Ангелы полуночи - Норма Бейшир

– Почти в той мере, в какой вообще может нравиться Европа, – ответил он, оглядываясь. – А где Генри?

Генри Гаррисон – главный дворецкий Девереллов – заправлял всем хозяйством еще с тех пор, когда Коллин и Джастин были детьми.

– Скорее всего на кухне, сэр, – не слишком уверенно ответила служанка.

– Найди его. Скажи, чтобы пришел ко мне в кабинет, – распорядился он.

– Да, сэр, – закивала девушка.

По длинному коридору Коллин направился в кабинет отца. Мой кабинет, мысленно поправил он себя и… неожиданно резко остановился, недоуменно оглядываясь. Что-то определенно изменилось. Чего-то не хватало. Но чего? Коллин на мгновение задумался. Ну конечно же, Ренуара! Может быть, перевесили? Хотя… Все служащие знали, что к бесценным картинам – картинам его матери – лучше не прикасаться без специального разрешения Коллина. Нет, просто так, без особого указания они не стали бы ничего трогать.

Ему это не понравилось, но то, что он увидел – а точнее говоря, чего не увидел – в кабинете, заставило молодого человека похолодеть. Картины! Шесть картин эпохи итальянского Возрождения, которые всегда висели в кабинете, исчезли!

Коллин выбежал оттуда и, перепрыгивая через ступеньки, помчался в спальню. Моне тоже не было. Словно обезумев, Коллин кинулся в спальню, которую прежде занимали родители. Сезанн исчез!

– Генри! – завопил он во все горло и снова бегом бросился в холл. – Генри, где тебя черти носят?

– Я здесь, сэр, – с хорошо знакомым британским акцентом ответил Генри Гаррисон, появляясь в дверях. – Что случилось, сэр?

– Черт возьми, ты еще спрашиваешь! – завопил Коллин. – Ренуар… Сезанн… Моне… Ничего нет! Проклятие! Все картины исчезли!

Гаррисон удивленно посмотрел на него.

– Конечно, сэр, их нет. – Голос управляющего тем не менее звучал уверенно и спокойно.

– Куда, к чертям, они подевались? – Коллин просто трясся от злости.

– Боюсь, я не совсем понимаю… – Гаррисон явно пришел в недоумение.

Коллин с такой силой вцепился в перила лестницы, что у него побелели костяшки пальцев.

– Ты не понимаешь?! Нет, это я не понимаю! Хотелось бы знать, куда подевались картины! Если ты не возражаешь, конечно.

Гаррисон покачал головой, все еще пребывая в состоянии полной растерянности.

– Вы сами продали их, сэр, – произнес он наконец. – Спустя шесть месяцев после вашего отъезда пришли люди и забрали их.

Коллин смотрел на него, не веря своим ушам. Кто-то умудрился выкрасть картины прямо из-под носа дворецкого!

Но как?

Антон Деврис, следователь по особым поручениям страховой компании, выдавшей Девереллу страховой полис на его художественную коллекцию, внимательно изучал бумаги, лежащие перед ним на письменном столе. Три недели назад он лично ездил в поместье Морской Утес и своими глазами убедился, что все правда – действительно исчезли картины общей стоимостью в несколько миллионов долларов. Когда следователь прибыл на место, Коллин Деверелл сообщил ему, что, кроме этих баснословно дорогих картин, из сейфа также похищены все украшения, принадлежавшие его покойной матери. По словам Деверелла, последние два с половиной года он провел в Европе, а вернувшись, выяснил, что все ценности были похищены прямо на глазах у его служащих.

Однако, поговорив с каждым из этих служащих, Деврис начал подозревать, что молодой человек просто превосходный лжец. Все – от главного управляющего, работавшего на семью больше двадцати лет, до служанок и сторожей, – буквально все были совершенно уверены в том, что картины и драгоценности не украдены, а проданы. По словам Генри Гаррисона, люди, явившиеся, чтобы забрать и то, и другое, предъявили документ о продаже, подписанный самим Коллином Девереллом.

– Вы уверены, что это была именно его подпись? – спросил Деврис. Он знал, что подделка подписи – один из самых распространенных и наглых способов кражи.

– Я… В тот момент… – Гаррисон, естественно, нервничал. – Я не сомневался. Мне казалось, я узнаю его подпись при любых обстоятельствах, но…

– Мистер Деверелл был просто сам не свой от горя, когда умерли его родители, – вставила одна из служанок. – Вот почему он уехал, знаете ли. Мне кажется, ему были в тягость все эти воспоминания.

Сам не свой от горя… До такой степени, что два с половиной года носа сюда не показывал!

Деврис поднялся и подошел к окну своего кабинета, с высоты пятидесятого этажа невидящим взором глядя на поток машин на Мэдисон-авеню. Служанка сказала, что Коллин Деверелл уехал, потому что все в доме напоминало ему об умерших родителях. Картины и драгоценности, которые, по его собственным словам, были страстью матери, тоже наверняка напоминали о ней. Может, он не смог этого вынести? Под влиянием порыва продал их, а теперь сожалеет о содеянном и хочет все вернуть? Но… Только глупец мог додуматься до такого. А Коллин Деверелл – кто угодно, только не глупец.

Коллин Деверелл не нуждался в деньгах. В 1976 году он продал свой пай в «Интерконтинентал ойл» брату-близнецу и стал мультимиллионером. Правда, о его страсти к игре и рискованным предприятиям ходили легенды. Может быть, молодому Девереллу пришлось продать картины? А теперь ему грозят новые неприятности, и он пытается спастись от них, заявляя, что ценности украдены?

Нет, вряд ли. Деврис тщательно проверил всех служащих поместья Деверелла и пришел к выводу, что никто из них в преступление вовлечен не был. Другое дело – сам Коллин Деверелл. Что-то тут настораживало. Деврис проверил и его. По крайней мере в отношении двух с половиной последних лет Деверелл не соврал. Он действительно находился там, где утверждал. Правдой оказалось и то, что во время путешествия было потрачено очень много денег и еще больше проиграно. Однако нищета ему пока ни в коей мере не грозила. Коллин Деверелл по-прежнему оставался очень и очень богатым человеком.

Итак, деньги мотивом быть не могли. Коллин настойчиво повторял: ни за что на свете по доброй воле он не расстался бы ни с картинами, ни с драгоценностями, принадлежавшими матери. И все же по всем признакам эта сделка произошла с его согласия. Антон Деврис решил до малейших деталей выяснить, как именно и что происходило в поместье Деверелла в отсутствие хозяина. Одних догадок и сомнений мало; утверждать, что картины и драгоценности проданы и сделал это Коллин Деверелл, можно было только на основании неопровержимых доказательств.

В двери возникла секретарша.

– Мистер Деврис, вас хочет видеть Коллин Деверелл, – доложила она.

Следователь на мгновение заколебался, потом кивнул.

– Пригласите.

Спустя мгновение вошел Коллин Деверелл – высокий, загорелый, до неприличия красивый, в светло-серых слаксах и белой шелковой рубашке, застегнутой лишь на нижние пуговицы, так что виднелся висевший на шее явно очень дорогой золотой медальон. Через плечо переброшена темно-синяя спортивная куртка. Он вошел молча, без улыбки и сразу же приступил к делу.