Криптология и секретная связь. Сделано в СССР - Вадим Гребенников

Шифротекст имел вид: ЖЕВФВЮОШГОКИФДЧГИ.

Заметим, что принципиальное отличие системы Попазова от шифра Джефферсона заключалось в единственности выбора шифротекста (по шагу ключа). Однако прибор не нашел широкого применения, потому что преимущество в то время отдавалось ручным шифрам.

С 1870 года официальной «крышей» службы перлюстрации стала Цензура иностранных газет и журналов при крупных почтамтах. С 1881 года в связи с переходом почтового ведомства в состав Министерства внутренних дел (далее — МВД) русский ЧК окончательно уже в 1917 году был подчинен министру внутренних дел. В течение многих лет им руководил непосредственно почт-директор Санкт-Петербургского почтамта. В 1886 году управление перлюстрацией на территории всей империи было впервые возложено на старшего цензора Цензуры иностранных газет и журналов при Санкт-Петербургском почтамте Карла Карловича Вейсмана (1837–1912).

В начале ХХ века в стране работало восемь перлюстрационных пунктов (далее — ПП) в таких городах: Санкт-Петербург, Москва, Варшава, Казань, Киев, Одесса, Харьков и Тифлис. Позже такие пункты открылись в Вильно, Риге, Томске и Нижнем Новгороде. Однако последние функционировали недолго. В Тифлисе ПП действовал с перерывом с 1905 года по 1909 год, поскольку был разгромлен во время революционных событий 1905 года.

Эти ПП создавались на почтамтах при отделах цензуры иностранных газет и журналов. Официально они назывались «Секретными отделениями». Общее руководство всей перлюстрацией в России возлагалось на старшего цензора Санкт-Петербургского почтамта, который был наделен правами помощника начальника Главного управления почты и телеграфа и в то же время находился в подчинении министра внутренних дел, от которого получал распоряжение и санкции на проведение перлюстрации.

Более тридцати лет, до увольнения в отставку в 1914 году, эту должность занимал действительный тайный советник Александр Дмитриевич Фомин (1845–1917), потом до октября 1917 года — тайный советник Михаил Григорьевич Мардарьев. Перлюстрированные материалы из секретных отделений направлялись в ДП для дешифровки и последующего применения. Старший цензор переписывался с ДП под псевдонимом. Письма, посылаемые на имя «его превосходительства С. В. Соколова», предназначались для отдела цензуры.

Особо тщательным образом подбирались сотрудники ЧК. Как правило, это были всесторонне проверенные люди, «безоговорочно преданные престолу» и давшие подписку о неразглашении тайны. Среди сотрудников ПП в Санкт-Петербурге, кроме цензуры, были люди, служившие в других учреждениях: МИД, банках, университете и т. д., т. е. сохранялась традиция, заведенная еще в середине XVIII века.

Непосредственно перлюстрацией по всей России до 1913 года занималось всего 45 человек, которым помогали отбиравшие письма работники почты. В города, где ПП отсутствовали, в случае необходимости отправлялись чиновники из центрального пункта в Санкт-Петербурге. Но чаще губернские жандармские управления привлекали к этой работе узкий круг местных почтовых чиновников и проводили перлюстрацию сами.

Работа в ЧК была организована таким образом. Письма для вскрытия отбирались по двум спискам. Первый список Особого отдела ДП содержал фамилии лиц, письма которых подлежали просмотру, и адреса, посланные по которым письма подлежали перлюстрации. Также должны были перлюстрироваться письма, освещавшие деятельность съездов, партийных конференций противоправительственных организаций и содержавшие материалы об их подготовке, проведении, деятельности основного партийного состава и членов разных организаций. Второй список составлялся МВД и предписывал перлюстрацию писем общественных и политических деятелей, редакторов газет и журналов, профессоров, членов Государственного совета и Государственной думы, членов царской семьи.

Не подлежали перлюстрации письма только самого министра внутренних дел и царя. В материалах чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, разбиравшей в 1917 году вопрос о перлюстрации, имелись данные о том, что в 1910 году командир Отдельного корпуса жандармов П. Г. Курлов обратился к старшему цензору с просьбой, чтобы адресованные ему письма не носили явных следов вскрытия. Такая же просьба высказывалась и сторонником перлюстрации директором ДП С. П. Белецким.

Наибольший поток писем шел через Петербургский почтамт. Ежедневно здесь вскрывалось от двух до трех тысяч писем. Конверты вскрывались особыми косточками или длинными иглами, отпаривались паром, отмачивались в ванночках. Письма с «интересными» сведениями откладывались для снятия копий. Просмотренные письма запечатывались, на обратной стороне в одном из уголков ставилась точка (мушка) — условный знак того, что письмо уже просмотрено и не должно подвергаться перлюстрации повторно.

В ЧК письма задерживались недолго — всего час или два. Лишь в тех случаях, когда их текст был написан симпатическими чернилами или зашифрован, их в оригинале отправляли в ДП, где и подвергали соответствующей обработке. Копии и выписки из писем делали в двух экземплярах. Один экземпляр по списку ДП отправляли директору этого департамента, а второй (и оба экземпляра по списку МВД) шел министру внутренних дел. На местах, в других городах, перлюстрировалась только та корреспонденция, которая шла из этого города или в город, но не транзитная. Копии также делались в двух экземплярах, один из которых направлялся в Санкт-Петербург на имя С. В. Соколова.

Начальник ЧК при Киевском округе связи действительный тайный советник Карл Фердинанд Зиверт изобрел устройство, полностью исключавшее возможность случайной поломки или обгорания печати, которые свидетельствовали бы о вскрытии конверта. Это устройство представляло собой тонкую круглую отполированную палочку размером с вязальную спицу, расщепленную приблизительно до половины. К. Зиверт вводил палочку под клапан конверта, разрезом захватывал письмо, наматывал его на палочку и вытягивал из конверта, не оставляя после себя каких-либо видимых повреждений.

К. Зиверт свыше сорока лет служил в Киеве тайным цензором почты под эгидой царского МВД. В результате он имел возможность вскрывать корреспонденцию, адресованную начальнику русского генерального штаба генералу Михаилу Алексееву, читать письма госпожи Брусиловой жене другого генерала, командующего Киевским военным округом. Он осмеливался даже перлюстрировать официальную переписку военного министра Сухомлинова и графа Бобринского, русского губернатора оккупированной австрийской территории в Галиции.

Печально, что К. Зиверт оказался австро-германским шпионом. Он добрался до самых вершин киевского отдела почтового шпионажа благодаря долгому и умелому шпионажу за высокопоставленными русскими по поручению и в интересах других высокопоставленных русских. От почтового шпионажа не были защищены даже члены императорской семьи — династии Романовых.

Во время Первой мировой войны шпионы, работавшие в ЧК, были разоблачены и арестованы. Главным из них оказался К. Зиверт, проработавший в почтовой цензуре почти пять десятилетий. Он с одинаковым рвением работал одновременно на двух и более хозяев и вообще обнаружил поразительное «беспристрастие» ко всем политическим лагерям в России. Три его главных помощника — Макс Шульц, Эдуард Хардак и Конрад Гузандер — по рождению были немцами, но долго жили в России.