Большая Засада - Жоржи Амаду

Они вышли в зарослях позади повозок — оттуда не было видно, что происходит. Но до них донесся звук — настолько необычный, что даже Манинью не смог определить, что это, не говоря уже о других. Звук становился все громче, мелодично нарастал — это было музыка, именно так, но играла не гармонь, не гитара. Не могла это быть и церковная музыка, потому что, хотя и звучала красиво и трогательно, в ней не слышалось ничего торжественного. Она лилась мягко и волнующе, весело и печально — все разом в одно и то же время, и под нее хотелось танцевать. Манинью никогда не слышал ничего более красивого и трогательного за всю свою долгую жизнь. Он не знал, сколько лет таскал голову на своих плечах — собственный возраст был ему неведом, — но курчавая шерсть на ней уже начала белеть.

Четверо мужчин, пришедших из селения, трое из которых были настроены жестоко отомстить, отобрать ценные блага — женщин и деньги — и выкинуть отсюда цыган с помощью оружия, замерли, когда мелодия поднялась к звездам и разлетелась над зарослями. Даже животные — ягуары, змеи, сверчки и совы — замерли, чтобы послушать. Теперь Манинью понял, почему жабы-куруру, обладавшие тонким слухом, прекратили свое пение.

Чтобы продвинуться вперед, храбрецы осторожно замедлили шаг, прошли мимо повозок и увидели необыкновенную сцену. Там были исчезнувшие проститутки, все восемь — кто-то сидел, кто-то стоял замерев. У двух чужаков — Маурисиу и Мигела — в руках были невиданные в этих краях инструменты. Они играли для публики, состоявшей из проституток и цыган. Мария Жина плакала и смеялась, Жозеф красовался с серьгами в ушах и кольцами на пальцах, Бернарда сидела рядом с той бабкой всех ведьм, которая предсказала ей судьбу. Малена кормила грудью младенца, Алберту обнимал ее. И там же были все остальные — старики, молодые, дети. Двор царя вавилонского под полной луной.

Кто не замедлил шаг, так это Фадул Абдала, которого сопровождал Дуду Трамела — мальчишка хотел все увидеть сам, чтобы потом было о чем рассказать. Турок бежал, желая вовремя догнать драчунов. При звуке ломающихся веток от пенька отделился худой силуэт Короки. Она строго посмотрела на собравшихся и прижала палец к губам — ей повиновались. Фадул узнал скрипки.

Пьяный в стельку, Валериу Кашоррау сделал шаг вперед, жестом предложил остальным последовать его примеру, но никто его не поддержал. Он еще пытался схватиться за оружие, но Манинью вырвал его без особых усилий. И Доринду, увидев сидящую на земле Гуту, слушавшую с восторгом, хотел выкрикнуть ее имя, оскорбить ее грубой бранью и уже открыл было рот, но Турок зажал его огромной рукой. Ну и дела! Мулат Пержентину перекрестился. И ничего, кроме этого, не произошло.

Жозеф подошел сзади и присоединился к Маурисиу и Мигелу: он уже не казался царем, но походил на лесного бога. К сладчайшему звуку скрипок прибавилась божественная тайна флейты Пана. Цыганской ночью в Большой Засаде звучал чардаш.

1

Как он обещал мулату Пержентину и как написал в записке, отправленной Бернарде, капитан Натариу да Фонсека утром спешился с лошади в Большой Засаде и чуть позже перебрался через реку, увидев расположившийся там цыганский табор. Как раз вовремя, чтобы помешать Жозефу окрутить Фадула и загнать ему красивого осла, который по виду очень тому приглянулся.

Фадул знал толк в золоте и украшениях — на то он и бродячий торговец, — но во вьючной скотине ничего не смыслил и предложил за животное ровно вдвое меньше той цены, какую запросил цыган в начале переговоров. Стоило понаблюдать за перипетиями этой сделки, насладиться разглагольствованиями и уловками двух этих хитрецов. Склоке конца было не видно. Каждый объявил себя жертвой корыстолюбия, жадности и вероломства противника. В пылу спора проскальзывали фразы на арабском и романи — если, конечно, эта цыганская шайка говорила действительно на романи, как рассказывал Фадулу многомудрый Фауд Каран, когда, будучи в кабаре в Итабуне, Турок поведал ему об этом случае. Сначала шумные вопли, протесты и обвинения, потом жалобное хныканье.

Жозеф, заявляя, что над ним издеваются и что его обирают, понемногу склонялся к тому, чтобы принять предложение торговца. Именно в этот момент приблизился капитан и все испортил. Пожав руку Фадулу и поприветствовав кивком цыган Маурисиу и Мигела, которые стояли невдалеке и охраняли животных, Натариу спросил:

— Ты покупаешь осла, кум Фадул?

— Как вам он, капитан?

— Надо взглянуть.

Он подошел к животному, похлопал его по крупу, открыл ему рот и осмотрел зубы под недоверчивым взглядом Жозефа.

— Ты что, хочешь выкинуть деньги на ветер, кум? Покупать осла пенсионного возраста? Ты совсем с ума сошел? Ты же не доктор Джеймс, который купил двух таких разом, считая, что совершает прибыльную сделку? — Капитан улыбнулся, вспомнив наивного вертопраха, который решил заняться сельским хозяйством и возделывать плантации.

— Пенсионного возраста? Как это? Ничего не понимаю. — Узнав капитана Натариу да Фонсеку, Жозеф, вместо того чтобы перечить ему, предпочел разыграть наивность: — Не знаю, о чем вообще идет речь.

Натариу не стал тратить время на ответ. Вместо этого Фадул, который — ясное дело — был оскорблен попыткой цыгана обвести его вокруг пальца, поднял шум, разозлился, раскричался. Жозеф не обратил на это внимания: турок не хуже его знал, что выдавать кота за кролика — неотъемлемая часть торговли животными.

— Если вам тот не нравится, выберите другого.

Поглядев на стадо, охраняемое Маурисиу и Мигелом, капитан, известный знаток ослов и лошадей, отсоветовал ему совершать какую-либо сделку. Достойным внимания ему показался лишь один жеребенок, способный в будущем стать неплохой верховой лошадью, но это Фадула не интересовало. Чтобы перевозить товары по ухабистой тропинке между Большой Засадой и Такарашем, Фадулу нужен был именно осел, сильный и здоровый.

— На ярмарке в Такараше ты, кум, найдешь хорошего осла, такого как надо. Там вернее, — посоветовал Натариу.

В разговор о ковчежце, цена которого была определена еще до ссоры, он вмешиваться не стал, так как в драгоценностях не понимал ничего. Жозеф попытался разорвать договоренность и пойти на попятный:

— Без осла цена другая.

— Что? Другая? Как, мы же договорились?

— Но раз уж вы осла не берете… Ваша милость…

— Твоя милость — это та шлюха, которая тебя родила. — Тут уж Фадул разозлился не на шутку. — Что общего между одним делом и другим? Я заплачу так, как мы договорились, ни больше.

Фадул имел преимущество, поскольку ковчежец находился у него. Он вытащил из кармана брюк рулон старых ветхих купюр и, плюнув на палец, принялся отсчитывать.

— Я передумал, — заявил Жозеф.

— Слишком поздно, я уже купил. — Закончив считать, Фадул протянул условленную сумму.

Жозеф, положив руку на рукоять кинжала, молча оценил ситуацию; Маурисиу и Мигел подошли и встали рядом. Если бы араб был один, то, несмотря на его габариты, рожу и револьвер за поясом, они бы попытались запугать его и решить вопрос силой. Но даже цыгане знали имя и репутацию капитана Натариу да Фонсеки. В итоге Жозеф взял банкноты и нахально их пересчитал. У него тоже была своя гордость, поступаться которой не хотелось. Он отвернулся, не говоря ни слова, но капитан задержал его: