Стрекоза в янтаре. Книга 2. Время сражений - Диана Гэблдон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не окажете ли вы мне любезность, сэр?
Минуту помедлив, Муртаг взял плеть. В его маленьких, блестящих, черных глазах светилась дружеская симпатия.
— С удовольствием, сэр.
Джейми повернулся спиной к своим соратникам и начал расстегивать рубашку. Наши глаза встретились. Я стояла, не в силах пошевелиться. Джейми иронически вздернул бровь, как бы спрашивая: хочешь посмотреть?
Я энергично замотала головой, повернулась и побежала прочь, сожалея, что не последовала его совету сразу.
Разумеется, в палатку я не вернулась. Мне была невыносима сама мысль о душном замкнутом пространстве. Я задыхалась, мне не хватало воздуха.
Взбежав на невысокий холм за нашей палаткой, я бросилась на землю, обхватив голову обеими руками. Мне не хотелось слышать, что происходит у костра.
Жесткая мокрая трава подо мной была холодная, и я догадалась завернуться в плащ. Укрывшись в коконе и немного согревшись, я лежала неподвижно, прислушиваясь к стуку своего сердца. В ожидании, когда оно прекратит свой бешеный бег и успокоится.
Через некоторое время я услышала голоса мужчин, направлявшихся небольшими группами по четыре-пять человек к месту, отведенному для ночлега. С головой закутанная в плащ, я не различала их слов. Прошло еще какое-то время, и я поняла, что Джейми здесь, рядом. Он ничем не обнаруживал своего присутствия, но этого и не требовалось. Когда я вылезла из своего кокона и села, то увидела его сидящим на камне. Его голова покоилась на сложенных на коленях руках.
Меня обуревало желание одновременно погладить его по голове и запустить в него камнем, но я не сделала ни того, ни другого.
— С тобой все в порядке? — через минуту спросила я как можно более равнодушным тоном.
— А? Будет все в порядке. — Он медленно поднял голову и, глубоко вздохнув, осторожно расправил плечи. — Прости меня за платье, — в следующую минуту сказал он. Я поняла, что он увидел мои голые плечи, белеющие в темноте, и поглубже закуталась в плащ.
— За платье? — переспросила я внезапно охрипшим голосом.
Он опять вздохнул.
— И за все остальное тоже. — Он помолчал, затем продолжил: — Я подумал, что, возможно, ты согласишься пожертвовать своей скромностью, чтобы избавить парня от дальнейших испытаний, но у меня не было времени, чтобы спросить тебя. Если я был неправ, прошу простить меня, леди.
— Ты хочешь сказать, что намеревался и дальше его пытать?
Он вышел из себя и не собирался этого скрывать:
— Пытать!.. Я не причинил парню никакого увечья!
Я еще плотнее закуталась в плащ.
— Ты не считаешь увечьем сломанную руку и клеймо, выжженное раскаленной сталью?
— Нет, не считаю. — Он подскочил ко мне, схватил за локоть и с силой повернул к себе. — Послушай, он сам сломал свою дурацкую руку, пытаясь преодолеть непреодолимое препятствие! Он храбр не менее любого из моих соратников, но он совершенно беспомощен в рукопашной схватке:
— А раскаленный кинжал? — не унималась я.
Джейми фыркнул:
— Фу! Под ухом у него сейчас небольшой ожог, о котором он забудет уже завтра после обеда. Я допускаю, что это немного неприятно, но я хотел всего лишь попугать его, а не причинить боль.
Я повернулась и пошла в сторону темного леса в поисках нашей палатки. А вдогонку мне неслись его слова:
— Я мог бы сломить его, Саксоночка, хотя, наверное, это было бы неблагородно с моей стороны. И скорее всего, только на время. Я обычно не прибегаю к таким средствам, если в этом нет особой необходимости. Уверяю тебя, Саксоночка, — его голос был едва слышен, но в нем прозвучала угроза, — иногда я вынужден так поступать. Мне нужно было узнать, где находятся английские солдаты, их численность, вооружение и все остальное. Мне не удалось запугать его. Поэтому мне оставалось или сломить его, или обмануть.
— Он сказал, что ты не сможешь заставить его говорить!
— Боже мой, Саксоночка. — Голос Джейми казался усталым. — Конечно, я смог бы заставить его! Сломить можно любого, причиняя страдания. Я знаю это как никто другой.
— Да, — спокойно заметила я. — Видимо, знаешь.
Мы снова умолкли. До моего слуха время от времени доносилось сонное бормотание спящих, случайный стук сапога о твердую землю, шуршание сухих листьев, служивших защитой от осенних холодов. Постепенно мои глаза привыкли к темноте, и я уже отчетливо различала очертания нашей палатки в тридцати футах от нас под сенью большой лиственницы. А также черную фигуру Джейми на фоне светлеющей ночи.
— Хорошо, — сказала я наконец. — Если исходить из того, что ты мог сделать и что сделал, то… Ну ладно…
— Спасибо. — Я не могу с уверенностью сказать, улыбался он или нет, но мне показалось, что улыбался.
— Ты, черт побери, играл с огнем. Скажи, как бы ты поступил, если бы я не убедила тебя сохранить юноше жизнь?
Джейми нетерпеливо передернул плечами и издал какой-то звук, похожий на сдавленный кашель.
— Не знаю, Саксоночка. Я надеялся, что ты что-нибудь придумаешь. В противном случае я, наверное, застрелил бы парня. Он был бы весьма огорчен, если бы я просто взял и отпустил его.
— Ты бессердечный шотландский ублюдок! — холодно сказала я.
Он глубоко и горестно вздохнул:
— Саксоночка, начиная с самого ужина, который мне не дали завершить, меня преследуют напасти: то мне пытаются перерезать горло, то кусают и порют ремнем. И это еще не все. Я не люблю пугать детей и не люблю пороть взрослых, но мне пришлось сделать это. В трех милях отсюда двести английских солдат разбили лагерь, и я не знаю, что с этим делать. Я устал, я голоден и ужасно расстроен. Если в тебе осталось хоть немного женского тепла, не могу ли я рассчитывать на маленькую толику его?
Его голос звучал так жалобно, что я невольно засмеялась, встала и подошла к нему:
— Думаю, на это рассчитывать ты можешь. Подойди сюда, посмотрим, что я смогу для тебя сделать.
Он накинул рубашку на плечи, не потрудившись застегнуть ее. Я просунула руку под рубашку и ощутила его горячую, нежную спину.
— Кожа не повреждена, — сказала я, водя руками снизу вверх.
— Кожаный ремень не сечет кожу, просто стегает.
Я сняла с него рубашку, усадила на камень и смочила спину холодной водой из ручья.
— Полегчало? — спросила я.
— Ммм… — Мускулы его спины расслабились, но он невольно поежился, когда я осторожно дотронулась до раны на шее.
— Ты бы не застрелил его, правда?
— За кого ты меня принимаешь, Саксоночка? — со смешком спросил он.
— За шотландского труса или, лучше, за бессовестного разбойника. Как знать, на что способен такой тип? Если к тому же он еще и беспринципный сластолюбец?