Мечта мужчин - Шантель Шоу

— Я надеюсь, ты честна.

— Допустим, Дэймон, мы всего лишь не созданы друг для друга. Допустим, такая жизнь не для меня, притом, что я успела привязаться и к тебе, и к твоей дочери. Если раньше я еще в чем-то сомневалась, то теперь уверена, я должна вернуться к своей привычной жизни. А у тебя есть какие-то возражения, Дэймон?

— Никаких. Удачного пути. Но честность за честность, Анна. Ты не сегодня решила оставить меня, такова была твоя позиция с самого начала. Что бы я ни предпринимал, ты каждый раз подсознательно искала подвох. И так будет всегда, поскольку ты запрограммировала себя на неудачи и ничья любовь не сможет тебя излечить. Вместо того, чтобы дорожить тем даром, который тебе посылает судьба, ты всякий раз выискиваешь в нем мнимые недостатки, отказываешься примириться с ними, преувеличиваешь их и сжигаешь за собой мосты. Возможно, это происходит оттого, что ты просто не способна любить. Ты привыкла лелеять свои обиды настолько, что даже не пытаешься спустя столько лет простить своих родителей. Твое одиночество или, как ты его называешь, независимость — не результат твоего выбора, а наоборот — безвыходность, обреченность. Ты не хозяйка своей жизни, и здесь я бессилен тебе помочь.

— Ты меня очень задел, Дэймон. Но что бы ты обо мне ни думал, я уверена, я поступаю верно. Вся моя жизнь основана на финансовой и эмоциональной независимости от мужчин, потому что даже при всем своем великодушии и терпении ты не способен отпустить меня с миром. Ты предрекаешь мне все эти жуткие вещи, жестоко изобличаешь меня только из-за того, что наши взгляды на жизнь не совпадают. Тебя раздражает то, что я предпочла свободу твоей деспотичной любви.

— Все кончено, Анна. Я больше не собираюсь выяснять с тобой отношения. Ты запуталась сама и втянула в эту путаницу меня. Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь, чего действительно хочешь, но я отказываюсь тебе помогать, я устал.

Анна улетала из Греции, понимая, что любит Дэймона, но будущего у этой любви нет.

Перелет Сидней — Париж Анна перенесла с трудом, хоть и летела в салоне повышенной комфортности. В парижском аэропорту она взяла в прокат автомобиль, уточнила дорогу по карте и направилась на север. Девушка решилась наконец навестить мать.

Сумерки сгущались. Анна с трудом смогла найти дорожку, ведущую к заднему двору фермерской усадьбы. Девушка сама не в состоянии была объяснить себе то непреодолимое желание навестить маму, которое внезапно посетило ее несколько дней назад.

Анна вышла из автомобиля и потянулась. От многочасовой езды по дорогам Франции ее спина затекла.

— Анна, это ты, девочка моя! — навстречу ей из дома вышла сияющая Джудит. — Вот так неожиданность! Это чудесно, что ты наконец смогла выбраться к нам в гости. Проходи скорее в дом, родная. Багаж оставь, Чарлз его занесет.

Джудит Элдридж обняла свою дочь, затем внимательно оглядела ее со всех сторон и повела в дом.

— Солнышко мое, я уже и не надеялась когда-нибудь тебя снова увидеть! Мне давно хотелось познакомить тебя с Чарлзом, сейчас он, несмотря на поздний час, все еще работает в дальней части сада, — взволнованно говорила Джудит. — Я должна, наверно, сказать спасибо тому замечательному мужчине за то, что ему удалось убедить тебя нас навестить?

— О ком ты говоришь, мама?

— О том великолепном греке, который был у нас здесь около месяца назад. Где он? Кажется, его зовут Дэймон…

Они вошли в дом, Джудит продолжала громко щебетать:

— Да, его точно зовут Дэймон, и нам с Чарлзом он очень понравился. Я говорю вовсе не о его внешнем виде, хотя он и выглядит бесподобно, не в этом дело, дочь. Поверь, твоя мама худо-бедно научилась разбираться в мужчинах. Этот настоящий… И он по-настоящему любит тебя. Он хотел разобраться в обстоятельствах моего развода с твоим отцом. Благодаря ему я поняла, как сильно это тебя задело. Что случилось, милая? Почему ты плачешь? У тебя нет причин для слез. Ты такая счастливая у меня! Когда я познакомилась с Дэймоном, я поняла, теперь я могу не волноваться за свою маленькую девочку, теперь есть кому о ней позаботиться. Он безумно тебя любит, вытри слезы.

— Нет, все не так. Я не смогла, мама, я никогда не смогу.

— Ты плачешь, и я не понимаю, о чем ты говоришь!

— Он был женат, его жена умерла восемь лет назад, у него есть очаровательная дочка девяти лет.

— Да? Ну и что?

— Он никогда не будет любить меня так, как свою первую жену. Она была красивая, умная, очень талантливая и, родив ему ребенка, вскоре трагически погибла. Он никогда ее не забудет.

— И не должен.

— Вот именно.

— Так в чем проблема? Дэймон не настолько глуп, чтобы равнять живых с мертвыми. Он приезжал сюда, потому что ему нужна ты. Если бы он хотел оплакивать покойную жену, он нашел бы более подходящее для этого место, кладбище например. Ты можешь подумать, будто к старости я стала еще более доверчивой, чем была, но я поверила Дэймону. Я видела в его глазах тревогу и любовь. Такими сокровищами не разбрасываются, дочка, — строго проговорила Джудит.

Пока Джудит суетилась, накрывая на стол, Анна стояла посреди кухни в растерянности.

— Ты сейчас поешь с дороги, примешь ванну, отдохнешь, а утром мы с тобой обо всем подробно поговорим.

— О чем, мама? — Анна готова была расплакаться.

— Ты такая худая и так много работаешь, не удивительно, что ты вся на нервах! Солнышко, я ничего не знаю о первой жене Дэймона, но не сомневаюсь в его чувствах к тебе.

— Мама, если ты права, то я совершила непоправимую ошибку, — приставив дрожащий кулачок ко рту, сквозь слезы произнесла Анна. — Я буквально сошла с ума от ревности и все испортила. Это конец, он никогда меня не простит.

— Можешь злиться на меня за то, что я сейчас скажу, но ты гораздо больше похожа на свою глупую маму, чем тебе хотелось бы. Ревность… Мне так много нужно тебе сказать, девочка моя.

Мать присела на стул и некоторое время молча смотрела на Анну, затем произнесла:

— Все годы жизни с твоим папой я буквально изводила его своими подозрениями. Я ничего не могла с собой поделать. Ревность обрушивалась на меня как лавина, мне не нужны были ни улики, ни доказательства. Меня никто не мог разубедить в ошибочности моих выводов. Я была уверена, что Ларс постоянно мне изменяет. Я постепенно свыкалась с этой мыслью и часто впадала в депрессию, мной овладевало чудовищное безразличие к собственной жизни и к жизням моих близких. Эти два состояния постоянно сменяли друг друга. Когда Ларс наконец перестал все это терпеть, мы развелись. Со Стоуном все было иначе, потому что я не любила его так, как любила твоего отца. И, возможно, поэтому я чувствовала себя более счастливой во втором браке. Разумеется, все изменилось, когда я узнала о его дурных наклонностях. И вот, выйдя замуж в третий раз, я принялась донимать своей ревностью Чарлза, но он сумел объяснить мне, что мои подозрения ничем не обоснованы. Милая, ведь это как болезнь… Но от нее можно излечиться. И Чарлз мне помог.