав Гремиславович распорядился кремировать останки, что и было сделано два дня назад по завершении всех необходимых процедур, – ответил директор КГБ.

Надежда Сергиевна шумно вздохнула. Гремислав целую неделю знал о том, что тело Тани нашлось, и в итоге велел его кремировать, поручил сообщить ей об этом Огнедару, а сам улетел на неделю за границу! Как это на него похоже – заставить других выполнять все по собственному плану, а самому находиться в стороне и незримо всем руководить.

– Так, – медленно и подозрительно спокойно произнесла Надежда. Она поняла, что не стоит вымещать обиду и негодование на Огнедаре. Не мог же он ослушаться своего непосредственного шефа, президента страны? Не мог.

Надежда представила, что она скажет Гремиславу, когда тот вернется в Экарест. Что она скажет…

Гремислав все рассчитал – к моменту его возвращения ее гнев пройдет, эмоции улягутся. И даже если она на повышенных тонах и будет требовать от него объяснений, то он, как водится, выслушает ее, пока поток упреков не иссякнет и ей самой не станет стыдно за свою истерику, затем спокойным тоном логично и убедительно объяснит ей, что другого выхода не было, и она, как всегда, поймет, что это так! Даже если сделает вид, что не согласна, по прищуру его сапфирово-синих глаз она поймет, что Гремислав знает: жена признала свое поражение, он заставил ее согласиться с собой. Гремислав обладает удивительным качеством убедить любого в своей правоте: ему не нужно повышать голос или оказывать давление – после десяти минут беседы с ним оппонент, к своему ужасу, вдруг понимает, что аргументы Бунича весомее и то, о чем он говорит, единственно правильное решение. Она много раз испытывала на себе этот его дар убеждения, видела, как Гремислав в считаные минуты разрешает конфликтную и казавшуюся безвыходной ситуацию. Противник, невольно соглашаясь с Гремиславом, не испытывает горького чувства поражения, а, наоборот, сам перенимает буническую уверенность и делает так, как того хочет Гремислав.

Иногда эта магия сапфировых глаз и макиавеллиевской полуулыбки Гремислава вызывала у нее слезы любви и восторга, иногда – ненависть и отторжение.

– Значит, муж велел кремировать тело моей сестры, даже не удосужившись поставить меня в известность? – Надежда почувствовала, что запал прошел. Ей хотелось одного – остаться одной. Не хватало еще заплакать в присутствии Сувора. Он, конечно, сделает вид, что ничего не заметил, но Гремислав потом как-нибудь вскользь заметит, что высшие лица государства не имеют права показывать свою слабость.

Гремислав! Ее муж. Отец ее детей. Человек, с которым она вместе больше двадцати лет. Она знает его лучше, чем кто-либо другой, хотя в последнее время у нее возникает странное чувство, что Гремислав ей совершенно чужой.

Сувор промолчал. Надежда Сергиевна сменила тему:

– Оставим это. Вернемся к Сергию. Что это за бред о его причастности к… к… к гибели той девушки, как ее, Маши… Фамилию не помню!

На самом деле Бунич прекрасно помнила и имя – Драга, и фамилию – Ковтун. Верткая особа, которая блистала до недавнего времени в столичном бомонде. Ее мамочка, Людослава Ковтун, строит из себя пламенную демократку, ей осталось только во всеуслышанье заявить, что ее дедушка сражался на баррикадах во время всех четырех французских революций. А о своем прошлом второго секретаря Иоаннградского горисполкома она теперь не вспоминает, как и о диссертации на тему «Вклад Л.И. Дрежневца в разрядку мировой напряженности на Балканах». Защитила ее в то время, когда герцословацкие танки утюжили взбунтовавшуюся провинцию Белохолмию и наши солдаты гибли, защищая непонятные им геополитические интересы. Теперь Людослава – лидер одной из наиболее многочисленных партий, ездит раз в месяц в Страсбург, где ее встречают овациями, дружит с американскими сенаторами, которым жалуется на «тиранию президента Бунича» и его политику, направленную на «возрождение полицейского государства».

Дочка же прожигает жизнь, меняет любовников и посмела с задранной юбкой позировать под ручку с Сережей. Вообще-то он держал ее за талию… Это уж слишком! Гремислав был крайне недоволен, Сергий же, как обычно, заявил, что он уже совершеннолетний и с кем хочет, с тем встречается и фотографируется.

Надежда Сергиевна не без основания винила во всем злокозненный ум Людославы Ковтун – та, несмотря на свои незыблемые демократические идеалы, готова была породниться с Буничами. Или устроить скандал в не подконтрольной официальному Экаресту желтой прессе и столичной тусовке, намекая на «контакты третьего рода» между ее дочуркой и сыном самого ГГБ.

Сувор осторожно ответил:

– Мне бы тоже очень хотелось, Надежда Сергиевна, чтобы версия о причастности вашего сына к смерти Драгостеи Ковтун оказалась бредом. Я уже разговаривал по этому поводу с Гремиславом Гремиславовичем…

Он уже разговаривал! Конечно, сначала вердикт выносит Гремислав, и только потом ее ставят в известность, когда все решено и изменить ничего нельзя!

– …и он проявил особую озабоченность в отношении этого дела. Беспокоиться не стоит, имя Сергия Бунича не будет упоминаться ни в каком контексте в связи с убийством Драгостеи Ковтун. Гремислав Гремиславович принял верное решение с заграничной стажировкой Сергия.

Ах, Гремислав уже принял решение? Надежда Сергиевна снова почувствовала обиду на мужа. Он решил спровадить Сережу за границу и даже не посовещался с ней. Пускай он президент и отец, но ведь Сергий – и ее сын.

– СМИ находятся под нашим контролем, полное замалчивание темы было невозможно, однако сообщения прошли в первую очередь в Интернете – но кто в Герцословакии черпает новости из Интернета? – и в колонках светских сплетен бульварных газет. Сергий Бунич не упоминается в них ни разу. Можете быть спокойны, Надежда Сергиевна!

Бунич поморщилась. Сувор уверен, что ее занимают отголоски возможного скандала вокруг их семьи. «Можете быть спокойны!» Как она, мать, может быть спокойна, когда ее сына подозревают в причастности к убийству? И почему Сергий не пошел в Ольгу – девочка на редкость разумная, целеустремленная, вдумчивая. Ему же подавай веселую жизнь, сплошные развлечения, новых подружек. С насмешкой относится к отцу, постоянно пытается спорить с Гремиславом по политическим вопросам.

Стало быть, Гремислав прав? И длительная заграничная стажировка, желательно даже не в Европе, где журналисты как с цепи сорвались и исходят желчью при каждом упоминании Гремислава Бунича, а в Северной Америке или Австралии. Или в Южной Африке.

– Огнедар, – сказала Надежда, чувствуя себя разбитой. – Расскажи мне… Об уликах. Почему следствие решило, что Сережа… имеет… к этому… всему… ну, ты понимаешь… отношение?

Вопрос дался ей нелегко. Директор КГБ был готов к такому вопросу. Президент сам продиктовал ему, что он должен ответить его жене, если та спросит об уликах и причастности Сергия к смерти Драги Ковтун.