Дюнас и его записки. Захудалый городок - Андрей Богданов

– Есть, господин генерал! Гулянья по случаю свадьбы и поминок мы прикажем немедленно прекратить, а где же искать чертовщину всякую и воров-то? У нас их никогда и не было, – смущенно спросил городовой.

– Не было! Значит будут. Обратись к моей супруге. Она тебя просветит! – ответил генерал.

В кабинет постучалась Агафья, приоткрыла дверь и, заглянув, вежливо доложила:

– Прошу прощения, что помешала. Люди собрались, господин генерал, в коридоре ждут.

– Подождут! – раздраженно сказал генерал.

Агафья быстро закрыла дверь. Генерал снова повернулся к городовому и продолжил:

– Кто плюнул, кто чихнул, кто чего кому шепнул! Вот что нужно, и днем и ночью, тебе знать. Ведь кто-то должен знать, где лейтенант Нильс. Но не говорит! А может, это заговор? Нужно выявить и схватить всех неблагонадежных! Где у тебя кандалы?

– Кандалы? – со страхом повторил Стефан и икнул.

– Нет – не беда. Вызову армию. Привезут целую телегу… или две телеги кандалов! А тюрьма в этом городе есть? – спросил генерал.

– Не… – Стефан, заикаясь, пытался что-то сказать.

– Не горюй! Тюрьму первым делом построим, любо-дорого, на загляденье. На всех хватит! Всех неблагонадежных, смутьянов и бунтарей посадим, – с гордостью произнес Виссарион.

– Так ведь у нас их нет, – произнес городовой, от волнения закачался, чуть не упал и виновато спросил: – Разрешите, господин генерал, сесть?

Виссарион привстал с кресла и грозно сказал:

– Сесть всегда успеешь. Не спеши, голубчик! Сейчас надо не сидеть, а ловить. И, если что, сразу в кандалы! Все, иди.

Городовой сказал:

– К нам цирк итальянский приехал, господин генерал!

Генерал снова привстал, подумал и недовольно поморщился:

– Вот еще нелегкая принесла. Не вовремя! Значит, и за циркачами этими присмотри, голубчик. Присмотри. Мало ли чего! Может, они не только циркачи.

Виссарион медленно присел в кресло, внимательно посмотрел на стоявшего перед ним городового, поморщился, тяжело вздохнул, махнул рукой и проронил:

– Ну все. Иди!

Стефан побывал на приеме у самого генерала в первый раз за всю свою долгую жизнь. От волнения он раскраснелся и тяжело дышал. Но по-армейски четко повернулся и пошагал. Дверь захлопнулась.

Да! Ну и рожи!

Генерал сидел в кабинете, развалившись в кресле, но чувствовал он себя очень неуверенно. Ему не давали покоя и раздражали розовые шлепанцы на ногах. Виссарион нервно постукивал пальцами по столу и рассуждал:

– Как же мне выходить при всех из-за стола? Ну, к примеру, поздороваться с гостем за руку или по-дружески похлопать его по плечу. В носках, что ли? Да! Хоть в носках, хоть в шлепанцах. Все равно – позор. На весь город – посмешище. Остается только сидеть за столом.

Виссарион почесал затылок, тяжко вздохнул, а потом крикнул:

– Агафья, зови!

Первым в кабинет с трудом вошел кондитер – хозяин местной лавки. Он был настолько тучен, что втиснуться в дверь смог только боком. Преодолев это препятствие, кондитер повернулся к столу и разинул рот. Живого генерала он увидел перед собой в первый раз. Кондитер медленно топтался на месте с ноги на ногу, с восхищением разглядывал генеральский мундир, а потом кивнул. Затем, опустив голову, застенчиво взялся руками за полы пиджака, пытаясь стянуть их на животе и застегнуть пуговицы. Но пиджак был ему явно мал. Кондитер наконец сел, заняв собой сразу два стула, и снова, робко улыбнувшись, поклонился генералу.

Далее, в дверях появилась высокая худощавая старушка в черном платье старомодного покроя и с аккуратно зачесанными седыми волосами. Это была директриса четырехлетней местной школы. Она вошла в кабинет, слегка подправила свою прическу, поглядывая с нескрываемым любопытством на генерала. Потом села с невозмутимым видом на край стула рядом с кондитером.

Две рыжие девицы-близняшки лет двадцати пяти в одинаковых платьях и ботинках вошли в кабинет одновременно. Их прислал вместо себя отец – владелец оптовой лавки. Он приобретал у местных жителей пушнину, мясо, рыбу, икру, ягоды, грибы и все другое, что можно в этом городке купить, а затем где-нибудь продать. При виде генерала девицы присели в глубоком реверансе.

Следом за рыжими девицами в кабинет вошел почтмейстер и гаркнул:

– Здравия желаю, господин генерал!

Виссарион, не обращая ни на кого никакого внимания и по-прежнему с умным видом, копался в пыльных бумагах. Услышав, наконец, армейское приветствие, он с интересом поднял голову, внимательно на всех взглянул, но кивнул одному почтмейстеру. Понимая, что все собрались, генерал молча отбросил в сторону бумаги и, постукивая пальцами о край стола, принялся рассматривать гостей.

«Ну и рожи, – подумал он. – Не ожидал, не ожидал. На встречу к столичному генералу явился какой-то сброд».

Он собирался уже с треском выставить всех их вон. Но в этот момент открылась дверь, и в кабинет вошла Лизетта. Жена генерала пришла в синем платье и светлых кремовых туфлях на каблучке. На груди блестела золотая подвеска. Гости были потрясены ее элегантностью. Даже Виссарион улыбнулся. Гордый своей женой, он встал с кресла.

Лизетта остановилась у дверей, быстро окинула гостей приветливым взглядом, пытаясь сразу оценить их реакцию на свое появление. Увидев их восхищенные лица, она снисходительно улыбнулась и кивнула им головой. Затем взглянула на супруга и нежно обратилась к нему:

– Господин генерал! У нас гости! Позвольте вам представить прибывшего в город с гастролью из Италии хозяина известного во всей Европе передвижного цирка – синьора Марио! Марио, прошу!

Лизетта изящно повернулась к дверям, заулыбалась и мягко захлопала в ладоши. Гости, понимая, что сейчас в кабинет войдет важная зарубежная персона, вскочили со стульев. Остался сидеть только толстый кондитер. Он, опираясь руками на стулья, пытался подняться. Но не удалось. Кондитер так и остался сидеть на двух стульях, зато первым захлопал появлению в дверях гостя.

В комнату с гордо поднятой головой и улыбкой до ушей, в синем бархатном костюме, в белой рубашке и бордовой бабочке вошел Марио. На ногах его красовались до блеска начищенные черные лакированные ботинки с белыми шнурками. Виссарион с удивлением бегло окинул гостя взглядом, но увидев роскошные ботинки, с завистью на них посмотрел и поджал свои ноги в шлепанцах.

– Вот видите, господа! – воскликнул Виссарион, еще разглядывая чужие ботинки, потом сделал паузу, наконец, поднял голову и обратился к собравшимся: – Вот это гость! Настоящий гость! Не успел я в город прибыть, а за мной уже гости желанные тут как тут. Цирк – это хорошо, а зарубежный цирк – еще лучше. Ну, давай, голубчик, располагайся!

Генерал уважительно пригласил итальянца присесть, показав ему рукой на место. Марио снова улыбнулся, изящно кивнул головой, но не сел и сразу в ответ обратился к генералу: