Всегда бывает первый раз - Лариса Райт

– Какая?

– По скалолазанию. Я тебе не говорила?

– Нет.

– Собираюсь попробовать себя в альпинизме.

– Где? – испугалась Натка. – Это ведь опасно.

– Не волнуйся! Тут трос, инструктор и мягкие маты. Все, мне пора.

Паола отключилась, оставив у Натки тревожное чувство. Натка понимала, что подруга вряд ли в дальнейшем ограничится залом. Такую, как Полька, потом и на Эверест потянуть может. И не остановишь ведь сумасшедшую. Однако времени предаваться размышлениям о дальнейшей судьбе отчаянной подруги у Натки не было. Выполнив первый пункт плана, она собиралась незамедлительно приступать ко второму и позвонить сыну, но услышала, как хлопнула дверь гаража. Натка испугалась. Нет, она не подумала о том, что в дом забрался вор или маньяк. Страх охватил ее от того, что в голову сразу же пришла единственная правильная мысль: «Андрей».

– Привет, – буркнул он, уже через минуту появляясь в гостиной, где Натка стояла, все еще сжимая в руках телефонную трубку. – Морги обзваниваешь или все-таки еще больницы? – выдавил муж из себя неостроумную шутку.

– Не надейся! – фыркнула Натка и отчего-то сильнее запахнула свой и без того достаточно глухой халат из плотного шелка.

– Ясно, значит, морги, – удрученно кивнул муж и спросил: – Кофе нальешь?

– Ты кофе приехал попить? – ощетинилась Натка.

– Я вообще-то домой приехал, – тут же огрызнулся Андрей.

– Дома и сам себе налить можешь, – выплеснула из себя Натка фразу, показавшуюся ей чрезвычайно удачной, и, задрав нос, гордо прошествовала мимо мужа вверх по лестнице в кабинет. Только почему-то на каждой ступеньке в такт шагам в ушах у нее голосом Паолы звучало насмешливое: «Ну и дура ты, подруга». Звучало так ехидно и возмущенно, что, уже стоя на пороге кабинета, она обернулась и, посмотрев на мужа, произнесла с вызовом: – И я вовсе не дура!

– А я ничего такого… – растерянно протянул Андрей, потом махнул рукой, словно собирался сказать, что с дуры и взять-то нечего, и ушел на свою половину.

Натка стояла за дверью кабинета, глупо улыбаясь. За последние несколько дней муж уже второй раз бесцеремонно вторгался на ее территорию, и ей это жутко нравилось. Нравилось, но в своих отчаянных попытках не показывать Андрею собственной радости она делала все, что могла, чтобы отбить у него всякое желание впредь поступать так же. И снова она услышала безобидный, но жутко расстроенный голос подруги: «Дура ты, Натка».

– Сама разберусь! – вслух огрызнулась Натка. – Или вот он мне поможет. – Натка кивнула на стол, где валялся ее необычный учебник. Верная своему слову, она даже подошла поближе и заглянула в очередной листок.

Está cantada?

Словарь подсказал, что учебник издевательски вопрошал, довольна ли ученица. Натка вспыхнула и приготовилась уже набрать номер своей странной преподавательницы, чтобы поинтересоваться, с какой стати та так бесцеремонно лезет в ее жизнь, но увидела, что на этом текст урока не заканчивался. Ну конечно. За ним следовало задание, которое на сей раз умещалось не в одном предложении, а в целом абзаце печатного текста. Натку охватили сомнения. С одной стороны, придуманный план казался чудесным, безукоризненным и определенно относился к предыдущему заданию. Но с другой – в нем было сказано «сделай дело», а не дела. Вдруг это имеет значение? Но можно ли считать делом пятисекундный разговор с Паолой? И какое отношение он имеет к прогрессу в испанском? Никакого. Тогда разве можно приступать к следующему уроку, если не выучен предыдущий? Натка помялась еще немного, но незнакомые слова так выразительно смотрели на нее с бумаги, так призывно сплетались в предложения и просили, и кричали, и требовали: «Прочти нас!», что уже через мгновение Натка, отбросив все сомнения, сидела за столом и читала. Через час кропотливого труда перед ней лежал следующий текст:

Довольство – сложная штука. Оно капризно и переменчиво. Чем больше его получаешь, тем требовательнее становишься. И вот уже не замечаешь, как малым довольствоваться не можешь. Ждешь большого счастья и перестаешь радоваться пустякам. Солнце на небе, цветы в саду и горячий кофе в маленькой чашке кажутся пресной обыденностью, примитивом, который и замечать-то не стоит. Гоняешься за огромным кушем, а тот, что уже в руках, уплывает бесследно. Поторопись! Ты можешь опоздать! Прочитай книгу.

– Какую еще идиотскую книгу?! – выругалась Натка, прочитав послание в двадцать пятый раз. На всякий случай она снова перевернула листки в поисках завалившейся в них какой-нибудь тонюсенькой книжечки. Но тщетно. Ни намека. Больше ни слова, ни полслова. Она подавила ярость и сделала единственный, с ее точки зрения, возможный вывод: про книжечку педагог забыла. Натка быстро набрала номер:

– Вы не дали мне книгу для шестого урока.

Женщина на другом конце провода молчала.

Натка повторила:

– В шестом уроке мне предлагают прочитать какую-то книгу, а ее нет.

– Есть, – убежденно ответила пожилая испанка.

– Понимаете, в том-то и дело, что нет. Вы, наверное, просто забыли и…

– Детка. – Голос педагога звучал устало и удрученно, словно такие нерадивые ученики, как Натка, выпили из нее все соки. – Она никогда ничего не забывает.

– Она? – удивилась Натка.

Трубка тут же засопела в замешательстве, но через секунду ответила как ни в чем ни бывало:

– Я. Я никогда ничего не забываю.

Натка бросила трубку (чертовщина какая-то!) и выругалась по-испански:

– Siempre hay una primera vez[21].

Эту фразочку она позаимствовала у Паолы, которая вставляла ее в речь постоянно, реагируя на каждое унылое признание подруги в том, что она еще никогда «не гоняла на машине с такой скоростью, не ходила в походы, не ныряла с аквалангом и даже, честное слово, не целовалась на последнем ряду в кинотеатре».

– Siempre hay una primera vez, – замечала Паола по-испански и подмигивала. А Натка, узнав перевод, неизменно отвечала:

– Только не в моем случае.

– Твой тоже когда-нибудь настанет, – убежденно говорила подруга.

– Не знаю, как насчет моего, – горячилась теперь Натка, – а вот случай Полькиной протеже, похоже, настал. Ну где я возьму книгу, которой и в помине нет? И черт дернул отступать от плана!

Она вышла из кабинета, хлопнув дверью так, что стекла на террасе отозвались тревожным звоном. Натка метеором пронеслась по дому: в спальне нацепила на себя джинсы с футболкой, в ванне брызнула на лицо холодной воды, на волосы – струю лака, а на шею – каплю духов; в кабинете мужа взглянула на Андрея, мирно похрапывающего на диване (и у него еще хватает совести спать!), на кухне зачем-то сварила ему кофе (ну не дура ли? Голос Паолы теперь почему-то утверждал, что не дура); в прихожей сунула ноги в любимые мокасины и, довольная и своим внешним видом, и поведением, спустилась в гараж. Времени было еще достаточно и для того, чтобы накормить Валерку вкусным обедом, и для того, чтобы свозить его в Барселону. Боулинг, правда, уже из программы выпадает, но ничего страшного, в другой раз. Натка вбежала в гараж и чертыхнулась. Ее маленькую машинку загораживал огромный внедорожник Андрея, за руль которого она никогда не садилась и садиться не собиралась.