Темный эльф. Хранитель - Александра Лисина

Завидев, что Гончая спрыгнула на землю и целеустремленно двинулась в его сторону, вожак Сторожей не на шутку всполошился.

– Стой! Нет! Не смей ко мне приближаться!.. Друзья, простите, но мне придется вас ненадолго покинуть… Ладно, будет тебе колонна, слышишь?! Я все исправлю, только никаких откровений перед Вейной! Знаешь, что она со мной сделает?!

– Конечно, знаю, – хитро улыбнулась Белка, возвращаясь с полдороги и забираясь обратно на спину Карраша. – Так мы договорились?

– Да! Торк тебя побери! Таррэн, как ты его только терпишь?! Это же… других слов просто нет! Чудовище!

Белка кокетливо улыбнулась и весело подмигнула голубым глазом.

– Зато какое симпатичное. Правда, Таррэн?

Невидимые Стражи грянули сверху дружным хохотом, заглушив даже протестующий вопль Литура. Сзади ехидно заулыбались Стриж и временный воевода, так же ехидно хмыкнул Шранк, дружно фыркнули Карраш и Ирташ, а ничего не соображающие эльфы озадаченно переглянулись.

Ну и шутки у этих смертных. Кажется, понятные только им самим. Поди разбери, где они смеются, а где совершенно серьезны! Единственное, что абсолютно ясно, – это самое «чудовище» тоже собралось в поход. Иными словами, будет мешаться им всю дорогу. Дерзить, хамить, доставать всех без исключения. Делать всевозможные гадости, старательно испытывать чужое терпение и вообще… вести себя самым нахальным образом. Причем высокий лорд, похоже, ничуть не против. И зачем ему это надо? Везти с собой эту неисправимую язву через все обитаемые земли?!

Таррэн, без труда прочитав написанные на лицах сородичей мысли, неслышно рассмеялся и, нагнав свою Гончую, первым покинул заставу. А когда поймал ее лукавый взгляд, неожиданно почувствовал, что копившееся с вечера напряжение начинает потихоньку отпускать и стремительно таять в бездонной глубине теплых голубых глаз.

– Кто ты, мальчик?! – хриплым шепотом спросил владыка Л’аэртэ, первым нарушив воцарившуюся в тронном зале оглушительную тишину.

Он судорожно стиснул подлокотники, силясь унять бешено колотящееся сердце и страшась поверить, что все происходящее – правда. Но нет, глаза его не обманывали: юный эльф никуда не исчез и не испарился, все так же стоял напротив, дерзко усмехаясь и уверенно закрывая собой удивительно красивую смертную девушку. И это лицо… незабываемое, прекрасное лицо владыки Изиара… его собственное лицо, только более молодое и еще более привлекательное, чем можно было ожидать от непонятно откуда взявшегося наследника. Эти пронзительные глаза, в которых тлели отголоски злости. Все… абсолютно все в этом удивительном юноше буквально кричало, что дом Л’аэртэ спасен. И это было настоящее чудо, потому что «Огонь жизни» внутри молодого мага уже проснулся. И оказался на редкость силен.

– Кто ты? – неслышно повторил правитель эльфов, жадно разглядывая молодого мага.

Тир непримиримо тряхнул роскошной черной гривой.

– Ты ведь уже догадался. Так зачем спрашиваешь о том, что и так очевидно? Или глаза подводят на исходе первого тысячелетия?

– Нет, – смиренно покачал головой темный владыка, словно не заметив дерзкого тона и неподобающего вызова в глазах… кого? Внука? Правнука? – Просто хочу убедиться, что я не сошел с ума. Кто твой отец, мальчик? Почему я не знал о тебе? Откуда ты взялся?!

Тир приподнял парные клинки и многозначительно промолчал. Он не собирался рассказывать историю своей семьи, особенно посторонним. И особенно – перворожденным. И о Мелиссе не будет рассказывать тем более – пусть довольствуются тем, что есть, и не смеют требовать откровенности, не имея на то никакого права.

Почуяв настроение хозяина, гномья сталь в его руках угрожающе сверкнула и на мгновение окрасилась голубоватым светом от вспыхнувших на лезвиях рун. Но царственный эльф был слишком поражен, чтобы замечать еще и это. Его расширенные глаза неотрывно следили за потомком Изиара, силясь найти в нем черты одного из своих непутевых сыновей, пытаясь понять очевидное, отыскать те факты, которые были упущены. Юный эльф был прекрасен, как бог. Молод, удивительно силен и невероятно ловок. Его реакция поражала, уверенность, с которой он держал свои странные клинки, не позволяла сомневаться в том, что мальчик владеет ими мастерски. Красноватые отсветы в зеленых радужках тоже не могли лгать – все случившееся действительно было правдой. Но этот тон… неприкрытая враждебность и недоверие… открытая неприязнь и явное нежелание быть узнанным…

Владыка Л’аэртэ медленно поднялся с трона и, нарушив все каноны, сделал несколько шагов навстречу своей последней надежде.

Тир мгновенно насторожился.

– Стой, где стоишь!

– Тебе не причинят вреда, – как можно мягче произнес владыка, примирительно подняв ладони. – Ни ты, ни девушка не пострадаете, даю слово.

– Не уверен, что ты говоришь правду!

– Если хочешь, я поклянусь, – кротко вздохнул повелитель, знаком заставив подданных отойти к самым стенам и там замереть.

Он не хотел пугать мальчика. И еще больше не хотел, чтобы непонятная враждебность встала между ними непреодолимой стеной. Он во что бы то ни стало должен был добиться расположения юного мага. Попытаться его убедить, уговорить, заставить, в конце концов. Что угодно сделать, лишь бы этот чудесный мальчик не исчез. Ему было нужно время. Всего лишь немного времени, чтобы разобраться и перестать разрываться между миллионами самых разных вопросов. Все случилось слишком быстро. И происходящее было слишком невероятным. Он никак не ждал такого подарка в этот тоскливый день. Но сейчас перед постаревшим владыкой стоял тот, кто мог подарить надежду… Слабую, невероятно призрачную, единственную надежду, что его скорая смерть все же не окажется катастрофой для рода и Темного леса.

– Тебя зовут Тир? – снова попытался он завязать разговор. – Необычное имя для наследника Изиара.

– Какое есть, – настороженно отозвался юноша. – Я сказал: стой на месте!

– Кто твой отец? – настойчиво повторил владыка, послушно замерев в десяти шагах от вероятного внука.

– Это никого не касается.

– А мать?

– Тем более!

– Тир, успокойся, – испуганно потянула юношу за рукав Мелисса. – Не надо, пожалуйста. Тебе будет плохо!

Юный маг до боли сжал челюсти и постарался унять вспыхнувший в груди пожар, а царственный эльф понимающе прикрыл веки.

Нет, не так. Неудачный ход: о родителях лучше не спрашивать. И так ясно: мать определенно мертва, потому что «Огонь жизни» не выдержать никому их ныне живущих, а отец… если это Талларен, то мальчик – сирота.

Его взгляд непроизвольно скользнул к мечам и неуловимо потемнел: гномья сталь в руках перворожденного – хуже позора не придумаешь. Одна Бездна знает, как получилось, что мальчик посмел нарушить все традиции, обратившись за помощью к бородатым недомеркам… Но неприятия показывать нельзя, даже когда, к собственной досаде, понимаешь, что клинки ковались исключительно под эти узкие кисти – больно быстро откликнулись напоенные магией мечи на зов хозяина. Штучная работа. Великолепная, надо признать. Делал настоящий мастер.