Маленькая Леди и принц - Эстер Браун

– С которым? – Я напустила на себя важности. – Пожалуйста, не корчи такие гримасы! Когда еще мне выдастся возможность задать тебе подобный вопрос?

– С тем, которого ты должна превратить в саму обходительность.

– С Николасом? Он оказался еще противнее, чем я ожидала.

Я заглянула в вазу, надеясь, что она, будто по волшебству, снова наполнилась песочным печеньем. Слава богу, так оно и было!

– И что ты о нем думаешь? Если сравнивать с Орландо фон Боршем?

Я откусила кусочек печенья. Испек его, естественно, Нельсон.

– С Орландо Николаса сравнивать нельзя. Никак нельзя. Орландо рядом с ним показался бы Роджером Трампетом. Точнее,– поправилась я, вспомнив о недавно произошедших переменах,– прежним Роджером Трампетом.

– Неужели все настолько печально?

– Печальнее, чем ты можешь себе представить,– сказала я. – Однако его дед просто прелесть. Обратил внимание даже на мои новые туфли. Те, в которых, по твоему мнению, я похожа на Минни Маус. Вдобавок у него потрясающая старомодная манера общаться… В смысле, он галантен и вежлив, как человек из прошлого…

Нельсон уставился на меня взглядом медвежонка Паддингтона.

– Ты что, все-таки согласилась нянчиться с этим Ники?

Я задумалась, стоит ли есть второе печенье.

– Пока не окончательно. Но мне бы очень хотелось помочь бабушке. И потом, было бы неплохо взяться за это дело и добиться положительных результатов. Потому что рано или поздно кто-то должен растолковать этому самовлюбленному красавцу, что обращаться подобным образом с женщинами недопустимо, особенно в наши дни. Вдобавок у них завис в воздухе вопрос с замком…

Нельсон округлил глаза, будто заметив, что я немного тронулась умом.

– Послушай! Совершенно не важно, соглашусь я или нет, потому что Джонатан никогда в жизни не допустит ничего подобного,– сказала я, наливая кипяток в заварочный чайник. Как только эта мысль пришла мне в голову, я почувствовала облегчение. – Поговорю с ним, передам его слова бабушке, и тогда она не посмеет продолжать спор.

– Ты уверена, что тебя устроит такой расклад? – рассеянно спросил Нельсон, возвращаясь к своим подсчетам.

Его равнодушный тон меня задел.

– Что ты имеешь в виду? Нельсон посмотрел на меня.

– По-моему, это не в твоих правилах: позволять другим, особенно любителю покомандовать мистеру Райли, принимать за тебя решения.

– Мы с Джонатаном скоро поженимся! – напомнила я. – И вообще, никакой он не любитель покомандовать. А это решение должны принять мы оба. – Я засунула в рот еще одно печенье и посмотрела на часы– Как ты думаешь, еще не слишком поздно? Можно позвонить ему? Хочу спросить, какая там погода,– надо же прикинуть, что взять с собой из одежды. На этих выходных мы планируем съездить в сад Тюильри и сделать кое-какие покупки. А в пятницу я приглашу его секретаршу на чашку кофе.

– Да, кстати, прости,– пробормотал Нельсон, подбирая с пола бумажный квадратик с какой-то записью. – Ремингтон звонил, когда тебя не было, сказал… – Он с прищуром взглянул на свои каракули, пытаясь расшифровать их. – Погода отвратительная, туда, куда его пригласили, ты наверняка не захочешь пойти. И тебе, конечно, не терпится проведать племянника. В общем, он согласен и эти выходные провести у твоих родителей. Завтра в пять вы встречаетесь на Ватерлоо. Он сказал еще что-то про пятизвездочный отель, но я не записал…

– Ха-ха. Очень смешно. – Я налила Нельсону чай. – Он согласен провести и эти выходные у моих родителей! Выкладывай, что он сказал на самом деле.

– Честное слово, я ничего не скрываю Ему что, нездоровится?

Я на мгновение-другое задумалась.

– Нет… По-видимому, он всего лишь старается наладить контакт с моим семейством. На прошлых выходных целый час беседовал с папой. Отец даже над чем-то посмеялся, я сама слышала. Джонатан просто прелесть,– произнесла я, радуясь, что самодовольную и загорелую физиономию Николаса сменяет в моем воображении по-американски симпатичное лицо Джонатана.

Нельсон взглянул на меня с прищуром.

– Или большой умник.

– И то и другое,– счастливо сказала я. – Мы очень скоро поженимся!

Даже после целой рабочей недели, часовой задержки в туннеле под Ла-Маншем и жуткой железнодорожной еды, выйдя тем пятничным вечером из «Евростара», Джонатан выглядел безукоризненно. На локте левой руки висело аккуратно свернутое кашемировое пальто, подбородок покрывала едва заметная щетина. Дверцы, выпуская его, послушно разъехались. В моем же вагоне, когда я приезжала на Гар-ду-Норд в надежде так же грациозно выплыть навстречу жениху, двери вечно заклинивало на полпути, и мне под напором раздражительных бизнесменов-французов приходилось протискиваться в узкую щель, думая лишь о том, как бы не поотрывались пуговицы жакета.

Я обожала наблюдать, как озарялось Джоната– ново лицо, когда он замечал меня на платформе. Обычно он выглядит весьма строго, и, если плохо его знать, это отпугивает. Лишь когда мы познакомились ближе, я обнаружила, что за суровой наружностью прячется весьма чувствительный и уязвимый человек. Сейчас его хмурость как рукой сняло, и губы растянулись в улыбке, отчего серые глаза радостно заблестели. Да, мы проводили вместе не так много времени, как хотелось бы, зато наслаждались бесподобной романтикой встреч на вокзале и считали часы, страстно желая следующего поцелуя.

– Привет!

Джонатан убрал КПК и сгреб меня в объятия.

В людных местах мы не целовались. Потому что оба не любили играть на публику, к тому же я предпочитала, чтобы никто, кроме меня, не знал, насколько мой жених искусен в любовных делах.

– Я решила устроить нам премилый французский вечер,– сказала я, когда мы пошли к автостоянке. – Чтобы не было обидно. Конец недели, а мы не в Париже! Сейчас поедем и чего-нибудь выпьем во «Френч-хаусе» в Сохо, потом поужинаем в «Л'Эскарго» – я заказала столик.

– Parfait, cherie,– сказал Джонатан.

Остального я не поняла, но прозвучала его речь на французском просто волшебно.

Должна признаться, первую половину вечера я просто глазела на Джонатана, держала его за руку и слушала его рассказ о том, сделками с какой парижской недвижимостью он сейчас занимается. Я любила его выговор. У него невообразимо сексуальный американский акцент, а в ту пору он еще и брал уроки французского, который подзабыл так, что и его французский звучал потрясающе. Когда мужчина говорит на иностранном языке, это ужасно возбуждает, согласны?

– А как твои дела? – спросил Джонатан, едва официантка унесла наши тарелки из-под пудинга. Он взял меня за руку и переплел свои пальцы с моими. – Прости, я не отвечал на твои звонки. Соланж записывает твои сообщения на листочках особого цвета. Их, голубеньких, всегда скапливается прилично, а у меня все нет времени перезвонить.

– Ты выбрал для меня голубой цвет? – спросила я.