Зеркало для слепого - Борис Пугачев

— Вы уж извините, Родион Иванович, но у вас политическая и идеологическая путаница, — сказал Володя.

— Если бы только у меня. Мне думается, что не меньшая путаница у всех наших политиков, начиная или кончая президентом.

— У меня, Марлена и Иры четкие политические ориентиры и установки. Мы кое в чем расходимся, но в целом придерживаемся либеральных убеждений. Мы правые.

— Вы знаете, мне кажется, что сегодня левые поправели, а правые полевели. Я достаточно внимательно слушал вас и в позиции, например, Марлена не нашел существенных отличий от коммунистов. По поводу свобод даже ваши слова совпадают с их принципами. Ограничения и пределы этих свобод, общественная самодеятельность отличаются, быть может, только количественно, но не качественно. Я, конечно, не столь политически грамотен и не способен чувствовать тонкие нюансы, но…

— Вы глубоко заблуждаетесь. С коммунистами мы, как говорится, по разные стороны баррикад, — возразил Володя. — Просто они эксплуатируют некоторые наши либеральные лозунги. Подменяют. Фальсифицируют. Ошельмовывают, если хотите.

— Возможно. Спорить не буду. Однако я не знаю в нашей стране прецедента реализации либерализма в чистом виде. Нам из истории известны отдельные выдающиеся люди, утверждавшие, что они либералы. Александр Первый считал себя либералом. А что творил? Милюков, Шаховской, да во многом и Керенский полагали, что они либералы. А что сделали? Гайдар, будучи мальчиком из хорошей семьи, относит себя к либералам. А программа его экономических действий либеральная? Вы хотите парламент. Ну, допустим, будет он. Предположим, что те, кто называют себя либералами, получат большинство голосов. Дальше что? Народ вдруг начнет вкалывать на заводах и в полях, ощутит приступ патриотизма и перестанет бежать из страны? Русский алкаш вдруг полюбит своего богатого соседа-еврея, а еврей будет бесплатно поить его водкой? Ничего этого не случится. Вот вы, Ира, ратуете за приватизацию. Приватизируют все те же люди, которые сейчас у государственной кормушки. Не важно, либералы они или коммунисты. Простой человек ничего не получит. Моральные и материальные различия только усилятся. Вы же первая скажете, что все люди равны, но многие нам — интеллигентным и образованным — не ровня, а потому наш кусочек пирога должен быть больше.

— Вас страшно слушать, Родион Иванович. Хотя надо отдать должное — оратор вы первоклассный. Ваши бы способности да в правильное русло — цены бы вам не было. Идите в политику. К нам. Хотите, я вам изложу всю нашу программу последовательно? — предложила Ира. — Правда, вы и без меня в курсе всего. Газеты ведь читаете…

— Ирочка, дорогая, не читаю я газет. Во-первых, времени нет, а во-вторых, еще при советской власти потерял к этому интерес. Я согласен, что стройной теории того или иного политического направления я не знаю, а в существующем хаосе многопартийности любому человеку надо иметь четкие ориентиры. То, что я говорил, навеяно частично моим опытом выживания, частично — устоявшимися еще со времен социализма воззрениями. С удовольствием послушаю людей, имеющих ясную программу действий, и вас в первую очередь, поскольку ваши рассуждения ближе к экономике. Вернее, ставят экономику на должное место. Как-то при социализме меня заставили писать реферат по политэкономии. Тему не помню. Реферат мой на каком-то городском конкурсе получил второе место. Меня наградили грамотой и часами, а при обсуждении сказали, что могли бы дать и первое место, но я придал производственному и экономическому факторам слишком уж большое значение, и в работе чувствуется пренебрежение к другим сторонам личности строителя коммунизма. Я спорил, но по реакции понял, что без толку, и мы разошлись каждый при своем мнении. Прошло уже лет пятнадцать, а я остался на тех же позициях. Экономика и ее дитя производство — основа всего сущего. На голодное брюхо даже патриотом не будешь. В конечном счете идеологией движет экономика. Войны, революции, даже многие душевные действия проистекают из экономики.

— Согласиться с вами, конечно, нельзя. Многие явления первичны по отношению к экономике, — вмешался Володя. — История знает тому массу примеров…

— Я понимаю, что вы имеете в виду. Однако это исключения, подтверждающие правило. Более того, если взглянуть ретроспективно, то по мере приближения к нашему времени таких исключений все меньше, а скоро их не станет вообще, — парировал Родик.

— А любовь? — спросила Ира.

— Вы думаете, это чувство существует? — вопросом на вопрос ответил Родик.

— Конечно! Во всяком случае, к экономике и тем более к производству оно никакого отношения не имеет. Любовь жертвенна, а это не совместимо с экономикой.

— А я думаю, что любовь — одна из разновидностей психического расстройства, больного воображения. Сбой в системе. Заметьте, если бы это было действительно чувство, оно сохранялось бы долго. А этого нет. Любовь имеет очень маленький период полураспада. Кстати, вернее называть это не чувством, а страстью. Сходно со страстью грызть семечки. Кроме того, часто путают любовь и половое влечение. Здесь вообще одна только физиология. Вообще странно, почему любовь отождествляют с сердцем. При чем тут сердце? У сердца простая функция насоса. Я вообще это положение не понимаю. Душа — ладно. Есть она, нет ее — извечная дилемма, а сердце при чем?

— Хорошо. Рассуждать здесь можно бесконечно. А что вы скажете про любовь родителей к своим детям? — спросил Володя.

— Во-первых, она существует не всегда. Многие родители не только не любят своих детей, но часто их ненавидят. Во-вторых, опять же спорно, что это чувство. Скорее, это связано с воспроизведением себе подобных. Физиология. Заметьте, что материнская и отцовская любовь — совершенно разные явления, как и физиология мужчины и женщины. Вы еще начните обсуждать чувство дружбы или товарищества. Это, по-моему, тоже не чувства. А пословица «От любви до ненависти — один шаг», по-вашему, о чем говорит?

— Давайте оставим эту зыбкую тему, — предложил Марлен. — Мы ушли от основной нашей полемики. Либерализм и демократизм мы все понимаем по-своему. Полагаю, что важнее не это, а задачи, которые мы перед собой ставим, и способы их решения. Как пример: все мы хотим возродить экономику нашей страны. Однако пути совершенно разные. Ира ратует за рыночные реформы почти без вмешательства государства, мы, наоборот, требуем развития мощного государственного сектора. Володя пытается свести две наши платформы в какую-то компромиссную третью. Кто из нас прав?

— Ира зовет всех пить чай, — пригласила, прервав беседу, Лена. — После чая доспорите. Нам с Ирой вообще скучно. Нас политика не интересует.

— Действительно, товарищи. Что-то мы уплыли не в ту степь. И вообще, в нашей стране демократии не меньше, чем в США. Я могу выйти на Красную площадь и крикнуть: «Долой президента Буша!» Мне за это ничего не будет, — пошутил Родик, вспомнив бородатый анекдот времен социализма.

— Ха-ха. Ирунчик, прости нас. Идем к тебе, — выкрикнул в пространство Володя. — Повинную голову меч не сечет. Будем исправляться. Да мы и не о политике, а о любви говорили. Родион Иванович в любовь не верит.